Ты не поедешь на отбор! (СИ) - Спасибко Яна Анатольевна

— Что ты наделал? — Спросила мама упавшим голосом, когда отец вернулся в дом. — Они же больше никогда не приедут!

— И правильно. Нечего этой падали тут делать.

— А ты? — Матушка взъелась на меня. — О чем думала ты? Маркус знатен! Большую часть года живет в столице, ведет светскую жизнь! Для тебя он — удачная партия! Да тебя вообще такую никто замуж не возьмет!…

— Оставь ее в покое! Не доводи меня до греха! — Рявкнул отец. — Анна сказала свое слово, и наше дело — его принять!

— Но Илья! Она и так в девках засиделась! А если она никогда замуж не выйдет?! Мы — дворяне в первом поколении, а род Лэтсгордов берет знатен! Из них с Маркусом получилась бы хорошая пара, а их дети…

— Моя дочь, — С нажимом произнес отец. — Не племенное животное. И если она завтра приведет мне в качестве зятя кузнеца или свинопаса — я благословлю ее. И приму, если она захочет всю жизнь просидеть в девках, обложившись книгами и кошками. Для меня главное — чтобы мои дети были счастливы. А у тебя, Римитта, где-то сбились ориентиры! Тема закрыта!

Мать замолчала, не зная, что ответить на обвинения.

Мастерская, она же, отцовский кабинет, всегда была для меня сакральным местом, в котором творилось если не волшебство, то что-то близкое к нему.

Здесь пахло машинным маслом и металлической стружкой, а столы и верстаки были завалены инструментом и деталями механизмов в порядке, понятном только отцу.

В самом дальнем углу, у окна, стоял письменный стол, на котором громоздились свернутые в трубки чертежи и исписанные химическими формулами черновики.

— Вот. — Протянул он сестре листок с гербовой печатью. — Читай.

— Королевским указом деве Анне и Деве Лизабетт полагается явиться ко двору не позднее середины лета для участия в королевском отборе на роль будущей супруги принца. Отбор будет проводиться в три этапа и закончится зимой. Финалистка станет официальной невестой его светлости Леонарда и… — Дальше она читать не стала. — Когда ты собирался сказать нам?

— Никогда. — Признался отец. — Эти смотрины унизительны для любой девушки. Вас там будут рассматривать как скот на ярмарке. Не для того я вас растил в любви, чтобы потом выставить на продажу.

— Что? — Доселе пристыженно молчавшая маменька аж подпрыгнула от возмущения. — Ты сам же закрываешь своим дочерям путевку в жизнь!…

— Да знаем мы эти отборы. — Отмахнулся отец. — Все уже давно решено, и на трон сядет сговорённая за принца девица, остальное — глупая традиция.

— И что? Они будут при дворе на виду у всех знатных вельмож! Смогут найти себе достойных женихов! Как они обзаведутся семьями, если безвылазно сидят в деревне? Ладно — эта. — Маменька досадливо махнула рукой в мою сторону. — Так всю жизнь и просидит подле тебя! Так ты и младшую хочешь семейного счастья лишить? Где ей найти достойного мужа, если не там? Или ты и ее за свинопаса замуж отдать хочешь? Чтобы она поросятам хвосты крутила?

— Лизабетт. — Отец серьезно посмотрел в глаза сестре. — Ты хочешь поехать?

— Да! — Выкрикнула она, не дожидаясь, пока отец закончит фразу.

— Ясно. — Он устало выдохнул. — Анна, ты поедешь с ней.

— Что? — Я возмутилась. — Я-то там зачем?

— Ты у меня девушка разумная. — Он погладил меня по волосам. — Не дай ей потерять голову, и вообще пригляди за ней.

Глава 2

Сборы ко двору двух девиц брачного возраста — это нечто!

Отец вмешиваться в процесс не стал, только подмахнул не глядя счет на векселе, выставленный ему специально для нас прибывшей модисткой, и наказал младшей сестре спуску не давать, слишком откровенное не шить, на чем и самоустранился.

Меня эта модистка тоже периодически мучала, показывая каталоги со столичными фасонами, снимая мерки, поправляя и равняя края. Сначала я попыталась слабо брыкаться, попросив, чтобы мне пошили то же, что и сестре, только в другой цветовой гамме, но Лиз закатила мне грандиозный скандал. Подумаешь, какая фифа. Зато сразу было бы видно — сестры.

В редкие минуты, когда мне удавалось сбежать от моей мучительницы, я пряталась в мастерской. Отец хоть и хмурил строго брови, но сдавать своего партизана не спешил.

В один из вечеров я блаженно протягивала гудящие от стояния на одном месте ноги — модистка все-таки смогла выследить меня и заставить весь день проработать манекеном.

Мы допивали уже второй чайник чая с шиповником, из открытого окна доносились счастливые трели птиц и ароматы вечерних цветов.

Отец корпел над очередным чертежом самострела — он не уставал его улучшать, доводя механизм до совершенства. Мне нравилось наблюдать за его работой — я приходила в восторг, когда точно выверенные детали и пружины становились на свои места и начинали работать как единое целое. Не это ли чудо?

— Ты не сердись на маму. — Неожиданно сказал отец, не отрываясь от работы. — Она добра тебе желает, только мыслит немного… ограниченно.

— Мне кажется, это она на меня сердится. — Я досадливо фыркнула. — Удивлена, что ты — нет.

— Мне не за что на тебя сердится, дорогая. — Он с нежностью посмотрел на меня. — Для меня, как для любого родителя, самое важное — это счастье моих детей. Если ты считаешь, что у тебя не получится семьи с этим, конкретным мужчиной, значит, так тому и быть.

— А если я действительно никогда не выйду замуж? — Осторожно уточнила я. — Если не захочу? Стану работать над чертежами, продолжу твое дело…

— Во-первых, не зарекайся, — Отец по доброму усмехнулся в усы. — Просто на твоем пути еще не встретился человек, к которому был лежало сердце. Тут твоя маменька права — откуда взяться женихам, если вы у меня нигде не бываете. А во-вторых, ты должна знать, что как бы не сложилась твоя жизнь, двери этого дома для тебя всегда открыты, а я поддержу тебя в любом твоем решении.

Отец поцеловал меня в лоб.

Отеческий поцелуй был прерван стуком в дверь. Так требовательно в мастерскую мог ломиться только один человек.

— Впустим? — Я хитро прищурилась. — Или ну его?

— Он же дверь нам вынесет. — Добродушно хохотнул отец, поворачивая ключ в замке.

— Анна! — Аллоиз просочился в мастерскую. — Там тебя маменька с модисткой по всему дому ищут! Пошли на пруд, лягух ловить!

Земноводных мой брат любил, восхищался ими. Его комната была уставлена террариумами, в которых обитала самая разная прыгучая живность. И каждую свою постоялицу Алик знал "в лицо".

— У этой — красные пятна на спинке, на глаза похожи! А эту я подобрал зимой вмерзшую в лед.

Отец его увлечение поощрял (он всегда был за разностороннее развитие), прочитал только лекцию о ядах и об осторожностях при общении с земноводными, на том и успокоился, лишь изредка, как бы между прочим, задавая вопросы:

— Как можно отличить ядовитую лягушку от обычной? А как часто нужно мыть руки? А с чем? [при общении с потенциально ядовитыми земноводными руки лучше сполоснуть молоком. Молочный белок при контакте с большинством органических токсинов сворачивается и связывает яды, не давая им впитываться в кожу].

Отец выглянул в коридор и прислушался к звукам поисков наверху.

— Чисто. — Коротко сообщил он. — Бегом на улицу через второй вход. И не разрешай ему купаться! Вода еще холодная!

Последние слова уже летели нам вдогонку.

Мы, как ошпаренные, выскочили через заднюю дверь мастерской, и крадучись, под прикрытием раскидистых кустов сирени, направились в сторону леса, к озеру.

Года три назад отец нас заразил идеей велосипедов, но чертеж так и остался чертежом — не хватало самой малости, материала, из которого должны быть сделаны колеса, точнее их покрытие. Материал должен быть одновременно мягким, прочным и эластичным, чтобы защитить конструкцию от неровностей на дорогах, поэтому сейчас мы активно искали сырье, из которого его можно изготовить. Отец рассказал мне про каучуки и их свойства, но ничего подобного нам пока не встречалось.

Стоило нам с Аликом пробраться за калитку — мы уже не скрываясь побежали наперегонки. На руку брату играло то, что он был в брюках, зато у меня ноги длиннее, так что к озеру мы бежали ноздря в ноздрю.