Рассказы о Пилле-Рийн - Эллен Нийт

– Зачем сворачивать туда-сюда? – спросила Ану.- Не надо. От этого санки портятся.

– А вот Юри на своих санях по-всякому ездит, – сказала Пилле-Рийн, – даже задом наперёд!

– Но прямо можно быстрее ехать,- сказала Ану.- И потом, ты посмотри, на что стали похожи санки у Юри.

На это Пилле-Рийн ничего не умела ответить. Она долго молчала и тихонько толкала санки: толк, толк, толк.

И вдруг ей пришла в голову хорошая мысль.

– Ану, – сказала Пилле-Рийн, – давай заезжать в каждый дом, будто мы почтальоны.

Это понравилось и Ану. И тогда они стали сворачивать туда-сюда и останавливаться у дверей каждого дома. Будто они почтальоны и опускают в почтовые ящики газеты для пап, книжки о школе для мам, а для детей журналы с картинками: «Мурзилку», и «Звёздочку», и «Бумми», и открытки ко дню рождения – много-много открыток. За санями с длинными блестящими полозьями оставалась волнистая дорога, и она не обходила ни одной двери, ни одних ворот.

И Ану решила, что ничего, если даже сани от этого немного портятся. Ради доброго дела могут они, наконец, немного испортиться, а иначе для чего же эти санки вообще сделаны?!

Следы

Пилле-Рийн и дедушка пришли на высокий склон.

Далеко внизу чернел лес. За ним начиналось болото. А через болото широко шагали столбы высоковольтной линии.

– Это край света,- сказала Пилле-Рийн.

– Ну? – удивился дедушка. – Что за вздор!

– Это вовсе не вздор, – сказала Пилле-Рийн. – Это совсем правда. Папа всегда говорит, что здесь край света.

И Пилле-Рийн поглядела далеко через лес и болото, где сливались земля и небо.

– А этот лес разве уже за краем? – спросил дедушка.

– Да, он уже за краем,- подтвердила Пилле-Рийн.- И болото тоже на другой стороне.

Из-за края света выглядывало желтоватое солнце. Снег на склоне был розовый и чистый.

Первым делом Пилле-Рийн хотела показать дедушке ту большую сосну, под которой она нашла летом три лисички. Сосна была вся в снегу, и грибов под ней, конечно, не было. Зато было что-то другое.

– Смотри, смотри, – крикнула Пилле-Рийн,- здесь кто- то был! – И она присела на корточки.

Под сосной было много следов.

– Сюда приходила собака? – спросила Пилле-Рийн и показала на следы, точно выдавленные в снегу большой сосновой шишкой.

– Да, это была пёстрая собака, – сказал дедушка.

– Разве ты по следам угадал, что пёстрая? – удивилась Пилле-Рийн.

– Конечно, – сказал дедушка и улыбнулся.

– Коричневая с белым, да? – допытывалась Пилле-Рийн.

– Мне кажется, да, – сказал дедушка. – А хвост у неё был торчком.

– Откуда ты это знаешь? – спросила Пилле-Рийн.

– Ну, если бы хвост висел, он бы тоже оставил след,- сказал дедушка. – А ведь следа нет.

Следя от хвоста и правда не было. Но зато на снегу было много птичьих следов – как вышито.

– Смотри, к собаке приходила птица, сказала Пилле-Рийн. – Может, они друзья, раз вместе тут бегали?

– Должно быть, друзья, – ответил дедушка.

– Смотри, смотри, дедушка, здесь был ребёнок! Видишь, маленькие следы с узорами на подмётках! – закричала Пилле-Рийн.

– Так и есть,- сказал дедушка. – Все следы от красных сапожек.

– Тогда это была девочка,- обрадовалась Пилле-Рийн. – А разве собака и птица не боялись девочки?

– Должно быть, не боялись, – сказал дедушка. – Должно быть, они все трое были друзья – девочка, и птица, и собака.

На склоне было тихо-тихо. Только высоковольтная линия, которая шла через лес, тихо гудела.

– Эти следы здесь потому вот так все вместе, – спросила Пилле-Рийн, – что теперь всегда будет мир?

– Да, это верный знак, – ответил дедушка. – Они ведь здесь стояли и смотрели на лес и на край света – эта девочка, и птица, и собака. И, наверное, слушали, как поёт высоковольтная линия.

– А эта линия тоже идёт через край света? – спросила Пилле-Рийн.

– Да, идёт,- сказал дедушка.

– И это тоже знак, что войны не будет? – спросила Пилле-Рийн.

– Это действительно верный знак.

Потом они ещё некоторое время стояли на краю света и слушали, как поёт высоковольтная линия, и глядели, как она уходит через болото в лес.

Заводная рукоятка

Недалеко от дома Пилле-Рийн автобусная остановка. Там белая будка из кирпича и рядом железный столб с дощечкой. На дощечке большая красная буква «А» и цифры 22, 5 и 7. Это номера автобусов. Двадцать второй автобус – синий, со стеклянной крышей и жёлтой полосой на боку – мамин. Мама в нём каждый день ездит на работу и возвращается тоже. Седьмой, красный, идёт к тёте Ану, а пятый – ничей автобус.

Иногда Пилле-Рийн вместе с папой приходит сюда встречать маму. С папой хорошо ходить. С ним всегда больше увидишь. И мама быстрее приедет. Когда автобус с грохотом вылетает из-за угла улицы Рянну, папа говорит: «Слушай, Пилле-Рийн, у этого автобуса такой хороший голос, наверное, в нём наша мама». И так оно и бывает.

Но сегодня Пилле-Рийн пришла одна, потому что папе некогда.

И вот стоит и ждёт. Приехал двадцать второй автобус, но мамы в нём не было. Пилле-Рийн вошла в будку и села на скамейку. Но ей сразу стало скучно, и она снова вышла и обошла вокруг будки. Это был красивый маленький домик, как кукольный. По обеим сторонам – широкие окна, и на одной стене синий почтовый ящик.

А за автобусной остановкой, в воротах, стоял мальчик. Такого же роста, как Пилле-Рийн. У него на голове была белая шапка с помпоном, а в руке какой-то крюк. Мальчик этим крюком стучал по воротам и смотрел на Пилле-Рийн. И Пилле-Рийн долго смотрела на него. Потом она подошла к почтовому ящику и сунула палец в щель, куда опускают письма. Там есть такая железка, её можно толкнуть внутрь, и потом она сама возвращается и делает – щёлк!

Мальчик перестал стучать и подошёл к будке. Но к Пилле-Рийн не подошёл.

Пилле-Рийн покрутилась немного вокруг столба с буквой "А". И мальчик тоже потоптался возле столба, потом присел на корточки совсем рядом с Пилле-Рийн и стал выковыривать своим крючком снег между каменными плитами.

Тут подъехал красный автобус № 7, и мальчик и Пилле-Рийн стояли и смотрели, как две тёти и дядя в кожаном пальто вышли из автобуса и двери снова захлопнулись.

Когда автобус ушёл, мальчик начал стучать крючком по почтовому ящику и тарахтеть, как машина.

Потом они несколько раз друг за другом обошли вокруг будки и снова постояли.

– У меня сегодня красное платье, – сказала Пилле-Рийн и чуточку распахнула пальто.

– А у меня заводная рукоятка, – сказал мальчик и протянул свой крючок: это был большой кривой гвоздь.

– А я достаю до почтового ящика, – сказала Пилле-Рийн

и сунула палец в щель, и железка сделала «щёлк». – А ты достанешь?

– Почему же не достану? – И мальчик тоже сделал железкой «щёлк». А потом спросил: – Хочешь, я прокачу тебя на машине?

– А где же твоя машина? – спросила Пилле-Рийн.

– Здесь, – сказал мальчик и показал на будку. – А вот это – мотор. – И он постучал крючком по почтовому ящику.

– Как тебя зовут? – спросила Пилле-Рийн.

– Март Лаас. А тебя?

– А меня Пилле-Рийн.

И тогда мальчик повернул крючок в щели почтового ящика, и мотор заработал. Они оба сели в машину, и мальчик согнул руки, будто держит руль. И они поехали. Они ехали долго. Потом мальчик крикнул:

– Площадь Победы! – и остановил машину всё той же рукояткой.

– Пойдём в магазин, – сказала Пилле-Рийн.

– Ты иди, а я останусь у машины, – сказал мальчик. Пилле-Рийн побежала к воротам, где раньше стоял мальчик, – это был магазин, и вернулась опять к будке.

– Теперь поехали обратно, – сказал мальчик.

Но они не успели вернуться из города, потому что к остановке подошёл автобус, и в нём была мама Пилле-Рийн.

– Моя мама приехала, – сказала Пилле-Рийн.- Я пойду домой.

– Ну ладно,- ответил мальчик и побежал к своим воротам.

Когда Пилле-Рийн с мамой отошли от автобусной будки, Пилле-Рийн оглянулась и сказала:

– Смотри, мама, там в воротах стоит Март Лаас. И у него заводная рукоятка.

Анне

Куклу Пилле-Рийн зовут Анне.

Анне живёт в углу за шкафом. Там она спит на кровати под серым шерстяным одеялом, которое соткала для неё тетя Юули.

В этом углу хорошо. Почти так же хорошо, как если идёшь в гости к Ану и Юри.

Анне не какая-нибудь обыкновенная кукла. Она как живая. Всё понимает, что Пилле-Рийн ей говорит, и ни одной тайны Пилле-Рийн не выдаёт, не то что Юри. Под матрац к Анне Пилле-Рийн прячет для мамы конфеты, которые приносит ей дедушка. Анне никогда их тайком не съест. И самой Пилле-Рийн брать неудобно, раз она отдала их на сбережение.