ЛюБоль - Соболева Ульяна "ramzena"

По ночам он хлестал себя по спине, чтобы унять отвратительные фантазии и грязные желания, которые лезли к нему в голову. Ему, могущественному и сильному, давшему обет безбрачия и испытавшему свой единственный оргазм, глядя на красноволосую дрянь. Это она виновата, проклятая ведьма. Она искушает его только одним своим видом. Напоминает ему о падении.

– Погиб? – Ольга сжала руки в кулаки и сильно побледнела, а ее глаза казались настолько яркими, что священнику захотелось их выцарапать, чтоб не соблазняла, – Человек, который посвятил себя горнолыжному спорту, просто взял и погиб? Он катался, как сам дьявол! Я в это никогда не поверю! Я думаю…что Артема убили!

– На все воля Господа! И не смей сравнивать Артема с дьяволом!

Девушка вздернула подбородок, продолжая смотреть в глаза священнослужителю с вызывающей дерзостью.

– После смерти моего брата Огнево теперь принадлежит мне. Я могу вступить в права наследия. Не стану ждать и минуты – завтра же выезжаю.

– Твой отец был бы против этой поездки.

– Мой отец был бы рад отправить меня подальше от своих глаз и одобрил её до своего отъезда, а сейчас он где-то в джунглях Африки заключает новые сделки и не отвечает на звонки…Разве не вы благословили его на эту поездку, уверенные в том, что будут найдены залежи нефти? Так что оставайтесь здесь, а мне нужно ехать туда и заняться похоронами моего брата. Никто другой этого теперь не сделает.

– В аэропорту к тебе присоединится отец Михаил. В горы вы можете отправиться вместе. Теперь в его распоряжении приход имени Святого Пантелеймона, как раз неподалеку от Огнево.

Девчонка дерзко усмехнулась, и на обеих ее щеках заиграли ямочки. Отцу Даниилу тут же захотелось оказаться в своей келье и начать неистово молиться, потому что у него зудели губы от желания касаться её кожи. Сколько женщин он перевидел за всю свою жизнь, но такую красивую не встречал никогда.

– Кого еще вы приставите ко мне, чтобы следить за каждым моим шагом, дожидаться, когда я оступлюсь, и сожрать меня? Почему вы считаете, что ко мне можно отправить кого-то в сопровождающие без моего согласия? Кто вам дал право считать себя уполномоченным лезть в мою жизнь?

– Что за оскорбления, Оленька? У твоего отца полно врагов, я лишь боюсь за тебя и…вообще там поговаривают о нечистой силе, о цыганах. Ты хрупкая девочка. Тебе опасно бродить по горам совершенно одной. Я всего лишь забочусь о тебе. А отцу Михаилу как раз нужно отправиться в местное святилище, и он составил бы тебе компанию.

– Я не просто девушка. Я – Ольга Лебединская. Я не трусливая овца, и со мной так же будет моя охрана. Зачем мне священник? Если вы все еще питаете иллюзии насчет пострига, я их разрушу – моя душа принадлежит только мне, как и мое сердце. Ими вы никогда не сможете распорядиться.

– Замолчи! Следи за словами и побойся гнева Господа! – воскликнул священник и возвел глаза к резному потолку, украшенному разноцветными стеклянными фресками.

– Мне давно уже нечего бояться. В этом мире я боюсь только смерти близких! Больше меня ничего не пугает, и я достаточно потеряла за последнее время, чтобы верить в вашего Бога и в его справедливость. Артем был таким юным и чистым…а его забрали у нас. Где она, справедливость? А нет ее и никогда не будет, пока кто-то жаждет власти и золота – другие будут умирать. А вы торгуете этим страхом и неплохо преуспели, ведь его легче всего продать.

– Дьявол вкладывает эти мерзости в твои уста! – крикнул священник и в ярости посмотрел на девушку.

– Мерзости? Неужели! Как красиво и по-старинному вычурно вы говорите, отец Даниил. Мерзость – это то, что вы творите во имя вашего Бога. Мерзость – это брать деньги за каждую молитву и сорокоуст, или молебен, или отпевание, мерзость – это затевать войну, где брат убивает брата…мерзость – это национализм, который вы разжигаете. Вот что мерзость! А слова – это всего лишь слова, увы, они не поразят ни одного из убийц Артема. И я не сомневаюсь в том, что его убили. Посылайте со мной кого угодно – хоть поезжайте сами. Мне все равно. Я собираюсь вступить в права владения шахтами и северным филиалом. Мне никто в этом не помешает. Даже вы. У меня на руках все документы. А вы никогда не дождетесь меня в своей обители жадности.

– Скажи спасибо, что мы с тобой одни, и тебя не настигнет кара за эти речи!

– Я скажу спасибо тем взносам, которые храм получает от моего отца. Но все же недостаточно, раз вам так хочется получить с меня еще больше. Не говорите мне о моей душе, когда вы осеняете себя крестным знамением пальцами, унизанными перстнями, а под стенами вашего храма умирают голодные нищие, в то время как ваши свиньи едят отходы с обильных ужинов и обедов.

– Ольга Олеговна!

– Я никогда не приму постриг ради вашего обогащения – я лучше раздам золото со своего приданого голодным и нищим прихожанам вашего храма.

Священник стиснул пальцы так, что они захрустели, когда девушка прошла мимо него с прямой спиной и гордо поднятой головой, оставляя позади себя запах свежести и мятного мыла.

Глава 2

– Куда мы едем? Что это за заросли? – спросил шепотом отец Михаил своего алтарника и посмотрел на их провожатого, который оглядывал скалистую местность близко к границе. – Разве дочка Лебединского не должна была появиться здесь еще пару часов назад?

– Ману работает на самого Олега Александровича и сопровождает нас, он прекрасно знает эти края. В Карпатских лесах можно легко заблудиться! – алтарник погладил короткую черную бородку, – И он единственный, кто может провести нас через лес и горы в рабочий городок к шахтам. Здесь развилка, которую я вижу в навигаторе, вон указатель. Мы должны молиться Создателю за то, что послал нам такого прекрасного проводника и заодно надежного охранника. Вы сами знаете, эти края дикие. Из-за тумана видимость плохая, думаю, скоро выйдем к дороге и там нас подберет машина Ольги Олеговны. Кто знал, что наш джип пробьет сразу оба колеса.

– Как он здесь оказался? У нас должен был быть свой сопровождающий, наш, а не этот…но нашего нет!

– Кто знает. Этот, не этот. Человек самого Лебединского. Нам повезло, что он оказался неподалеку, и как только я сообщил об аварии, пришел на помощь.

– Разве ты не говорил, что нет связи?

– Ну так я все равно отправил сообщение, значит оно дошло. А вообще в это время все заваливает снегом, и не проберешься. Огнево отрезало от автострады еще в первые дни снегопада, и теперь месяцев пять точно не пробраться. Так что проводник из местных, да еще и человек самого Лебединского – это дар Божий. Думаю, уже на окружной дороге нас ждет кортеж Ольги Олеговны.

– Угу…конечно. А то, что это место гиблое и о нем ходят всякие слухи, ты не знаешь? – отец Михаил осенил себя крестным знамением, – Как некстати погиб сын Лебединского. Горнолыжный спорт, соревнования, амбиции…совсем у молодежи ума нет. А нам отдувайся. Сидели бы сейчас у себя по домам, ужинали, к праздникам готовились, винцо попивали и на метель на дворе церкви смотрели только через толстые стекла окон.

– Ну, как говорят, там, где тонко там и рвется, отец Михаил. Вы совсем недавно приход получили в свое распоряжение и за Ольгой Олеговной теперь присматривать будете. А Лебединский и на приход пожертвует, и вас в обиде не оставит.

– Так-то оно так…только надо ли мне это в глуши такой? Приход можно было и в столице дать, а не отослать подальше. У меня такое впечатление, что это не Божья миссия, а призвание сдохнуть в этих адских местах.

На круглом, бородатом лице отца Михаила с носом картошкой и чуть приподнятой верхней губой, так, что открывались передние зубы, появилось выражение глубокой печали.

– Ну ничего, главное, добраться до места назначения. Нас теперь сопровождают, так что есть все шансы через пару часов встретить Лебединскую и сопроводить в Огнево.

– Сопровождают? Да он внушает мне ужас. Похож на самого черта! Он и это проклятое место. От него мурашки по всему телу. – очень тихо прошептал отец Михаил, поднял повыше воротник зимнего пуховика, подбитого овечьим мехом. Священник поправил толстыми пальцами жидкие, мокрые волосы, прилипшие ко лбу, и посмотрел на своего алтарника, который не сводил взгляда с проводника, возвышающегося над обрывом.