Песни бегущей воды. Роман - Галина Долгая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пролог
1973 год, городище Еркурган
Лягушачий хор достиг апофеоза! Перекатывая звуки в луженых глотках, невидимые твари, обитающие в заполненных водой древних оборонительных рвах и водоемах, орали что есть мочи, перекрикивая не только друг друга, но и людей, столпившихся посередине городища, окруженного оплывшей, но все еще мощной стеной.
Горстка парней и девчат в запыленной рабочей одежде столпилась в раскопе над бывшим алтарем храма.
– Что нашли?..
Девушка-археолог подняла руку. На раскрытой ладони лежал камень – не камень даже, камушек! – чуть больше сантиметра в длину. Девушка дунула, и пыль, покрывающая его многие века, разлетелась облачком, обнажив при этом желто-коричневую спинку еще непонятной фигурки.
Снизу из раскопа раздался восторженный крик:
– Здесь еще что-то! Блестит! Кажется, золото…
Лягушки умолкли. Дикие утки с утятами попрятались в прибрежных камышах. На холм, возвышающийся над стеной города в юго-восточной стороне, поднялся старик. Ветер теребил полы его белоснежного халата. Старик оперся на посох и, приложив ладонь ко лбу, всматривался вдаль, словно тоже пытался разглядеть клад, найденный археологами.
– Смотри, – девушка в пестрой косынке толкнула товарища, обращая его внимание на старика.
– А? Что? Старик? – скороговоркой откликнулся тот. – Да он там каждый день сидит, лягушек слушает!
– А сейчас не сидит – стоит!
Девушку словно магнитом притягивал этот старик, проявляющий к раскопкам особое внимание. Многие из жителей окрестных кишлаков приходили посмотреть на работу археологов, но этот старик не был похож на обычных зевак. Каждый день, когда спадала дневная жара, он поднимался на холм, некогда бывший угловой башней стены города. Ныне с него открывался широкий обзор на все городище. Старик не проявлял особого любопытства, просто смотрел, и все. На приветствия отвечал с достоинством аксакала, но не более. Ничего не спрашивал, ничего не говорил. В конце концов все привыкли к его ненавязчивому вниманию и воспринимали как нечто постоянное и неизменное в этом дремлющем царстве истории.
– Ты лучше сюда посмотри! Мы нашли клад!!
Радости ребят не было конца. И вот уже все вместе, склонившись над крохотными фигурками, извлеченными из кладки алтаря храма, они рассматривали миниатюрную лягушку-бусинку, так реалистично вырезанную из агата, что, казалось, она откликнется на зов лягушек из пруда у стены города и спрыгнет с ладони, зычно квакнув впервые за сотни лет.
Смех вызвал такой же агатовый, в бело-коричневых полосах, толстенький человечек, которого мастер изобразил сидящим. Он прикрыл уши ладонями, словно не желая никого слушать, и разве что не стучал копытцами на своих коротеньких ножках.
Но самой ценной фигуркой из подношений Речной богине оказался золотой еж. Это был амулет! Длиной в три-четыре сантиметра, ночной охотник сидел, поджав лапки и вытянув мордочку. Круглые нашлепки в виде колечек покрывали нижнюю часть его тельца. В некоторых сохранились бирюзовые камешки, будто иглы, а спинка переливалась перламутром раковины-наутилуса – символа творения, удивительной гармонии созданий природы.
Девушка приподнялась на цыпочках, пытаясь рассмотреть находки через головы товарищей, но ничего не увидела. А старик так и стоял на холме!
– Я пойду к нему, – шепнула она парню. – Спрошу, может, надо чего, – и, не дожидаясь ответа, побежала от храма к стене, легко касаясь подошвами кед старой улицы, помнившей размеренные шаги мастеровых, прикосновения босых детских ног, топот копыт.
Лягушки в заводи вновь оживились. Одна подала голос, другая ответила ей, и вечный хор жизни разлетелся по городищу призывными звуками его неизменных солистов.
Старик увидел спешащую к нему девушку и, пока она бежала, наблюдал за ней, прищурившись и поджав губы.
– Здравствуйте, дедушка! – чуть запыхавшись, сказала она, как только приблизилась, но даже ее звонкий голос едва не утонул в лягушачьем хоре.
– Цыц все! – рассердился старик, и лягушки смолкли, недовольно хмыкнув раз, два и вовсе приглушив любимую песню.
– Они вас слушаются! – девушка улыбнулась и спросила: – Не нужна ли вам какая-то помощь?
Старик подозвал ее, махнув рукой, у которой, как показалось, были скрючены пальцы. Девушка не успела разглядеть: рука полностью скрылась за длинным рукавом халата. Да и неудобно глазеть на то, что человек прячет, что, может быть, связано с печальными событиями его жизни.
Девушка подошла и встала рядом.
День радовал самым приятным временем: вечерело. Опускаясь все ниже, солнце забирало с собой жар, которым щедро одаривало все живое с рассвета до заката. Ветер помогал ему – выдувал тепло из-за спящих курганов, испещренных холмиками, словно пупырчатая спинка лягушки; прятал между стеблями камышей в пруду; подхватывал прохладу воды и пригоршнями кидал на землю, охлаждая ее.
– Красота какая! Простор! – восхитилась девушка, и старик довольно кивнул.
– Что нашли? – спросил он, глядя на раскопки.
– Клад нашли! – похвасталась девушка. – Ну, небольшой такой, – смущенно улыбнулась она. – В храме. Золотого ежа и две агатовые фигурки – силена и…
– … лягушку, – закончил старик.
– Да-а-а… а откуда вы знаете?..
Старик вздохнул. Молодежь! Как ответить, откуда старики все знают? Жизнь прожить надо, чтобы понять это. Да такую, как он прожил – долгую, такую долгую, что и не рассказать!
– Знаю я, – ответил просто.
Он повернулся к солнцу. Лучик скользнул за вырез рубахи, такой же белой, как и волосы на голове, прикрытой тюбетейкой с бело-черным узором в виде скрученных плодов перчика, хранящем того, кто ее носит, от злых сил. Показалось девушке или нет, но что-то блеснуло из-за ворота рубахи, поиграв светом. «Ква», – послышалось в пруду. Чудно!
– Нашли… – тихо, не для чужих ушей, а сам себе прошептал старик, часто моргая. Это больше по привычке: в его сухих глазах слез давно не осталось. – Посмотреть бы поближе, подержать… разве они понимают, какой клад нашли?! Не золото ценно, а тепло рук, не камень, а пыль, покрывающая его!
Ночь – нежная и таинственная – укутала Еркурган звездным покрывалом. Вечный живописец, которому подвласны все стихии и судьбы, щедрой рукой раскидал по небу капли серебра. Млечный путь широкой рекой лег от края до края горизонта. Нах хшаб! Прекрасная ночь! Светлая, сияющая, как и священные воды реки, с незапамятных времен несущей жизнь в долину.
Древний город многие века спит под этим драгоценным покрывалом под нескончаемые песни цикад и журчание воды. Яркие звезды каждую ночь перемигиваются друг с другом. А звездная река течет и течет через столетия бушующего времени, с неизменным безразличием взирая на землю, по которой из века в век ходят люди, оставляя после себя прах и то, что они смогли создать при жизни: храмы и дворцы, картины и скульптуры, украшения и амулеты.
Но есть еще то, что невозможно облечь в нечто осязаемое, что можно увидеть, к чему можно прикоснуться. Это чувства! Во все времена любовь и страсть, нежность и ревность владели сердцами людей и порой толкали их на поступки, способные изменить жизнь.
Старик знал это, как никто другой! В его жизни все уже было – любовь, встречи, расставания, потери… В эту ночь он уснул без сновидений. Духи прошлого дали ему передышку, оставив наедине с самим собой, но ненадолго. Где-то там, в развалинах, еще прячется до поры до времени один камень, ценный не только силой, дарованной богами, но и памятью о давних временах, когда на месте руин старого города возвышались крепкие стены. Когда археологи найдут тот заветный камень, цель его жизни будет достигнута! И что дальше? Дальше будет новый день! А пока река нежно баюкает, напевая вечную песню.
Золото… пыль… Время теряется – как река в глотке песка…
Глава 1. Искушение
III век, Тенгри-таг2
Теплое озеро развлекалось, гоняя облака по небу. Не то чтобы ему не нравились белые пушистые клубы влаги, каждый вечер выползающие из-за окрестных хребтов, но ведь собирались они над ним! Облака закрывали небо, с которым воды озера соперничали в цвете. Белые, серые, лиловые, они не давали солнечным лучам играть в догонялки, проникая вглубь его толстого, тягучего тела. Озеро поднимало верхние воды и волнами гнало непрошеных гостей от одного берега к другому, насколько хватало мощи. Ветер поддевал волну снизу, подбрасывал вверх брызгами, и, поймав лучик света, сияли они на рассвете драгоценными камнями!
В это утро горячее испарение озера сначала растопило облака на юге, как раз там, где на каменистом берегу залива стояла одинокая потрепанная юрта. Целый сноп лучей прорвался в небесную прорешину и устремился вниз к рябым водам. Уже ослабевающие после ночной борьбы, облака поднатужились и поплыли друг к другу, явно намереваясь сомкнуться, но вместо этого они опрокинулись и застыли, будто кто дунул сверху, да с такой силой, что и зимнему ветру не сравниться. Вся природа притихла. Проснувшиеся было птицы смолкли на полузвуке; готовые слететь, желтые листья на деревьях замерли; сурки, только высунув нос, снова попрятались в норах.
