Я все помню - Уокер Уэнди

Она рассказывала, что всегда считала себя сильной девочкой, спортсменкой, наделенной огромной волей. Сильной телом и духом. Отец внушал ей это с самого детства, когда она была совсем еще крохотулей. Стань сильной телом и духом, и тогда жизнь твоя будет прекрасной. Может, она велела себе подняться. Может, приказывала рукам и ногам двигаться, но здесь воля ее была бессильна, конечности отказались ей повиноваться, и обессилевшая девушка, вместо того чтобы вернуться в дом, свернулась в позе зародыша на грязной земле.

По щекам катились слезы, голос вторил им этим жутким воем, который она наконец услышала – услышала и обрела в этом спасение. С той ночи она без устали спрашивала себя, почему ни одна клеточка ее естества, ни мышцы, ни разум, ни воля, не смогли положить конец происходящему. Ей не удавалось вспомнить, пыталась ли она бороться с насильником, кричала ли, звала ли на помощь или же просто сдалась и пустила все на самотек. Пока все не закончилось, ее никто не слышал. По ее словам, теперь она знает, что после каждого сражения всегда есть победитель и побежденный, триумфатор и его жертва, и что ей, в конечном счете, пришлось признать правду – она потерпела полное и безвозвратное поражение.

Впервые услышав историю изнасилования Дженни Крамер, я не мог сказать, что в ней правда, а что нет. Она была воссоздана на основе собранных улик, свидетельств очевидцев, криминально-психологических характеристик и разрозненных, обрывочных сведений, которые смогла предоставить память Дженни после проведенного лечения. Врачи говорят, что оно произвело поистине магический эффект, вытравив из человеческого мозга самую чудовищную травму, хотя на самом деле в нем не было ничего волшебного, как и в науке, которая занимается подобными вопросами – она тоже не особо впечатляет.

Но это я объясню позже. А вот сейчас, в самом начале нашей истории, мне хочется сказать, что никакого чуда для этой прекрасной юной девушки не произошло. То, что с корнем вырвали из ее головы, продолжало жить в теле, в душе, и я чувствовал, что просто обязан вернуть ей отнятое. Вам это может показаться очень странным, парадоксальным и опасным.

Фейрвью, как я уже говорил, городок маленький. Я видел фотографии Дженни Крамер в местной газете, на объявлениях о школьных спектаклях и турнирах по теннису, вывешенных в витрине «Джайна'з Дели» на улице Ист-Мейн. Узнавал ее, когда она гуляла, когда выходила с друзьями из кинотеатра и появлялась на концертах в школе, в которую ходили и мои собственные дети. Ее окружала аура невинности, идущая вразрез со взрослостью, к которой она так стремилась. Даже в коротеньких юбочках и футболках до пупка, которые сейчас в большой моде, она была девочкой, но никак не женщиной. Глядя на нее, я думал, что в этом мире не все так плохо. С моей стороны было бы нечестно утверждать, что подобные чувства я питал ко всем подросткам, которые, как порой кажется, лишили нашу жизнь порядка, будто стая саранчи. Засевшим в своих телефонах, не проявляющим интереса ни к чему, кроме сплетен о знаменитостях да сиюминутных, мимолетных удовольствий в виде клипов, музыки и саморекламы во всевозможных «Твиттерах», «Инстаграмах» и «Снэпчатах». По своей природе подростки себялюбивы и эгоистичны. Мышление у них незрелое. Но некоторые из них, похоже, в переходном возрасте остаются милыми и приятными, резко выделяясь на общем фоне. Когда вы здороваетесь с ними, они заглядывают вам в глаза, вежливо улыбаются, пропускают вперед только потому, что вы старше, и понимают, какую роль играет уважение в развитом обществе. К таковым принадлежала и Дженни.

От потерянного вида этой девочки, в душе которой когда-то клокотали энергия и радость, я злился на все человечество. Зная, что случилось в том лесу, я с трудом сдерживался, чтобы мысленно не перенестись туда. Ужасы и насилие, в том числе сексуальное, притягивают каждого из нас. Мы притворяемся, что это не так, но подобные наклонности заложены в нас самой природой. Когда на обочине дороги стоит «скорая», водители притормаживают и ползут как черепахи, чтобы бросить взгляд на израненное тело. Что еще не делает нас воплощением зла.

Тело этого замечательного ребенка осквернили, над ним надругались. Лишили целомудрия и сломали дух. В моих устах это звучит как-то театрально. Напоминает заезженные штампы. Но этот человек вторгся в ее естество с такой силой, что потребовалось хирургическое вмешательство. Это надо учесть. Как и то, что он покусился на девочку, по всей видимости, надеясь, что она девственна. Так что он раздавил не только ее тело, но и невинность. Не забудем также о физической боли, которую она испытывала, когда он рвал в клочья самые сокровенные участки ее плоти. А заодно примем во внимание и то, что он искромсал за тот час, когда истязал ее, когда вновь и вновь вторгался в нее, при этом, не исключено, глядя в глаза. Что выражало ее лицо, доставляя ему радость? Удивление, страх, ужас, агонию, безропотность и, наконец, полнейшую апатию – когда она отключилась от происходящего. Все эти чувства были частичками ее мира, которые монстр отнял и сожрал. Как и мечты о первых объятиях с любимым, об историях пылкой любви, когда-то витавших у нее в голове и заставлявших улыбаться при одной мысли о том, что ее обожают больше всех на свете, ведь даже после проведенного лечения она все равно помнила о том, что произошло. И что ей осталось, этой девочке, превращающейся в женщину? Ведь то самое сокровенное, чем живет человеческое сердце на протяжении всей жизни, для нее было утрачено.

Она помнила резкий запах, хотя и не могла его точно определить. Она помнила песню, хотя та, вероятно, звучала не раз. Помнила события, заставившие ее выйти на улицу через черный ход, пересечь лужайку и углубиться в заросли. Воспоминания о дождевальной установке в памяти не сохранились и вошли в ее рассказ только после того, как история была тщательно воссоздана. Эта установка, управляемая таймером, включалась в девять и выключалась в десять. Двое вышедших на задний двор влюбленных, которые ее нашли, сказали, что трава была мокрой, но в воздухе влаги уже не ощущалось. Значит, ее изнасиловали незадолго до окончания полива.

Дуг в тот момент был с другой девушкой, на несколько лет моложе его, которая использовала его, чтобы вызвать ревность у мальчика постарше. Вряд ли нам стоит тратить силы на объяснение бессодержательной мотивации этой странной особы. Для Дженни была важна лишь неделя фантазий, в которые она вложила все свои девичьи чаяния, но которые в мгновение ока развеялись как дым. Вполне предсказуемо, она попыталась утопить горе в спиртном. Ее лучшая подруга Вайолет вспоминала, что Дженни стала пить водку, но уже через час ее стошнило в ванной комнате. Кое-кому от этого стало весело, но ее подобное поведение лишь еще больше унизило. По всей видимости, для этой вечеринки с самого начала сочинили сценарий «шоу с участием убогой» из числа тех, что в последнее время буквально сводят всех с ума. Хотя то, что произошло потом, когда она убежала в лес, чтобы поплакать, в него не входило.

Я злился. Но просить за это прощения не собираюсь. Требовал, чтобы того, кто это сделал, постигло заслуженное наказание. Но с провалами в памяти, без надежных юридических доказательств, не ограничивающихся исключительно волокнами шерсти под ногтями девушки, потому как это чудовище приняло меры предосторожности, о правосудии речь больше не шла. Фейрвью городок маленький. Да, знаю, это я уже говорил. Но вы должны понимать, что чужак не поедет сюда специально, чтобы совершить злодеяние. Когда по нашему крохотному центру идет незнакомый человек, все тут же поворачивают в его сторону голову. Не потому, что в чем-то его подозревают, а так, из любопытства – обращаю на это ваше внимание. Кто это? Чей-нибудь родственник? Или, может, новый житель города, приехавший невесть откуда? На праздники и соревнования, на торжества, спортивные состязания и ярмарки к нам приезжают гости. Прибывают из других городов, и мы всегда им рады. В массе своей мы люди дружелюбные и доверчивые. Но в обычную субботу или воскресенье чужаки неизменно привлекают к себе внимание.