История Византии. Том 1. 395-518 годы - Юлиан Андреевич Кулаковский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Таким образом, из уст автора узнаем, что непосредственно к написанию первого тома «Истории...» он приступил в мае 1909 года.
Вышедший в издательстве С. В. Кульженков 1910 г. первый том произвел на российскую византиноведческую братию сильное впечатление. Не смог сдержать удивления даже такой мягкий и покладистый человек, как Александр Александрович Васильев (1867-1954), отозвавшись на новую книгу большой — объемом в печатный лист — рецензией в «Журнале Министерства народного просвещения».
«Появление первого тома Истории Византии проф. Ю. А. Кулаковского, — писал А. А. Васильев, — было полною неожиданностью. Работая в течение долгого времени в области римской древности, он с 1890 года начал уделять часть своего времени на христианскую археологию и на византийскую историю, а уже со второго тома Византийского Временника (1895) имя проф. Кулаковского стало довольно часто появляться на страницах этого журнала. В своих обыкновенно небольших статьях он преимущественно касался военного дела в Византии и отчасти фемного строя... Сделанный автором в 1906-1908 годах русский перевод Аммиана Марцеллина мог служить как бы введением в Историю Византии»[5]. Юлиан Андреевич действительно трудился над «Историей...» уединенно, «втихомолку, притом, хотя и в большом и богатом книжными собраниями, но все же провинциальном университете, и потому появление первого тома... было неожиданностью даже для Ф. И. Успенского, с которым он был в давних дружеских отношениях и который в то время сам был также занят подготовлением к изданию своей обширной “Истории Византии”. В этом нельзя не видеть одного из проявлений той болезненной мнительности, которою страдал покойный и которая росла в нем с годами», — отмечал в некрологе друг Кулаковского, некогда занимавший высокий пост попечителя Киевского учебного округа, профессор А. Н. Деревицкий[6].
Как справедливо отметил А. Г. Грушевой в послесловии к первому переизданию трехтомника «Истории Византии», рецензии на первую в истории русского византиноведения общую историю Византии были заинтересованными и одновременно скептическими из-за большого числа отмечаемых рецензентами неточностей и недостатков[7]. А. А. Васильев начал рецензию с того, что «“История Византии”, написанная русским ученым, давно уже являлась настоятельною необходимостью русской исторической науки... В России выходили монографии по отдельным вопросам. Не было написано у нас истории Византии и раньше. В. Г. Васильевский ее не дал. Ныне здравствующий патриарх современного византиноведения в России Ф. И. Успенский, по слухам, уже давно работает над историей Византии; но в свет она до сих пор не вышла»[8]. («Слухи» оказались верными — в 1913 г. в издательстве Брокгауз-Ефрон увидел свет первый том «Истории Византийской империи» академика Ф. И. Успенского.) А. Г. Грушевой уже осуществил подробный разбор рецензии Васильева на первый том «Истории...», и потому едва ли есть резон на этом подробно останавливаться. Так, А. Г. Грушевым были выделены три типа замечаний, которые сводятся к следующему: первое — недостаточная точность оформления работы в мелочах (множество опечаток и неточностей в ссылках); второе — невнимание Кулаковского к общим проблемам, недопустимое в книге, рекомендуемой для студентов (почему именно для студентов?); третье — конкретные замечания и пожелания по тексту. «Эти замечания рецензента, — комментирует А. Г. Грушевой, — воспринимаются неоднозначно, ибо не все они, если можно так сказать — по существу»[9].
Остановимся на некоторых общих чертах рецензии Васильева.
А. А. Васильев заключает, что, по его мнению, «первый том Истории Византии г. Кулаковского не может быть признан вполне удовлетворительным ни со стороны внутреннего содержания, ни со стороны внешнего выполнения задачи. Общего представления о предмете не дано; читатель даже не найдет определения разницы между эллинизмом и византинизмом. Существенное и важное теряется в массе мелких и излишних подробностей. Приводимые данные и особенно ссылки далеко не всегда отличаются желательною точностью. К тому же и размеры задуманной г. Кулаковским Истории Византии делают его книгу совершенно неподходящей для учащихся (снова для учащихся! — А. П.); если времени до 518 года посвящен том более чем в 500 стр., то я не могу сразу представить себе, на сколько томов рассчитана настоящая История Византии. Г. Кулаковский готовит продолжение своей Истории Византии. От души желаю ему, чтобы со второго тома его лекционные конспекты, которые, по собственным словам автора, кладутся им в основание книги, не только по мере обработки “разрастались”, но именно “обрабатывались”. Я даже думаю, что это “разрастание” конспектов повредило книге; гораздо лучше было бы, если бы автор вместо того, чтобы идти вширь, несколько увеличил глубину разбираемой темы и значительно сократил объем книги. Наверное, многие недостатки данного сочинения находятся в зависимости от той поспешности, с которой оно было написано и издано». И далее — «К русскому ученому, выступающему с Историей Византии, должны быть предъявлены, может быть, несколько более строгие требования, чем к историку иностранному (как верно сказано! — А. П.). Впрочем, не забудем, что в книге г. Кулаковского мы имеем первый опыт “Истории Византии”, написанной русским ученым»[10].
Стоит согласиться с выводом А. Г. Грушевого, что рецензия А. А. Васильева в целом объективна и справедлива, и автор, несмотря на множество замечаний, относится к труду Кулаковского благожелательно. Но Юлиан Андреевич отреагировал на критику Александра Александровича обидчиво (обидчивость и даже некоторая мнительность Кулаковского отмечалась всеми, кто вспоминал о нем). «Так как этот труд, исполненный мною с большим увлечением, является первым опытом изложения истории Византии в русской ученой литературе, то я ожидал с живым нетерпением отзывов о нем ученой критики и был вполне подготовлен к тому, что в моей книге могут оказаться недочеты и недосмотры, что и высказал в своем Предисловии. Кое-что я уже сам поправил в своем экземпляре первого тома и был готов с благодарностью встретить те desiderata [пожелания], какие мне укажет благожелательная критика ученых, которым близка эта область исторического знания»
