«Если», 2011 № 01 - Журнал «Если»

Намного опередила время и идея черных дыр, которая впервые пришла в голову английскому физику и геологу Джону Мичеллу в 1783 году. Мичелл отучился в Кембридже, был профессором геологии, первым определил, что землетрясения распространяются волнами, предсказал существование двойных звезд и изобрел механизм для измерения массы Земли, который после его смерти использовал Генри Кавендиш. В письме этому самому Кавендишу, посланном Мичеллом в 1783 году и опубликованном спустя год, была изложена, кстати, и теория черных дыр. В письме Мичелл приводил расчет, из которого следовало, что светило с плотностью Солнца и массой в пятьсот солнечных будет обладать такой гравитацией, что частицы света (в то время была распространена корпускулярная теория, согласно которой свет состоял из частиц) попросту вернутся обратно на поверхность светила, и в силу этого обстоятельства мы будем воспринимать такое светило как невидимое.

Идея Мичелла в физическом сообществе некоторое время обсуждалась, в 1796 году знаменитый астроном и математик Пьер Симон Лаплас даже упомянул расчеты Мичелла в своем фундаментальном труде «Изложение системы мира». Но гипотеза Мичелла о невидимых звездах не нашла широкой поддержки и постепенно забылась. До тех пор, пока Альберт Эйнштейн не сформулировал свою Общую теорию относительности, а Карл Шварцшильд не решил в 1915 году уравнения Эйнштейна для сферически-симметричной черной дыры без вращения и без электрического заряда. Из этого решения как раз и следовало, что вокруг черной дыры имеется сфера, за которую, вследствие огромной гравитации, не может вылететь даже свет. А Мичелл, который первым выдвинул это предположение, физику забросил. В сорок три года он переехал в глухую йоркширскую деревушку Торнхилл и еще двадцать шесть лет служил там священником.

Теперь немного обо мне. По образу жизни я философ. По специальности — прораб. Тружусь в компании «Индустриальные системы». В смысле, руковожу строительством на вверенном мне участке. Через девять месяцев и шесть дней мне исполнится тридцать шесть лет. Женат. Дочери скоро тринадцать. Вместе с женой мы заканчивали инженерно-строительный факультет Сыктывкарского политехнического института и вместе уехали по распределению в город Кинешму. Сейчас живем в Омске. Жена уже давно переучилась на бухгалтера и работает в нашей компании маркетологом. Омск меня вполне устраивает. Здесь обещают построить аэропорт и метро из четырех станций, которое сразу будет внесено в Книгу рекордов Гиннеса как самое короткое метро в мире. И еще в Омске хорошо думается. Этим я, собственно, и занимаюсь. Тренирую свой мозг. И дома, и на работе.

Если кому-то кажется, что мозг прорабу вовсе ни к чему, то он сильно заблуждается. У нас каждый день какой-нибудь сюрприз. Недавно, например, наша компания взяла подряд на строительство домиков по канадской технологии. Канадцы — они вообще странные. Раствор для кирпичной кладки заставляют питьевой водой разводить. Исключительно той, которая из бутылок. А как-то раз вода питьевая у нас закончилась не вовремя. И канадец куда-то уехал. Вот я и подумал: какого (неразборчиво. — Прим. ред.) нам ждать? Посовещался со своим бригадиром Петровичем, и сделали мы с ним два замеса на водопроводной воде. Она чистая, клянусь, сам пил. И что вы думаете? Канадского прораба чуть удар не хватил. Бегал кругами, кричал что-то на своем канадском, начальству непрерывно звонил по сотовому, грозился уволиться к чертям собачьим…

С другим канадским специалистом у нас тоже казус произошел. У них ведь каждый отвечает только за свою часть работы. Первый прораб принял фундаменты — и улетел с чистой совестью в свой Торонто. А второго, который должен был контролировать сборку домов, задержали какие-то дела в канадской провинции Юкон. Наше начальство ждать не пожелало. Чего, мол, ждать? Мы и сами головастые. Чертежи есть, соберем по чертежам. Начали собирать. По проекту нужно было крепить листы гипсокартона к деревянным брусьям вертикально. Стали крепить, как положено. Смотрим, неэкономно получается. Расход гипсокартона слишком большой. Сели тогда кружком, напрягли мозги, прикинули тангенс к котангенсу и решили листы гипсокартона крепить горизонтально. Попробовали — отход значительно меньше. И дело пошло. Работаем, радуемся, что технологию канадскую усовершенствовали, а тут этот канадский прораб сваливается нам как снег на голову. Прибежал на площадку, увидел все наши усовершенствования и за сердце стал хвататься. Устроил нашему начальству небольшой переполох. Начальство, в свою очередь, разъяснило международную обстановку мне. А я передал ее дальше — Петровичу. Заставил все стены разбирать и собирать заново.

Ну и сам расстроился, понятно. Ходил несколько дней, глаз не поднимая. И только на третий день меня осенило. Проснулся, помню, рано утром, солнце в окно заглядывает, птички на дереве поют, и вся отгадка у меня целиком перед глазами встала. Нет, думаю, дело вовсе не в педантичности канадцев и не в их слепой вере в проектную документацию. Стены канадского дома — они как слоеный пирог. Изнутри гипсокартон, снаружи — облицовочный кирпич. А между ними — прослойка из нескольких изолирующих материалов. Жесткость всей конструкции, как ни странно, обеспечивает именно гипсокартон. Лист у канадцев узкий, и если его вертикально крепить, то он как дополнительное ребро жесткости работает. И может выдержать существенно большую нагрузку, чем горизонтальный. В общем, кто несколько раз пересдавал экзамен по сопромату, тот не забудет его до конца жизни.

Ну а после того случая я канадцев сильно зауважал. Молодцы. Они даже от водяных радиаторов давно и полностью отказались. Говорят, ввиду неэкономичности. Теперь используют в системе отопления воздух. Нагревают его бытовым газовым котлом, и тот почти мгновенно разлетается по многочисленным воздуховодам. Всего за десять минут температура во всех комнатах поднимается на целых десять градусов. А летом они те же воздуховоды используют для кондиционирования. Воздуховоды у них — исключительно из оцинковки. А изнутри покрыты специальным лаком, чтобы по дому не смогли перемещаться всякие домашние насекомые. В смысле, лак у них такой уникально скользкий, что у тараканов лапы разъезжаются.

Впрочем, про тараканов канадцы могли и приврать. Канадцев если слушать: все у них либо специальное, либо уникальное, либо (неразборчиво. — Прим. ред.). Ходят они только по специальным полам, которые сделаны из пропитанных уникальным составом паркетных дощечек. Поднимая голову, видят потолок из пропитанных другим специальным составом досок. Мочатся на специальный штакетник, пропитанный уникальной морилкой, которая не позволит штакетнику сгнить за сто лет. Поднимаясь по лестнице, держатся за специальные перила, с которых никогда не соскользнет рука. О лестничных ступенях я даже не говорю — каждая из них уникальная на сто процентов. Оттого, видимо, и цена на их лестницы колеблется в диапазоне от ста до тысячи моих месячных зарплат. Сам дом развалится, а лестница будет стоять мертво еще три сотни лет.