Невинная шалость - Павел Константинович Лебедев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Опять Фомичев разбушевался, – услышал хриплый голос со следующего пролета. Было понятно, что кто-то все время моей замешки наблюдал за мной.
Я прошел еще десять ступенек вверх и увидел курящего худого старика в майке и тренировочных штанах. Он сидел на корточках, большое количество разнообразных татуировок выдавало в нем «откинувшегося из мест не столь отдаленных».
Мы поздоровались. Я смотрел на него, то, как он жадно курит, и невольно решил, будто освободился он совсем недавно. Воспитавшись в обычной московской семье, я чувствовал пренебрежение и какой-то подкожный страх перед тюрьмой и людьми ее населявшими. Духу сделать ему замечание по поводу курения в доме у меня, честно говоря, не хватило. Я хотел было оставить замечание про Фомичева без внимания и продолжить свой подъем, как вдруг он громко раскашлялся.
– Не беги, – остановил он меня, – куришь?
– Нет, не курю.
– Хороший мальчик, не то, что этот, – он указал пальцем вниз, – Я ведь и сам был спортсменом, не поверишь: пятерку пробегал быстрее всех на районе. Да…
Он замолчал, уйдя на мгновение в свои мысли.
– Я ведь и за его матерью бегал, – он усмехнулся своим полупустым ртом.
Я посмотрел на вид его тренировочных штанов и про себя отпустил шутку, что бегал он, скорее всего, именно в них.
По непонятной причине он разоткровенничался со мной и рассказал, что всю жизнь, ну, конечно, за исключением периода «отсидок», прожил в этом районе, в этом доме. В располагавшейся неподалеку школе, все еще функционировавшей, он отучился 8 классов и поступил в механический техникум, где должен был получить профессию токарь.
В СССР вся жизнь человека после рождения была четко распланирована: учеба в школе, затем в техникуме или институте (в зависимости от желания и одаренности ребенка), распределение на предприятие, потом долгие годы работы на нем, пенсия и смерть. Единицы из миллионов жителей необъятной страны находили свой путь, свою стезю, а не шли по определенной властью дороге. Еще одной частью общества были те, что однажды сойдя с тропы, никогда больше на нее не допускались обществом, политические изгои и криминальные преступники.
– Так уж получилось, малой, – продолжал он своим хриплым, скрипучим голосом, – что по молодости залетел я в душегубку…
На этих словах зазвонил его телефон. Он достал из кармана кнопочную «Нокиа» и, после нескольких мгновений разговора, не прощаясь, поковылял к себе в квартиру.
Оставшись один, я в недоумении посмотрел на облако сигаретного дыма, все еще не растворившееся в воздухе, и направился на свой этаж. Раздевшись дома, я почувствовал, что вся одежда, и как мне показалось, даже кожа пропахла запахом дешевого табака. Захотелось, как можно быстрее, отделаться от него, и я полез в ванну.
Через пару недель я получил уже вторую заработную плату. Сие событие я решил отметить, пригласив к себе друзей. В качестве угощения были выбраны пиво, креветки и чипсы, а в качестве развлечений – просмотр футбола и игры в плейстейшн.
Накануне нашей встречи я зашел в «Пятерочку». Пиво я решил приобрести разливное, а вот креветки по акции, позволявшей при покупке одной получить вторую упаковку бесплатно, продавались именно в этом магазине. Кроме четырех пачек креветок я взял упаковку лаврового листа, несколько видов соусов и четыре больших пачки с чипсами.
Уже пройдя кассовую зону, я стал укладывать свою покупку в полиэтиленовые пакеты. Закончив, я поднял взгляд и снова увидел пожилую женщину, стоящую перед соседней кассой. Ситуация читалась: ей опять не хватало денег. Мне стало интересно, чем закончится инцидент на этот раз, я остановился и стал смотреть. Смущение женщины было неподдельным или хорошо отрепетированным, трудно было не поверить в искренность. Разница между суммой чека и оплатой на сей раз составляла около трехсот рублей. Снова возникла заминка, снова в очереди нашелся человек, пожелавший уплатить разницу. Схема была налицо. Но что это реальная забывчивость, в которую хотелось верить, смотря на возникшие на лице этой женщины эмоции? Или же такое поведение – коварный умысел, дающие свои плоды из раза в раз?
Я посмотрел ей в след и тут же рядом с собой увидел ту брюнетку, что одергивала меня как то. Теперь уже я инициировал наш разговор.
– Добрый вечер, – начал я, – когда мы с Вами встречались в последний раз, Вы сказали, что я зря заплатил вон за ту старушку. Почему Вы так сказали?
Девушка почувствовала мое возбуждение, должно быть ей стало страшно, и мой тон показался ей угрожающим, поэтому она чуть отошла от меня. Я не могу не отметить, что тогда она показалась мне более приятной, чем в нашу первую встречу. Ее длинные каштановые волосы были забраны в пучок, лицо было максимально открыто. Одета она была просто, но со вкусом.
– Добрый вечер, хотя по Вашему тону сказать того же нельзя.
– Вы должны мне рассказать то, что я не захотел услышать.
– Пойдемте. Это долгий рассказ.
Мы вышли из магазина и, чтобы не привлекать внимание окружающих, направились к скамейке в дальней части ближайшего двора. Пока мы шли, я представился сам и узнал, что спутницу мою зовут Светлана.
– Я знаю Галину Степановну очень давно. Она долгое время работала вон в той школе учителем истории, – она показала пальцем на кирпичные стены соседнего здания. Несколько лет назад она уволилась. Ходили слухи, что на ее решение покинуть школу сказалось ухудшение здоровья вследствие смерти мужа. Ему не исполнилось еще и шестидесяти лет, и для нее это был сильный удар. Скажу честно, я долгое время не видела и не слышала ничего о ней, периодически встречая только ее сына. Митенька был моим одноклассником. Отучившись в заурядном по нашим меркам ВУЗе, он первый из нашего класса открыл свое дело. Не знаю, где он нашел инвестора, но в 2011 году около метро, на Судостроительной улице, появилось небольшое кафе – булочная. Сейчас на ее месте располагается бургерная известной марки.
Я понял, о каком месте она говорит: бывало, я заскакивал в «МакГинг» ранним утром за чашечкой сваренного, а не растворимого кофе.
Светлана продолжала.
– Мы часто заходили к нему, и он всегда, по знакомству, угощал нас вкусными и свежими круассанами. Витенька сам работал в кафе и вкладывал в него всю свою душу и время. Мне сложно судить, насколько успешно протекала его деятельность, но было заметно, что он не
