Печатник. Печать Тьмы - Иван Магазинников

— Глянь-ка, и впрямь в бараний рог скрутило! — выдохнул разбойник с ярко-рыжей шевелюрой и с опаской посмотрел на своего тощего соседа. Того самого, который про рог и пошутил.

— Эй, Бритва, ты как? — Хорт, главарь шайки, подошел к лежащему и ткнул его ногою в бок. — Живой?

— Вроде да, — простонал тот и попытался встать, — Какого мреля со мною случилось?

— А ты что, ничего не помнишь?

— Э… Ну, я лежал… Ты лежал… Все лежали! А потом каким-то мрелем сюда собаку занесло. Я встал, чтобы пугануть ее… А потом меня… Молнией шибануло?

Лысый выпрямился во весь свой немалый рост и уставился на сгорбленного старика, опирающегося на кривую палку — колдуна по прозвищу Белый Клык. Этого мерзкого и сварливого деда в шайке никто не любил, но именно благодаря его колдовству Хорт со своими ребятами уже третий год хозяйничали на дороге, оставаясь безнаказанными.

— Эй, мрель горбатый, твоих рук дело?

— Больно нужно, стану я еще ману тратить на всякое отребье, — оскалился колдун, продемонстрировав на удивление здоровые белые зубы, которым позавидовал бы и придворный вельможа, днями просиживающий в маникюриях да стригарнях.

Собственно, из-за зубов он и получил свое прозвище. Настоящее имя его было Инош, и в свободное от неправедных трудов время Белый Клык принимал посетителей в собственном доме на площади Ремесленников. Был он единственным и весьма уважаемым в городе шептуном-зубодером. Работал, разумеется, без цеховой лицензии, но городские власти закрывали на это глаза, зато с гордостью при любом удобном случае открывали свои рты, демонстрируя отменные зубы работы Иноша-зубодера. Да и в шайке Хорта благодаря искусству колдуна никто зубами не маялся, да в дырки зубовные не посвистывал.

— Тогда какого мреля меня так шибануло, а, колдун зубатый? Ты мне зубы не заговаривай, чай, не болят! Не Костлявый же меня сглазил, в самом деле!

— Эй, Бритва, смотри, будешь ругаться по-эльфийски, ухи вырастут. — ухмыльнулся Хорт, — А ну завяли оба, пока своими криками всю округу не переполошили.

— У меня почти все силы на морок уходят, чтобы нас от чужих глаз спрятать, — пояснил колдун, — А что до молнии, так нечего было на собаку кидаться, которая в зачарованном ошейнике ходит. Непростая, видать, псина была.

— Клык, как думаешь, уж не на разведку ли эту зверюгу послал кто-то? Дорогу проверить… — спросил осторожный Хорт.

— Нет. Видно же, что пес бездомный — некормленый, неухоженный. Бродяга, одним словом. Не боись, атаман, стража за ним следом не придет.

— Ладно. Значит так, други, живо все пузом в траву попадали и затаились. Устроили тут балаган с песнями и плясками… И если хоть один рот откроется, или чье-то брюхо буркнет — живо Белому Клыку работы прибавлю, — Хорт показал свой весьма внушительный кулак, — вы меня знаете!

Да, разбойники хорошо знали и суровый нрав своего атамана, и твердость его кулака. Равно как и добрая половина пьяниц славного города Кияжа, имевших привычку захаживать в трактир "Угрюмый булочник", где Хорт работал вышибалой. Поэтому без лишних слов попадали, где стояли, и умолкли. Однако, долго лежать не шевелясь и молча, не так-то просто, да еще и на самом солнцепеке. И вскоре снова среди головорезов понеслись шепотки, сдавленные смешки и тихие ругательства. Кто-то забулькал, приложившись к фляге, а Костлявый так и вовсе захрапел, наполнив поляну и окрестности равномерным гулом.

— Не понял! Это еще что за спящий красавец в моей шайке завелся? — привстал Хорт. — Эй, кто там поближе… Бритва, поцелуй-ка его сапогом промеж глаз, а не то проспит и обоз торговый, и своего принца прекрасного…

— Жарко, атаман, вот и сморило его, — промямлил разбойник, стаскивая с ноги внушительный сапожище, — На моей башке уже можно крыс жарить.

— Ну, тогда хоть какая-то польза от тебя и твой лысой макушки будет. Ладно, — сжалился атаман, — вертай сапог на место и толкни его в бок. Только смотри, чтобы не заорал спросонья. Ишь, разлегся на солнышке, кости погреть… Еще б свистульку в нос вставил, дурыня деревенская!

Хорт вытер пот со лба, повернулся в сторону плоского камня, на котором сидел Белый Клык и нахмурился. Тот словно и не чувствовал сокрушающей жары — кутался в свой овечий тулуп и спокойно перебирал бусинки на ожерелье, сделанном из зубов. Разумеется, из человеческих. Ну ничего не берет проклятого — ни летняя жара, ни зимняя ревматизма! Куда уж им, простым людям, до потомственного колдуна? Вот и мучаются под беспощадными лучами солнца, изнывая от духоты и жажды.

Идея расположиться не в уютной тени какого-нибудь дубка или оврага, а на открытом и солнцу и взглядам месте принадлежала самому атаману, но он уже десять раз успел пожалеть об этом решении. С одной стороны, охрана обозов очень уж напряженной и нервной становится, проезжая мимо возможного укрытия подорожных грабителей, а широкое чистое поле никаких подозрений не вызывает. С другой стороны, после семи часов, проведенных на самом солнцепеке, у его ребят азарту сильно поубавилось, да и вымотала жара-то. Если в ближайшие пару часов на дороге никто не появится, то можно считать зря землю потом поливали и брюхом давили — не будет никакого улова.

Хорт повернулся к колдуну:

— Эй, Белый, ну что там на дороге? У нас уже ножи в ножнах затупились, животы в траве отлежались от безделья. Что твоя крыса говорит?

— Он не разговаривает, чай, не перепугай заморский, — отмахнулся тот, — картинки немые кажет, и то ладно. И не крыса, а крыс…

— Да пусть хоть частушки похабные поет, лишь бы толк был!

— Обожди немного, сейчас узнаем, что к чему.

Колдун сунул пальцы в рот и свистнул по-особому — совершенно беззвучно. Кому нужно, тот услышит. И верно — не прошло и минуты, как в траве раздалось шуршание, и на камень взобрался жирный рыжий крыс.

Крыс этот был фамилиаром Белого Клыка. Что такое этот "фамилий", колдун не объяснял своим подельникам — похоже, и сам не знал толком. Но без своей хвостатой твари зубодер и шагу не ступал — кормил из своей миски, с собою спать укладывал, всячески оберегал от разных напастей. Члены шайки крыса называли рыжим братом колдуна, раз за разом выдумывая истории одна другой страшнее, как и почему Белый Клык родного брата в крысу превратил. Ведь и впрямь грызун на колдуна был похож. Толстый, рыжий, драный и с ослепительно белыми острыми зубками. Такой же злобный и тоже большой не дурак выпить, как и его хозяин. Рыжий Брат не только служил глазами колдуна, бегая в разведку, но и каким-то образом помогал ему творить особо сложную и опасную для рассудка волшбу — общаться с духами умерших или смотреть вперед-назад во времени.