Жизнь и смех вольного философа Ландауна. Том 1. Когда это было! - Валерий Мирошников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Что бы ни вело кошку вперёд – запах, звук, любой внешний раздражитель – он изменяется непрерывно, и не мог развернуть её сразу в обратную сторону. Значит, у кошки есть внутренние мотивы, есть внутренний мир. Она не автомат. Здорово!» – вдруг обрадовался он.
«А человек? Часто ли он может позволить себе повернуть в произвольном направлении? Ох, нечасто. Наши социальные роли – начальника, мужа, друга, прохожего – нам этого просто так не позволят».
Ландаун повернулся в обратную сторону. Но, поскольку он никуда и не шёл, этот поворот ничего не значил.
Прочитав эту главу, Валерий Ланин покачал головой
– Это еще не Ландаун! Где философия? Где движение к истине? Название главы хорошее «Мимо шел…» Вот все и мимо – мимо Ландауна, мимо философа, мимо жизни. Смех местами есть, это не спорю. Но и только.
– А вот тут я с тобой не соглашусь! – заявил Колян Кондратьев. – Если есть смех – есть Ландаун. Смех для него – не украшение и внешние финтифлюшки. Смех Ландауна – это его взгляд на мир. Смехом он проверяет на прочность любое утверждение, а порой и само мироздание.
– А помните, как он доказал, что смех – производительная сила? – вступил в разговор я.
– Ну-ка, ну-ка! – заинтересовался Ланин.
– Неужели не помните, Валерий Васильевич? Или вас тогда с нами не было?
– Не было, не было, – проворчал Колян – мы втроем ездили. Ты, я и Ландаун. На Глубокое, по-моему, катались, на леща.
– Ну и что было? Что? – приставал Ланин.
– Что-что! Поспорили – есть ли от смеха материальная польза кому-нибудь, кроме пародистов с телевидения? И Ландаун давай травить анекдоты, все удочки побросали, весь берег сбежался. Хохот взрывами. Децибел 120.
– И что?
– А посреди гулянки он и говорит: «А теперь пошли рыбу глушенную собирать!»
– И собрали?
– Двух ершей. Но, может, они и не от того всплыли
– А от чего?
– Кто ж их знает! Ландаун их отпустил – сказал: «Как вы будете их есть – они же наши научные сотрудники».
– То есть эксперимент результата не дал?
– Как это не дал? Весь народ вернулся по домам, рыбы нет, а жены спрашивают – вы откуда это такие? Все без рыбы и трезвые. Подозревали, что в секту попали. В общем, теперь рыбаки считают, что Ландаун на рыбалке – плохая примета, на Глубокое ему больше хода нет.
Будет вам, Ландаун!
Принципы и Шизофрения
«Надо отстаивать свои принципы!» – подумал Ландаун.
«А зачем человеку такие принципы, которые надо отстаивать?» – отозвался кто-то внутри него.
«Ого! – подумал Ландаун, – Похоже, это Шизофрения».
А Шизофрения продолжала:
«В словосочетании „свои принципы“ принципиально только слово „свои“. Ибо принципы меняются по мере взросления человека, полового созревания, продвижения по службе, изменения финансового положения и т. д. Но убеждение в своей правоте – это самая хроническая из человеческих болезней».
«И что же теперь – обходиться без принципов? Или принимать принципы чужие?»
«Чужие принципы ничуть не лучше – они же все равно для кого-то свои. Почему бы не завести принципы, которые отстаивать не надо?»
«Да бывают ли такие?» – усомнился Ландаун.
«Например, если твой принцип гласит, что небо голубое, то кто станет с тобой спорить, а тем более драться?»
«И какой прок от такого принципа? Только Шизофрения могла до этого додуматься».
«А какой прок от других?» – Шизофрения обиделась и замолчала.
А Ландауну стало грустно.
В чём мы нуждаемся больше всего?
.Понедельник – день традиционно тяжёлый, даже для тех, кто принципиально не употребляет спиртное. Сама мысль о необходимости идти на работу делает ноги ватными, а голову тяжелой. Поэтому, встретив Вахита Шарипова, Ландаун не отличался разговорчивостью, но Шарипов справился и сам.
– Проведи сейчас опрос на тему, в чём и в ком страна нуждается больше всего…
(«Неужели в советах Вахита Шарипова?» – от этой мысли Ландауна качнуло)
– …что угодно назовут, но не сердцевину российских бед…
(«Пить надо меньше», – поддержал мысль Ландаун)
– …нехватку профессиональных менеджеров.
(Ландаун удивился и начал прислушиваться)
– …Но дело в том, что старая номенклатура, как не умела руководить, так и не научилась, а менеджеры, проходившие выучку за рубежом, не подходят для российской действительности…
(«Это тупик!» – почувствовал Ландаун)
– …Для управленцев нового поколения и новой формации нужна новая действительность без поборов и чиновничьего произвола, а так же массовый средний класс собственников и предпринимателей.
«Не будь поборов и чиновничьего произвола – мы и без менеджеров проживём», – легкомысленно заключил Ландаун и тут же устыдился своего легкомыслия и спросил:
– А где же мы возьмём новых менеджеров? Если своих нет, а за границей не выучить – мы их родим, что ли?
– Ты, что ли, с дуба рухнул? – вскричал Вахит Шарипов, – Я тебе серьезные вещи говорю.
Но Ландауна уже понесло:
– Точно! Мы их родим, мы выведем новую породу менеджеров! Я сам займусь этим вопросом. Скрестим марчендайзера с имиджмейкерицей и промоутерицу с супервайзером. Сейчас же организуем отлов. Но свежая провинциальная кровь не помешает. Это придётся самому. Жена простит, всё-таки государственный интерес…
Вахит Шарипов махнул рукой и хотел уйти, но Ландаун уже вцепился ему в хлястик мёртвой хваткой бульдога.
– …Поскольку учить их бесполезно, сделаем ставку на смышлёность и умение ориентироваться в нестандартных ситуациях. Только…
Вахит Шарипов вырвался и ушёл.
– …Только что же делать, чтобы мои маленькие менеджерчики не тянули одеяло на себя, а представляли интересы народа? Они должны тяготиться властью, богатством, славой. Есть два вида людей, которые самодостаточны и не хотят быть никем другим: крестьяне и учёные, точнее исследователи. Значит, ребятишек надо выпустить на землю и дать исследовать мир, дать взрасти без влияния социума, самоорганизоваться в новое общество.
– Только ударившись головой можно вообразить такое! – это вернулся Вахит Шарипов. – Будет вам, Ландаун!
– И то верно, – вздохнул Ландаун. – Вырастим мы новых менеджеров, а куда денем старых? Неужто снова Ноев потоп?
Секретные материалы
Когда Валерий Ланин был большим начальником, он предложил Ландауну возглавить одно из подразделений своей конторы. Ландаун, не долго думая, согласился.
– Пойдём, отметим назначение? – подмигнул он товарищу.
– Извини, не могу. Времени нет. Сейчас совещание, потом договор подписываем, потом…
– Понял, понял. А завтра?
– Знаешь, с утра планёрка, до обеда надо успеть в администрацию…
– Слушай, я одного не пойму, – удивился Ландаун, – у тебя столько подчинённых, почему у тебя никогда нет времени?
– Некогда над этим задумываться. Побежал. Приходи завтра на работу.
«Всё-таки странно», – озадачился Ландаун после ухода Ланина. Он вспомнил старую шутку: «Если вы всё время работаете, когда же вы думаете?» И философскую мудрость вспомнил: «Не доверяйте людям, у которых не хватает времени». Как же так? Лучшие люди страны поставлены в такие условия, когда им некогда думать, когда им нельзя доверять. «Поражу пастыря, и паства рассеется» – так, кажется, в Евангелии?
«Да, – решил Ландаун, – преступление здесь налицо. Но кому оно выгодно?»
Кому выгодно, что мы проводим часы в приёмных, а дни и недели в беготне за справками, разрешениями, согласованиями? Кому выгодно так регламентировать любой пустяк, что нужен отдельный специалист для ублажения регламента?
«ОНИ крадут наше время! – понял Ландаун, – Система направлена именно на поглощение времени, и не чиновники её создали. Чиновники просто живут в ней. Но кто такие ОНИ?»
Ландаун взял трубку и позвонил Ланину:
– Я не приду. Бери другого человека. Мне надо кое с чем разобраться…
Собака наоборот
Женщина гуляла с собакой, а Ландаун, сидя на скамейке, думал: «Как же так? Мы заводим собаку, чтобы она любила нас, а за эту любовь освобождаем от всех мирских забот – добываем ей пищу, кормим, поим, гулять выводим для отправления естественных надобностей, даже половых партнёров находим по объявлениям. И при всём том считаем, что человек – венец творенья, царь природы и т. д. Да ведь тогда всё наоборот должно быть: за любовь царскую животные его холить и лелеять должны, как детёнышей своих. Если Бог мир сотворил и человека в нём царствовать назначил – так всё должно быть».
И пошёл Ландаун со своей мыслью к биологам-звероводам. И наехали на него биологи:
