Братство дороги - Марк Лоуренс

Макин встал, отодвигая стул, который предложил ему Лундист.

− Я постараюсь оправдать оказанное мне доверие.

Макин вспомнил ту канаву. Церис верила в него слепой верой ребенка. Несса верила в него, в его слова, в Бога, в справедливость... и из-за этой веры оказалась пригвожденной копьем к земле на кукурузном поле за собственным домом. Он снова увидел синюю полоску неба.

Наклонившись над гроссбухом, Лундист принялся царапать пером по пергаменту.

И когда Макин уже повернулся, чтобы уйти, наставник снова заговорил:

− Жажда мести как голод, но ее невозможно утолить. Вместо этого она пожирает человека, который ее кормит. Удалить месть из мира. Это единственное лекарство.

Макин не был уверен, стоит ли ему отвечать, и лишь стиснул зубы. Что мог знать какой-то старый дряхлый писарь о мучившей его боли?

− Между молодостью и старостью лежит пропасть, края которой невозможно соединить словами, − печально произнес Лундист. − Иди с миром, Макин. Служи своему королю.

− Дом Исцеления горит! − ворвался в дверь барака стражник.

− Что? − вскочил Макин с койки с мечом в руке. Он расслышал слова. Возглас «что» вырвался непроизвольно, чтобы выгадать немного времени и переварить услышанное. Он глянул на клинок в своей руке. Вряд ли тот поможет справиться с огнем. − На нас напали?

Ни один безумец не отважился бы атаковать Высокий Замок, но, с другой стороны, королева и два ее сына попали в засаду лишь в дне пути от столицы. Выжил только старший, да и то едва.

− Дом Исцеления горит! − повторил мужчина, дико озираясь. Макин признал в нем Аубрека, второго сына земельного рыцаря, здоровенного новобранца, больше привыкшего жить в деревне, чем в замке. − Горим! − Все в казарме повскакивали с кроватей, хватаясь за оружие.

Оттолкнув Аубрека, Макин выглянул в ночь. Двор был залит оранжевым светом, а в его противоположном конце, в полукруглых арках окон зала Исцеления, облизывая каменную кладку, мелькали языки пламени.

В тенях метались обитатели замка, раздавались крики тревоги, но осадный колокол безмолвствовал.

− Пожар! − взревел Макин. − Всем за ведрами! Бегом к восточному колодцу!

Проигнорировав свои же приказы, Макин бросился прямо к зданию, которое когда-то было церковью дома Орра. Когда Анкраты сто двадцать лет назад овладели Высоким Замком, они построили другую церковь – больше и просторнее, оставив эту как лечебницу для больных и раненых. Правильнее сказать, для выхаживания своих солдат.

За несколько ярдов от стены на Макина дохнуло жаром.

− Дело рук дьявола! − услышал он голос брата Глена позади себя.

Макин обернулся, взглянув на приземистого монаха, остановившегося в нескольких ярдах в нерешительной позе, отблески пламени плясали на его тонзуре.

− Мальчик там?

Брат Глен стоял, загипнотизированный пламенем.

− Очищение огнем...

Макин схватил монаха за грудки, приподняв его над землей:

− Мальчик! Принц Йорг еще там?

Последнее, что слышал Макин о ребенке, было то, что тот до сих пор восстанавливается после нападения, которое унесло в могилу его брата и мать.

Блаженное лицо монаха исказилось гримасой досады:

− Он... может быть.

− Нужно туда попасть!

Во время нападения, произошедшего больше недели тому назад, юный принц спрятался в терновнике. Многочисленные раны от шипов гноились, несмотря на примочки, которые монах Глен постоянно делал ему в Доме Исцеления. Сам он не выберется.

− Он одержим дьяволом − мои молитвы не возымели никакого действия на его лихорадку. − Опустившись на колени, монах молитвенно сложил перед собой руки. − Если Господь убережет принца Йорга от огня...

Отпустив монаха, Макин побежал вокруг здания к задней стене, где была маленькая, ведущая на хоры дверца. Чтобы спастись от пожара, девятилетнему мальчику, охваченному лихорадкой, потребуется нечто более действенное, чем молитвы.

Позади него раздавались крики, но из-за рева вырывающегося из окон пламени их смысл невозможно было разобрать. Подойдя к двери, Макин схватился за железную ручку, которая обожгла ему ладонь. Похоже, дверь была заперта, но он, заревев уже сам, навалился на нее и почувствовал, что та поддается. Пламя жадно всосало воздух через образовавшуюся щель. Дверь внезапно распахнулась, и мимо него в старую церковь ворвался ветер. Водоворотом закружился дым, заполняя коридор позади.

Любое живое существо боится огня. Здесь не бывает исключений. Он является воплощением смерти. Боли и смерти. И Макина сковал страх, удерживая его в дверном проеме, пока не стих ветер. Он не знал мальчика. За время службы в замковой страже короля Олидана Макину довелось видеть молодых принцев от силы раза три. В его обязанности не входило общаться с ними − только лишь охранять периметр. И тем не менее он все же стоял здесь, в самом сердце огня.

Первый же вдох сжал горло Макина спазмом. Все фибры его души противились тому, чтобы он окунулся в это пекло. Никто не осудил бы его за отступление, а если бы и нашлись такие, то у него в замке не было друзей, чьим мнением он бы дорожил. Ничто не удерживало его на службе, кроме пустых обещаний и смутного чувства долга.

Макин сделал шаг назад. На мгновение вместо вьющегося дыма он увидел полоску хрупкого голубого неба. К рассвету здесь останутся лишь почерневшие балки и обрушившиеся стены. Много лет назад, когда его вытащили из той канавы, скорее мертвого, чем живого, его пронесли мимо развалин дома. Он тогда не знал, что там, под обуглившимися камнями и зловонными головешками, лежала Церис.

Макин сам не заметил, как оказался внутри, его окружил горячий, густо пропитанный дымом удушливый воздух. Он не мог вспомнить, когда принял решение войти. Согнувшись, он обнаружил, что под слоем самого едкого дыма можно кое-как дышать, и со слезящимися от дыма глазами, шатаясь двинулся вперед.

Короткий коридор вывел его в большой зал. Здесь купол дыма поднимался выше − темный, клубящийся покров, до которого он мог бы дотянуться рукой. Пламя взбиралось по стенам везде, где гобелены или панели давали ему такую возможность. Ревущий треск оглушал его, жар выдавливал из глаз слезы. Как только он миновал тлеющий на стене гобелен, тот вспыхнул по всей длине ярким пламенем.

В комнате стояли ряды больничных коек, многие опрокинуты или перевернуты. Макин попытался набрать воздуха, чтобы позвать принца, но жар опалил легкие, и он задохнулся. Мгновение спустя он стоял на коленях, хотя и не думал падать.

− Принц Йорг... − прошептал он.