Русские подвижники 19-ого века - Евгений Поселянин

Назначенный викарием Петербургской епархии, он недолго прослужил в этой должности и назначен архиепископом Тверским.

В Твери в течение ста дней он обозрел епархию, в каждом храме ее без приготовления произнося поучение. Только что начал он действовать в Твери, как перемещен был в Ярославль, а оттуда менее чем по истечении года — в Москву (24 марта 1821 г.).

В 1823 году явился знаменитый труд Филарета "Христианский катехизис православной кафолической восточной грекороссийской Церкви", по которому поныне обучается вере вся русская молодежь.

Пользуясь особым доверием императора Александра I, Филарет писал по его поручению манифест императора, в котором тот передавал права престолонаследия, помимо второго, отрекшегося от престола, брата Константина — Николаю Павловичу.

Сперва, по неведению этого манифеста, когда дошла весть о кончине в отдаленном Таганроге Александра I, народ приведен был к присяге великому князю Константину Павловичу, затем, когда выяснилось отречение его — надо было вновь приводить к присяге уже Николаю Павловичу. В Петербурге эти обстоятельства послужили одним из поводов к так называемому Декабрьскому бунту. В Москве, благодаря твердости Филарета, все обошлось спокойно. Он, при получении манифеста императора Николая, вынес из алтаря государственные акты, прочел манифест Александра I, отречение Константина и произнес: "По уничтожении силы и действия данной присяги непреложным от нее отречением того, кому она дана", — тут он осенил народ на три стороны крестом и выговорил слова новой присяги: "Я, нижепоименованный, обещаюсь и клянусь".

На коронации государя Филарет был возведен в сан митрополита.

Почти все время состояния московским митрополитом Филарет прожил безвыездно в Московской епархии. Вследствие некоторых недоразумений он с неприятностями покинул Петербург в мае 1824 г., и уже навсегда.

Как впоследствии ни просили Филарета возвратиться туда, его решение не въезжать более в этот город осталось непреклонным.

С окончательным переселением в Москву его ученолитературная деятельность почти прекращается, заменяясь проповедничеством. Кроме того, всею душою он отдался устройству епархии, бывшей до него в довольно запущенном состоянии.

Близким наблюдением за духовно-учебными заведениями, в его время в его епархии достигшими полного расцвета, он как бы создал целое поколение прекрасного, развитого, истинно православного духовенства.

Чрезвычайно строгий и настойчивый в своих требованиях, он, вместе с тем, был чрезвычайно внимателен к духовенству, входя во все подробности всех его нужд, глубоко вдумываясь в обстоятельства тех отдельных случаев, которые вызывали его вмешательство.

Он оказывал особое почтение заслуженным священникам, и бывали примеры, что он, всегда слабый, был доступен и в ночные часы, и, после двухдневной поездки по осенним дорогам внутри епархии, с освящением двух храмов, поспевал ночным переездом в Москву на отпевание приходского священника.

Величайшее уважение всей России окружало Филарета. Иностранцы, приезжавшие в Москву, старались увидать его, как удивительное явление. Высоко ценился голос Филарета в вопросах государственных, и почитавший его государь Александр Николаевич часто совещался с ним о важнейших вопросах управления. Так, Филаретом составлен манифест на освобождение крестьян.

То обаятельное впечатление, какое оказывал митрополит Филарет на современников, нашло себе прекрасное выражение в известном стихотворении Пушкина "Стансы".

В часы забав иль праздной скуки,Бывало, лире я моейВверял изнеженные звукиБезумства, лени и страстей.Но и тогда струны лукавойНевольно звон я прерывал,Когда твой голос величавыйМеня внезапно поражал.Я лил потоки слез нежданных,И ранам совести моейТвоих речей благоуханныхОтраден чистый был елей,И ныне с высоты духовнойМне руку простираешь ты,И силой кроткой и любовнойСмиряешь буйные мечты.Твоим огнем душа согрета,Отвергла мрак земных сует,И внемлет арфе ФиларетаВ священном ужасе поэт.

Эти вдохновенные строфы вот по какому поводу вылились у Пушкина.

Когда Пушкин написал полное глубокого отчаяния стихотворение:

Дар напрасный, дар случайный,Жизнь, зачем ты мне дана?Иль зачем судьбою тайнойТы на казнь осуждена?Кто меня враждебной властьюИз ничтожества воззвал,Душу мне наполнил страстью,Ум сомненьем взволновал?..Цели нет передо мною,Сердце пусто, празден ум,И томит меня тоскоюОднозвучный жизни шум.

Митрополит Филарет ответил ему следующими строками:

Не напрасно, не случайноЖизнь судьбою мне дана:Не без правды ею тайноНа печаль осуждена.Сам я своенравной властьюЗло из темных бездн воззвал.Сам наполнил душу страстью,Сам сомненьем взволновал.Вспомнись мне, забвенный мною!Просияй сквозь сумрак дум —И созиждется ТобоюСердце чисто, светлый ум!

Прочтя этот ответ, Пушкин и написал свое знаменитое "В часы забав"…

Какая-то невыразимая духовная сила, стройность была в митр. Филарете. Он ни на минуту, ни разу в жизни не спускался с высоты своего положения. Всюду и всегда был он все тем же: величавый православный архиерей… Казалось, все, что есть мелкого, не ценного в человеке, в нем было упразднено, и совершенно верно выразилось о нем одно хорошо знавшее его лицо: "Он был как бы прирожденный архиерей".

Внешность Филарета была замечательна.

Очень маленького роста, весь иссохший, он казался на вид слабеньким ребенком; но в этой маленькой фигуре было какое-то величие, поражавшее и державшее всех в некотором страхе. На лице, изможденном подвижничеством, с глубокой печатью постоянной упорной работы мысли, блистали чрезвычайною силою проницательные живые глаза, взгляд которых трудно было вынести.

Когда он служил, было что-то необыкновенное в тихой сосредоточенности его поступи, в звуках его негромких возгласов.

Он был истинный монах, строгий аскет в жизни и своих вкусах.

Сколько он спал, как рано вставал, — о том никто не знал. Уходя спать и вставая, — келейник всегда заставал его за работой. Прием посетителей, епархиальные дела, обширная переписка, частые служения, подготовление проповедей, отдых, состоявший в чтении газет и журналов, за которыми митрополит следил как за отголоском жизни: все это занимало непрерывно весь день до глубокой ночи.

Имея особое чувство благоговения к преп. Сергию, он любил уединяться в его Лавру, где он был, по сану митрополита московского, настоятелем. В окрестностях ее он устроил Гефсиманский скит, где и находил время от времени успокоение душе, жаждавшей сосредоточенного уединения с Богом, но обреченной на разнообразие и волнения обширнейшей кипучей деятельности и постоянные сношения с людьми. Здесь он мечтал и быть схороненным.

Московский народ окружал митрополита величайшею любовью. Толпы народа ждали всякое его служение, благословения его, и он не спешно, вглядываясь во многих своим проницательным взором, осенял каждого крестным знаменем. Многие имели особую веру в силу этого благословения и молитв и видели над собою необыкновенные подтверждения этой веры.

Бесконечно милосерден он был к бедным, окружал самою теплою заботою своих родителей, и особенно мать, умершую в самых преклонных годах. Он поселил ее неподалеку от своего Троицкого подворья, покоил ее и почитал, и имел счастье наслаждаться в своих сложных занятиях ее бесхитростною привязанностью почти всю свою жизнь.

За год до кончины был торжественно отпразднован бесприметный юбилей 50-тилетия его архиерейского служения, и в бездне приветствий со всех концов России и из чужих краев помянуто все то значение, какое приобрел Филарет для русской Церкви.

Незадолго до кончины явился в видении митрополиту его отец, и сказал: "Береги 19-е число".

19 ноября 1867 г., в воскресный день, митрополит с особою бодростью и одушевлением совершал литургию в своей домашней церкви. Через несколько часов он безболезненно отошел в вечность.

Вся Москва сошлась на поклонение усопшему, который был перевезен в Троицкую Сергиевскую Лавру и схоронен в Церкви Св. Духа.

Много случаев доказали, как при жизни митрополита Филарета, так и по смерти его, ту помощь, какую духовная его сила оказывала людям. Вот несколько из них.

Девочка восьми лет была расслаблена и не могла ходить. Недалеко от их дома митрополит должен был служить, и мать больной решила везти ее на служение. Девочку внесли в церковь и посадили на стул, а, когда митрополит стал благословлять народ, — и ее поднесли на руках. Получив от него благословение, она могла встать на ноги, вышла с помощью других из церкви и вскоре совсем окрепла.