Сказки Ледяного спокойствия - Алексей Смирнов

Ступени доверчиво скрипнули. Вдалеке чернел лес: дремучий и кислый от сырости и соков ельник.

- Ку-ку, - послышалось сверху, со стороны леса.

- О! - сказала Она и улыбнулась. - Давай считать! Кукушка-кукушка, сколько нам жить осталось?

Он снисходительно улыбнулся в ответ, поправил на Ней наброшенный пинжак и начал загибать пальцами, то есть пальцы.

- Ку-ку!...

- Раз...

- Ку-ку!...

- Два...

- Ку-ку!...

- Три...

- Ку-ку!...

- Четыре... (затруднение сгиба объяснилось непривычным обручальным кольцом).

...........

- Ку-ку!...

- Я буду загибать твои пальцы, мои кончились, - молвил Он и стал поцелуями закрывать Ее пальцы.

- А какие тихие здесь зори, - прошептала Она.

- Ку-ку!...

- Знаешь, мы будем жить вечно. Судя по этой кукушке. Интересно, где она засела.

- Мне кажется, во-о-он там, - Она указала на самую дальнюю и высокую ель.

Ничего такого про самих себя ни пацак, ни четланин сказать не могли. Они рассматривали молодоженов в старенький бинокль: красные трусы и желтые трусы. "Маму бы спеть...", - тоскливо подумал пацак. Неведомо как, их Пепелац ворвался, пронзая и кромсая лопастями миры, в эти чертовы дебри. Они зацепились за дерево и отчаянно взывали о помощи. Гравицапа неожиданно вспыхнула и бесшумно взорвалась.

- Кю!... - неожиданно - успев-таки - гаркнула кукушка, и молодым показалось, что гаркнули две.

Корабль, объятый пламенем, устремился к земле.

- Звездочка! - Она толкнула Его локтем и зааплодировала. - Я загадала желание, а ты успел? - Она любила Рэя Брэдбери и знала наизусть все его рассказы, в том числе и про "Звездочку".

- Успел, конечно, - Он взял Ее за руку и повел в избу. - Оно сбудется прямо сейчас. Я загадал, что ты поможешь мне загнуть один палец...

5. Бонифаций и Золотая Рыбка

- Знаешь, Бонифаций, а ты и впрямь давненько не ездил в отпуск, сказал директор цирка льву Бонифацию, жуя сигару. - Я знаю, тебе хочется к бабушке. Ты озорник! - директор погрозил ему пальцем. - Как это просто все у львов... Ты поедешь, но я тебе дам маленькое задание. И посажу на хороший корабль с надежной командой.

Бонифаций расцеловал директора в сигару вместе с закрученными усами и побежал покупать билет в Африку.

Когда он прибыл, бабушка как раз вязала ему свитер, и состояние ее ума не понравилось внуку. Он вооружился сачком и отправился к озеру.

По дороге ему, как известно, попалась маленькая негритянская девочка. Но Бонифаций приложил палец к губам и сказал:

- Тсс!... Сначала я должен поймать Золотую Рыбку. Это такая же хрустальная мечта моего детства, как Рио-де-Жанейро.

Рыбка плавала в тропическом томате, будто ждала его у разбитого корыта. Бонифаций вынул ее сачком и внушительно произнес:

- Три желания. Первое: звание народного артиста. Второе: геморрой у директора цирка. Третье: радикальное омоложение бабушки ради инбридинга. Я изголодался. И у меня нет времени на поиски местных развратных, немытых, завшивленных, диких львиц.

Рыбка трижды махнула хвостиком.

- Если что будет не так, я вернусь и поймаю снова, - предупредил Бонифаций.

Рыбка выпустила оскорбленный пузырь.

Покончив с Рыбкой, Бонифаций вернулся в джунгли. Там его уже ждала девочка, но не одна, а с мальчиком.

- Ну, поехали, - вздохнул Бонифаций. - Смотрите внимательно.

Изо дня в день, освежаемый бабушкой, которая теперь шила ему плавки, Бонифаций показывал негритятам фокусы, ходил по лиане с шестом, жонглировал ведрами и стоял на голове.

- Хотите тоже работать в цирке? - спросил он перед отъездом, не забывая о поручении директора цирка, который уже некоторое время, как познакомился с высоким геморроем.

- Хотим! Хотим! - завизжали негритята.

- Тогда поплыли со мной, - сказал Бонифаций.

...После утреннего секса с бабушкой, Бонифаций взошел на борт корабля, ведя за собой негритят.

- Отдать швартовы, Негоро, - распорядился он. - И брось эту дурацкую привычку - подкладывать топоры под навигационные приборы.

Через пару недель корабль остановился в одном порту. Негритят, закованных в цепи попарно, сгрузили, в трюм, Бонифаций пересчитал выручку. Какая-то женщина, направлявшаяся в ближайшую хижину дяди Тома для сбора литературного материала, внезапно остановилась и стала набрасывать стихи:

"Десять негритят отправились обедать. Один поперхнулся, и их осталось девять..."

Как известно, песенке выпала долгая литературная и кинематографическая жизнь. Она пережила и Бонифация, и директора цирка, и писательницу Гарриет Бичер-Стоу. И, разумеется, самих негритят. И нас, дай Бог, переживет.

6. Бульонные кубики "Магги"

Руслан спешился и прогулялся по сцене, помахивая мечом. Конь выпустил газы, и огромная напольная Голова поморщилась, но Руслан ее как бы не замечал.

Из партера полетели смешки.

- О поле, поле, кто тебя усеял... мертвыми костями, - озадачился Руслан, упорно не замечая Головы.

Наконец, до него дошло.

- Я еду, еду, не свищу, а как наеду - не спущу! - и Руслан бросился к Голове, метя в нее копьем.

- Еще бы ты спустил, - пробормотала Голова перед тем, как дунуть. Она оскалила желтые обезьяньи клыки; партер не расслышал этих слов, но суфлер в будке схватился за голову, разве что за свою.

Голова вяло дунула, и теперь поморщился Руслан: из Головы скверно пахло.

Руслан ударил копьем в голову, и та завалилась. Победитель затеял поклоны под гром рукоплесканий. Головотяпство свершилось. Занавес ненадолго опустили для перемены декораций.

- Сильно ушиблись? - подскочил директор театра, лично приставленный к Голове.

- Да, весьма неудачно упал, - жалобно отозвался профессор Доуэль, за недостатком финансирования науки проданный в любительский театр на вес, исчисленный в кило. - В самом деле - кто это усеял поле костями?

- Да это же Тик-Так!

Действительно: профессор ударился об огромный, специально для него слепленный, шар Тик-Така, специально приготовленный, чтобы профессор сосал его для освежения дуновения, но головотяпы забыли засунуть шар профессору за щеку. Для обмана публики шар замаскировали под богатырский череп.

Четыре дюжих молодчика погрузили Голову на тележку, за бортиками которой скрывался питательный бульон, и повезли назад, в гримерную.

Директор театра на ходу делал Голове компресс в том месте, которым она приложилась, падая.

- Все деньги, проклятые, - сокрушался питающий Голову директор. - Были бы деньги, мы бы взяли Черномором Дэвида Копперфилда. Вот бы он полетал! Вот бы поколдовал... Есть Людмила... нет Людмилы... Снова есть Людмила! А с вами, Доуэль, столько возни... Ну потерпите, сейчас я добавлю бульончика в вашу среду. Мы и не гадали, что вы так вымахаете, почтенный профессор...

Тут директора осенило.

- Будет нам Черномор, - прошептал он. - Это же магические кубики "Магги", - уже уверенно воскликнул директор. - Ишь, как тебя с них разнесло! На сцену вчетвером волокут, тележка нужна. Я тебя в рекламу продам, вот что я сделаю, - пообещал он ликующе, переходя на фамильярное тыканье в силу беспомощности Головы и напевая рекламные позывные Галины Бланки.

7. Варежка

Одна маленькая девочка ужасно хотела огромный воздушный шар. Который занимает сразу полкомнаты и насажен на палку. Такие шары продаются в час пик, в метро. Продавцы пролетают по вагонам легко и непринужденно, раздвигая, будучи иной масти, пиковую публику.

Разумеется, в этом шарике девочке моментально отказали. У папы были слабые легкие. И девочка затаила мечту.

А потом она посмотрела доисторический мультфильм про другую девочку, которая тоже хотела, но не шарик, а собаку, да ей запрещали, потому что это еще хуже. Девочка из мультфильма взяла варежку на поводок и стала выгуливать, а мама, если память не врет, растрогалась и купила-таки собаку, хотя варежка и без того научилась в нее превращаться. И можно, наверное, было этой варежкой ограничиться для пользы воображения.

Поэтому девочка, мечтавшая о шаре, отправилась на прогулку и стала искать предмет, хотя бы отдаленно напоминающий шарик. Таких предметов было много, и все они были заполнены какими-то соплями, но девочка догадалась вывернуть одну такую вещь наизнанку и вытереть варежкой.

А потом стала дуть.

Она дула битый час, жалея папины легкие, пока не надула шарик еще большего размера, чем продается в метро пиковой публике.

Держа его в зубах, она позвонила в дверь: попросить, мыча, своего хворого папу хотя бы перевязать шарик ниточкой, пока тот не сдулся, и сунуть какую-нибудь палку..

Папа увидел шарик, под шариком - дочку, на шарике - название фирмы, изготовившей изделие; правда, смутно, изнутри, ибо шарик был вывернут.

И у папы открылась варежка.

А у девочки появились опасные комплексы, потому что прокололи не только шарик, но и ее саму, многочисленными уколами.

8. Веселое приключение Карандаша и Самоделкина

Самоделкин, как известно, все умел, а все, что писал и рисовал на стенах Карандаш, оживало. В том числе и слова - известно ведь, что слово материально.