Нелюбимый (ЛП) - Регнери Кэти

Я осторожно сталкиваю Майло с клавиатуры и удаляю четыре страницы вопросительных знаков, переключаясь обратно на учётную запись электронной почты.

«Нет, Стью. Мне жаль, но, если вы помните, наш контракт даёт мне три недели на создание сайта. Он будет готов к 26 июня, как я и обещала».

Мои пальцы пролетают над клавишами, глаза следуют за буквами всегда медленнее. Когда они, наконец, оказываются на дате, пальцы замирают, и у меня перехватывает дыхание.

26 июня.

26 июня. День. Рождения. Джема. Тридцатилетие Джема.

В горле образовывается комок, такой большой и такой болезненный, что я практически задыхаюсь, поэтому поднимаю руку и массирую горло, отодвигая своё вращающееся кресло от стола подальше от даты, дальше… дальше… дальше...

— Должен. Был. Быть.

Я сказала это вслух, слова более горькие, чем мой кофе.

«Был бы… был бы… был бы тридцатый день рождения Джема», — я заставляю себя это признать.

Мой психотерапевт, Анна, сказала мне, что это бывает вот так, когда вы потеряли близкого в результате насильственной или неожиданной смерти: в течение многих лет или иногда, в крайних случаях, на всю оставшуюся жизнь, вы всё ещё могли отслеживать важные дни и этапы. Это потому, что вы не смогли попрощаться или подготовиться к прощанию. Даже если вы когда-нибудь сможете смириться с их смертью, часть вас, возможно, не будет убеждена, что близкого на самом деле нет. Некоторая тайная, скрытая, тоскующая часть тебя может упорно держаться за неосознанные, иррациональные убеждения, что они не исчезли вообще, просто пропали, просто далеко. И когда ваш мозг заставляет вас понять, что они на самом деле мёртвы…

…в момент… в этот момент — вы будете терять их снова и снова.

Сейчас это случается не так часто, как в первый год… но это всё ещё порой происходит, и это каждый раз сбивает меня с ног.

— Погрузись в это, — посоветовала Анна. — Потрать несколько минут, чтобы вспомнить Джема, — что он значил для тебя, как сильно ты его любила. А потом найди время, чтобы попрощаться снова. Игнорирование не избавит от этого, Бринн. Игнорирование этого лишь удержит тебя от исцеления. Погружение в это может помочь твоему разуму, в конце концов, признать, что его действительно больше нет.

С горящими глазами я встаю со стула и выхожу из кабинета, слушая, как мои тапочки шаркают по деревянному полу коридора, когда я прохожу мимо ванной и прихожей. Войдя в спальню, которую я делила с Джемом, я направляюсь к гардеробной, вхожу внутрь и тянусь к обувной коробке на верхней полке.

Анна также была человеком, который помог мне примириться с тем, чтобы пожертвовать одежду Джема «Доброй Воле» и отправить его книги и альбомы обратно в Мэн, на хранение его родителям. Я отправила его любимое снаряжение для походов, карты и путеводители его сестре-близнецу, Хоуп, которая также была путешественницей. Я сохранила для себя только то, что могло поместиться в маленькой коробке: спичечный коробок из бара, где мы встретились; письма и открытки, которые мы писали друг другу в течение двух лет, что мы были вместе; фотографии из различных походов, которые мы совершили, в основном, в Йосемите; моё обручальное кольцо, которое я перестала носить в первую годовщину его смерти; и его мобильный телефон.

Его мобильный телефон.

Последние два года он лежал незаряженным в пакете для улик с застёжкой, на дне коробки, засохшая кровь до сих пор засела в щели между экраном и пластиковым корпусом. Он был найден в нескольких дюймах от руки Джема, под бедром студента из Стэнфорда, который был на концерте со своей сестрой.

Майло забредает в спальню с любопытной и слегка обвиняющей мордой, в то время как я сажусь на кровать и открываю коробку.

— Анна говорила… — рассказываю я ему, стирая слёзу с моей щеки.

— Мяу, — отвечает он, извиваясь около моих ног, прежде чем лечь на пятно солнца на ковре и разрешить мне погоревать.

Сначала мой взгляд останавливается на спичечном коробке, блестящей красной пожарной машине с надписью «Время простоя», украшенной сверху серебром. Отталкивая его в сторонку, я нахожу фотографию Джема и меня — селфи, сделанное на пешеходном мосту водопада Вернал в Йосемити. Дрожа, я осторожно поднимаю стопку фотографий и писем из коробки и аккуратно кладу их на кровать. Обычно на данном этапе я просматриваю фотографии, плачу, вспоминая хорошие времена, затем со слезами кладу их обратно на место и шепчу «До свидания, Джем», когда закрываю коробку и кладу её обратно в шкаф.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Но сегодня по какой-то причине я отворачиваюсь от фотографий и смотрю в коробку на два оставшихся предмета: моё кольцо и его телефон.

Импульсивно, я тянусь к телефону и вытаскиваю его из коробки. Распечатывая пакет с уликами впервые с тех пор, как он был вручен мне год назад, я делаю то, что заставляет моё сердце так быстро биться: я наклоняюсь над кроватью и подключаю телефон Джема к зарядному устройству на тумбочке. После двух лет он оживает за считанные секунды, и на чёрном экране появляется контур батареи.

И хотя скорость и лёгкость, с которой я могу вернуть его из мёртвых, кажется мне почти непристойной, мои слёзы отступили, и я прикусываю нижнюю губу, когда редкое чувство предвкушения омывает меня. Я понятия не имею, что надеюсь найти на телефоне Джема, но прошло так много времени, с тех пор как мне казалось, что что-то имело для меня значение, и я совсем чуть-чуть склоняюсь к чувству волнения.

Два года назад, до стрельбы на концерте Steeple 10, я жила полной и насыщенной жизнью. Обручившись с Джемом и планируя нашу свадьбу, я регулярно собиралась с родителями в Скоттсдейле и постоянно встречалась с друзьями. Вскоре после знакомства с Джемом я закончила курс обучения по дизайну веб-сайтов и сразу же начала подбирать работу. Через некоторое время, я прекратила работать в «Время простоя» и провела большую часть дней, работая на дому. Мне нравилось быть самой по себе. Несмотря на то, что я была одна, я никогда не чувствовала себя одинокой или изолированной.

Однако два года спустя та же самая работа стала для меня простым способом отделить себя от мира.

Я редко выхожу из дома, у меня есть доставка продуктов, и я занимаюсь на беговой дорожке в своей спальне. Я редко езжу в Скоттсдейл, несмотря на обеспокоенные просьбы моей матери навещать их чаще. Друзья, которые были в моей жизни до Джема, давным-давно устали от того, что я игнорирую текстовые и голосовые сообщения. В конце концов, они перестали связываться со мной, наконец-то сказав мне, что я должна дать им знать, когда снова буду готова тусоваться.

Я отшельница, за исключением визитов дважды в месяц к Анне. И хотя часть меня знает, что это не здорово, другой — большей — части всё равно.

Бип.

Я оглядываюсь и вижу, как загорается экран iPhone Джема, старая фотография нас и вежливый запрос его пароля заполняют маленький экран.

Дрожащими пальцами я набираю 062687, и экран сразу же меняется, приложения выстраиваются в пять аккуратных рядов.

Календарь. Часы. Погода. Сообщения.

Голосовые напоминания. Контакты. Сафари. Почта.

Карты. Настройки. Заметки. Камера.

Фото. TV. iBooks. Kindle.

App Store. iTunes Store. Музыка. Shazam.

Несмотря на то, что телефон находился в моём распоряжении почти год, только теперь я осознаю, что в верхнем углу экрана есть пятнышко, настолько тусклое, что его видно только из-за освещённого экрана, сейчас просвечивающего сквозь него. Коричневато-красное и слегка смазанное, — это всё, что осталось от кровавого отпечатка пальца, — у меня перехватывает дыхание, когда я смотрю на него.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Медленно, очень медленно я провожу по нему пальцем, гадая, когда и как оно там оказалось, мерцание на экране неожиданно, когда моё непреднамеренное нажатие кнопки открывает последнее текстовое сообщение Джема.

В верхней части экрана написано «Бринн», что означает, что он писал мне.

В неотправленном сообщении написано просто «Катад».

Задыхаясь от внезапного ошеломляющего осознания того, что Джем провёл своё последнее мгновение на земле, пытаясь написать мне сообщение, экран размывается, когда мои глаза наполняются более обжигающими, бесполезными, карающими слезами. Для кого-то ещё «катад» может выглядеть как бред, но я слишком часто видела полное слово, чтобы его не узнать.