Рассказы - Эдмунд Купер

— Давайте его перевернем, — предложил Трейс.

Так они и сделали. Снизу камень оказался мягким. Он выглядел как нечто среднее между губкой и улиткой. Полежав немного на «спине», псевдокамень начал медленно прятаться в свой твердый панцирь.

— Великолепно, потрясающе, изумительно! — вскричал Фронтенак, от волнения переходя на свой родной французский. — Какое удивительное животное!

— Или растение, — сухо добавил Томпсон.

— Конечно, животное, — настаивал Фронтенак. — По всем законам…

— На Марсе, — прервал его Томпсон, — разработанные на Земле классификации могут оказаться неприменимыми.

Они осторожно положили «камень» в исходное положение.

— А теперь поехали к пирамиде, — решил полковник Кренин. — Земле наверняка не терпится услышать о результатах разведки. Я уже погрузил на моноколесо фото-, кино- и телекамеры. Надеюсь, никто не забыл взять с собой рацию и магнитофон?

— А как же мой экземпляр? — воскликнул Фронтенак. — Мне хотелось бы за ним понаблюдать.

— Ну, тогда тебе поручается одновременно наблюдать и за кораблем, — с улыбкой ответил Кренин. — Кто-то все равно должен остаться.

Французу явно хотелось разорваться пополам.

Последняя проверка — и земляне (за исключением профессора Фронтенака) забрались в моноколесо. Капитан Трейс взялся за штурвал. Уезжая, они видели, как француз, улегшись на песок, пытался разглядеть как же его «камешек» ухитряется передвигаться.

Пустыня почти повсеместно была ровной, как стол, и дорога до пирамиды заняла всего десять минут. По пути земляне заметили небольшие заросли каких-то растений и странную высокую траву, умудрившуюся, словно кнут, ударить по обшивке моноколеса. Еще они встретили несколько «камней», которые профессор Томпсон за неимением лучшего прозвал Друзьями Фронтенака.

По мере того, как они приближались к подножию пирамиды, возбуждение продолжало нарастать, пока не перешло в какое-то неестественное спокойствие. Они буквально захлебывались от изумления. Они чувствовали себя словно в волшебном сне…

Пирамида, словно небывалая игла, пронзала небесный свод. По сравнению с ней египетские пирамиды казались детскими игрушками.

Прежде всего земляне объехали пирамиду вокруг. Они смотрели на нее и не могли оторвать глаз. То, что представило их взорам, не поддавалось описанию. Оно было не только совершенно необъяснимым, но и просто-напросто невозможным. И тем не менее вот она, величайшая загадка, когда-либо встречавшаяся человеку.

Они смотрели на грани пирамиды: ряд за рядом черных, вроде бы базальтовых, плит. И каждая, несмотря на века, тысячелетия песчаных бурь и ураганов, безукоризненно ровная и гладкая. Четыре черных гигантских лестницы, уходящих в небо, встречающихся где-то невообразимо далеко, на полпути к звездам…

Но в центре каждой ступени была блестящая белая панель, изрезанная бесчисленными прожилками красного, зеленого, золотого цветов. Они сверкали, словно зеркала, прекраснее любого земного мрамора. А самая нижняя из этих панелей, как, впрочем, и черные базальтовые глыбы, среди которых она была установлена, наполовину уходила в красный марсианский песок.

Четверо землян вылезли из моноколеса и, горя желанием рассмотреть одну из таких панелей, подошли поближе к основанию пирамиды. И в тот же миг нижняя, не засыпанная песком белая панель бесшумно отодвинулась, открыв тускло освещенный проход. Все так же беззвучно из прохода выдвинулся легкий металлический трап. Выдвинулся и начал медленно опускаться, пока его конец не коснулся песка рядом с ногами полковника Кренина.

— Клянусь всеми святыми, — хрипло воскликнул профессор Томпсон. — Она знает, что мы здесь.

— Фотоэлектрическое устройство, — предположил капитан Трейс, первым пришедший в себя, — а может, сейсмодатчики.

— Вопрос в том, — сказал полковник Кренин, — принимаем мы приглашение или нет.

— Во всяком случае, — улыбнулся доктор Чи, — пригласили нас весьма вежливо.

— Возможно, это ловушка, — заметил Трейс.

— Слишком сложно, — покачал головой Кренин. — Расправиться с нами можно было куда проще…

— Зайди ко мне в спаленку, милая, сказал паук мухе… — улыбаясь, заметил профессор Томпсон.

— Ничего себе спаленка, — фыркнул Трейс.

— А вдруг это разумный паук? — не унимался Томпсон.

— Трудно понять психологию разумных существ, — сухо сказал доктор Чи, — строящих огромные пирамиды для поимки неосторожных космонавтов.

— Двое из нас, — решил полковник Кренин, — примут приглашение, двое останутся снаружи.

— Давайте тянуть жребий, — предложил Трейс.

Вынув из пачки четыре сигареты, он оторвал фильтры у двух из них. Немного потасовав сигареты за спиной, он предложил своим спутникам выбирать.

— Две короткие остаются, — сказал он.

Кренин выбрал сигарету — длинная. Томпсону и Чи достались короткие.

— Мы ограничим разведку одним часом, — сказал полковник. — Радиосвязь только в экстренном случае. Что бы ни случилось, оставайтесь здесь. Ни в коем случае не следуйте за нами.

Он потрогал трап носком ботинка.

— Удачи вам, — пожелал профессор.

— Вам уже и так чертовски повезло, — пробурчал доктор Чи.

Сперва Кренин, а за ним и Трейс осторожно поднялись по трапу. Наверху они на мгновение остановились, помахали своим спутникам и скрылись в глубине прохода.

Стены туннеля, в котором они оказались, были сделаны из того же вещества, что и белые панели на гранях пирамиды. Они излучали приятный зеленый свет.

Совершенно прямой, пустынный коридор шел, казалось, к самому центру пирамиды. «Если так, — решили Кренин и Трейс, — то идти им придется порядком». Чуть поколебавшись, они двинулись вперед. Поначалу они шли медленно и осторожно, словно ожидая, что очередная плита пола вдруг уйдет у них из-под ног, или что-нибудь упадет им на голову, или еще какой, не менее неприятной, неожиданности. Но ничего не происходило, и через несколько минут земляне уже совсем уверенно шагали по коридору. Через некоторое время они оглянулись: отверстие, через которое они вошли, еще было видно — крошечная светлая точка, до которой было уже несколько километров.

— Дело пахнет жареным, — пробормотал себе под нос капитан Трейс по-английски.

— Прошу прощения? — не понял его полковник Кренин.

— Я только хотел сказать, — объяснил на новофранцузском Трейс, — что ситуация не поддается логическому объяснению.

— Ну, не совсем так, — криво усмехнулся Кренин. — Все говорит за то, что здесь поработал разум, у которого была какая-то вполне конкретная целы…