Талант марионетки - Кэрри Гринберг

– Как вам понравился спектакль? – спросил он, облокачиваясь на спинку ее кресла.

– Пока закончилось только одно действие, – заметила Мадлен. – Потерпите еще два часа, и тогда я смогу судить.

– А мне он показался чересчур… – Жан замялся, подбирая слова. – Странный он какой-то, вы не находите? Слишком уж все сумбурно.

– Я хочу пить, – вдруг сказала девушка. – Не могли бы вы принести мне шампанского?

Еще пять минут тишины, прежде чем он вернется с бокалом, и вместе с ним войдут шум и суета, что царят сейчас в фойе. Пять минут, чтобы понять, что с ней только что произошло, и отчего так трясутся руки, а сердце колотится, будто после быстрого бега. Она глубоко вздохнула, продолжая вертеть в руках бинокль. Что это было? Как получилось, что, едва занавес поднялся, она оказалась в другом мире? Это был Париж, но Париж совершенно другой, каким он был более семидесяти лет назад. Несмотря на простые и современные наряды, это была Франция времен июльской монархии с царившими тогда нравами и фальшивой моралью, где дамы полусвета сияли в ночи ярче, чем луна, и с гордостью предавались порокам, а общество охотно принимало их за закрытыми дверями своих особняков. Мадлен вцепилась в ограждение ложи. Ей с трудом удавалось заставить себя поверить, что виденное ею было лишь пьесой, которую виртуозно разыгрывали перед публикой актеры – такие же люди, которые после спектакля смоют грим… Пока еще героиня в исполнении Марго д'Эрбемон сияет в своих бриллиантах и расшитом белым бисером платье, но каждый приступ кашля заставляет ее красивое напудренное лицо меняться. Пусть ненамного, но в эти секунды вся ее напускная высокомерность вдруг исчезает, и публике открывается настоящая Маргарита. Как она смотрела на Армана – в те редкие моменты, когда ее никто не видел и когда она могла на мгновение сбросить маску – о, как она смотрела на него! Это было только начало истории, и Мадлен ждала продолжения с предвкушением, но и некоторым страхом. Она знала, что будет дальше – да и кто не знал! – но вместе с остальными зрителями надеялась, что в конце Арман и Маргарита вновь встретятся и вместе отправятся в Англию. И никто не умрет. И…

– Да вы, я смотрю, скучаете, – усмехнулся Жан и протянул ей широкий бокал с шампанским, который Мадлен выпила одним махом, точно это был лимонад.

– Вы ошибаетесь, я просто жду начала второго действия.

– И пропускаете меж тем все самое интересное! В фойе я видел мадам де Руссель, и не одну, а с одним известным генералом, и они пригласили нас – и Гийома, и всю вашу семью конечно же – в «Фоли-Бержер» после спектакля. Вот это будет по-настоящему весело! – Словно в подтверждение своих слов он рассмеялся, а Мадлен лишь вздохнула:

– Восхитительно.

В ту ночь, которая началась для нее ближе к рассвету, Мадлен долго ворочалась в постели, пытаясь уснуть. Но сон все не шел, а перед глазами вновь и вновь мелькали сцены из спектакля. Вот роскошный дом Маргариты и ее гости, которых она развлекает лучше любой светской дамы. Вот Арман Дюваль – молодой, красивый, влюбленный, стоит возле ее гримерной, а после держит ее за руки и смотрит так, как никто никогда не смотрел на Мадлен. Маргарита прижимает к груди камелии и вдруг заходится в резком приступе кашля, повергающем ее на колени. Мадлен резко поднялась на подушках, будто это ее раздирала изнутри легочная болезнь, и попыталась отдышаться.

По дороге домой, в тишине кареты, когда все уже дремали, она смотрела в окно на ночной Париж и думала о разном: о том, что этот вечер был лучшим в ее жизни, что ничего подобного она еще не видела, что сегодня творилась магия и что… что она точно знала, куда пойдет завтра.

Но одно Мадлен поняла намного позже, когда уже закончилась война, мода изменилась, кареты на улицах Парижа стали редкостью, а в ее прическе появился первый седой волос, – в тот самый вечер она влюбилась. В первый раз в жизни и навсегда.

В полумраке коридора послышалось вкрадчивое воркование Николь.

– Говорю тебе, у Сесиль роман.

Жюли подняла глаза на подругу, но тут же отвела взгляд. Блондинка с пухлыми губками и почти детским личиком доверительно подалась к ней, но Жюли не хотелось сплетничать.

– Только бы ее не бросили, – пренебрежительно проронила она, – ведь она такая молоденькая и доверчивая! Тогда истерик не оберешься. – Она неодобрительно сжала губы, и на ее резко очерченных скулах проступил румянец. – А эти мужчины…

– Мы что, будем здесь стоять целую вечность? – пробурчала Дениз, выпрямилась и резко оттолкнулась от стены. – Аделин давно ушла, а нам торчать здесь еще бог знает сколько. – Она нервно повела плечом и принялась расхаживать взад и вперед по тесному коридору, как беспокойный зверь в клетке. – Еще час – и почта закроется!

– Заходите, птенчики! – Дверь с грохотом открылась, и девушки встрепенулись, все разом обернувшись на зов Жаннет. Полная костюмерша исчезла в глубине своих владений, и оттуда донесся ее зычный голос, отдающий распоряжения одной из помощниц.

– Неужели, – пробормотала Николь.

О размерах этого сильно вытянутого помещения было сложно судить из-за высоких вешалок и шкафов, перегораживающих комнату вдоль и поперек. Справа в глубине три швеи корпели за швейными машинками. Еще одна, вооружившись лекалом, склонилась над бесконечным отрезом пурпурной саржи, который не помещался на столе и ниспадал тяжелыми складками на пол. Там и сям валялись обрезки ткани, обрывки тесьмы и ниток. Левая сторона изобиловала зеркалами – здесь среди вешалок и манекенов еще оставалось немного пространства для примерок. Несколько стульев и расшатанный стол Жаннет довершали картину.

Спиной к девушкам, напротив зеркала, стояла Марианна. Она положила руку на талию, слегка ссутулилась и критически рассматривала свое отражение.

– А Дежарден уже точно одобрил костюмы? – слегка нахмурившись, спросила она и закусила губу, не обратив ни малейшего внимания на девушек. Без помады и румян ее лицо смотрелось по-иному: беззащитным и растерянным, как будто она сняла маску. – Но оно такое простенькое! Жаннет, милочка! Может, хотя бы расшить его спереди стеклярусом? Оно от этого только выиграет!

Длинное кремовое платье – точнее, его черновая вариация – и впрямь отличалось простотой линий и лаконичной скромностью. Единственным его украшением был плетеный пояс с кистями. Жюли нашла этот наряд очень милым и более чем соответствующим роли Корделии – ведь естественно подчеркнуть кротость младшей дочери Лира.

– А что со вторым костюмом? – поинтересовалась Марианна, исчезая за ширмой, чтобы переодеться. Остальные девушки уже освобождались от одежды, горя желанием поскорее покончить со скучной примеркой.

– Костюмы на второй акт еще только начаты. Эльфов, которые ночами помогают нам шить, у нас пока нет! – сварливо откликнулась Жаннет, выталкивая на середину помещения подставку с вешалками. Дениз и Николь достались платья фрейлин – одного фасона, но разного цвета. Они выглядели нарочито современными: с заниженной талией, едва прикрывающие колени, обнажающие плечи и часть спины. Безусловно, Дежарден говорил о том, что и постановка, и костюмы будут футуристическими, но все же странно было думать о том, что в таком виде они будут играть Шекспира.

С замиранием сердца Жюли взяла точно такую же заготовку, какую только что мерила Марианна, только подогнанную по ее фигуре. Она была не такой худой и высокой, как светловолосая красавица, чья фигура идеально отвечала модному эталону. Ткань нежно облегала фигуру Жюли, ниспадая мягкими струящимися складками, а сливочный цвет подчеркивал теплый тон ее кожи. Она не могла понять, нравится ей это или нет, – не будет ли эта подчеркнутая женственность некстати теперь, когда все девушки стремились к мертвенной бледности и изо всех сил пытались скрыть тот факт, что у них есть грудь.

– Что ж, значит, я надену к нему мои драгоценности. – С этими словами Марианна вышла из-за ширмы. Она красовалась в изумительном шелковом платье: не скрывающее коленей, оно было сплошь покрыто стилизованными китайскими узорами. Дениз в своем старом коричневом платье окинула Марианну взглядом, сузив глаза, и тут же отвернулась. – Уж этого мне никто не запретит. В конце концов, я играю королевскую дочь! Девочки, вы ведь еще не видели мой комплект с опалами, который мне подарил Жан-Луи? Дивные камни, безупречный вкус! Он-то не будет против, если я покрасуюсь в них на премьере. – Она поправила безупречно лежащую челку и тряхнула коротко подстриженными волосами.

Поскольку никто не счел нужным ей ответить, Марианна взяла сумочку и повернулась к выходу, с превосходством улыбаясь.

– Следующая примерка в среду, – сообщила ее спине Жаннет. Ответом ей был стук удаляющихся каблучков.

– Слышали? Завидует, что кремовый цвет больше к лицу Жюли, чем ей, – констатировала Николь.