Враг мой – друг мой - Сергей Самаров

И из этой ситуации он, старый спаситель, многократный спаситель, уже не сможет вытащить полковника Раскатова... Старшего лейтенанта Раскатова... Он сможет только потом, когда все закончится, найти его тело и с честью похоронить... Это будет последняя помощь со стороны отставного майора настоящему полковнику... И именно это, именно судьба Раскатова вызвала в Умаре чувство дискомфорта. Но теперь, когда картина того, что может и должно произойти, стала ясной, Умар успокоился...

Он успокоился, но из-за духоты, из-за дыма, который не хотел уходить из пещеры, никак не мог нормально уснуть. Полноценный сон и отдых были необходимы Умару, чтобы со свежей головой заниматься делами джамаата в отсутствие Байсарова. Но сон не шел. То вроде бы Умар проваливался в беспокойную дрему, то полностью просыпался, входил в ясное сознание и лежал просто с закрытыми глазами, ворочаясь с боку на бок.

Внезапно другая мысль начала беспокоить... А случись что с ним, с самим Умаром – что тогда будет с Астамиром? Он никогда раньше не задумывался над этим. То есть задумывался, когда собирался внять просьбам старших сыновей и переехать в Подмосковье. И о судьбе дочерей, и о младшем сыне думал. А потом, когда пришла ярость от одновременной потери сразу четверых близких, такая же ярость и к сыну пришла. И они не думали о будущем... Они тогда мстили, яростно, неукротимо, озлобленно, мстили, пока и от этого не устали... Но, даже когда устали от мести, мысли о завтрашнем дне начали приходить не сразу. Однако, когда приходили, Умар никогда не видел будущей жизни младшего сына без себя, обособленно... Это естественно... Если старшие сыновья получили воспитание в другое время и легко адаптировались во внешней жизни, как это называется, социализировались, то Астамир ничего, кроме долгой войны, не видел... Большинство его сверстников, кто так же, как Астамир, брали в руки оружие, уже давно сложили его. Астамир рядом с отцом оставался. Им сдаваться было нельзя. Слишком много жизней было прервано их руками, чтобы так вот, как другие, пойти и сдаться... Им пощады быть не могло, и они это прекрасно знали. В пору яростной мести они не считали пролитой крови... Они тогда даже не задумывались о том, что же потом будет... Может быть, они оба тогда жить не хотели... Сейчас это прошло... Сейчас и времена другие, и настроение у отца с сыном другое. Они даже обсуждали возможность ухода в мирную жизнь, туда, в глубину России, где их не знают... Они думали, что будут вместе... Но ведь жизнь прерывается так внезапно и так легко... Только глупец считает человека сильным созданием... Нет силы в человеческом организме, чтобы с той же пулей бороться... Убить человека очень легко... И убить могут и Умара... Что тогда с Астамиром будет?..

В том-то и беда, что он почти не застал нормальной жизни, когда люди ходили по улицам без оружия, когда не выстрелом отвечали на то, что считалось или виделось несправедливым, а старались ответить по-иному – кто кулаком, кто судом, кто просто словами... Была такая жизнь когда-то, и Умар еще помнил ее... И если бы Астамир уехал вместе с отцом, то отец смог бы ему, по сути дела, мало чем от слепого отличающегося, быть проводником, помог бы понять, что можно, а чего нельзя в той, в другой, совсем другой жизни... В жизни без оружия...

Но все живут только по воле Аллаха и никто не знает, какой путь Аллах выбрал тебе на завтра... Пуля может каждого найти... Страшно будет, если пуля найдет Астамира. Жизнь тогда совсем потеряет смысл для Умара... Но еще страшнее будет, если пуля найдет его самого, Умара. И страшно не самому умереть, страшно оставить сына в одиночестве...

Говоря по-честному, Умар всегда мечтал иметь сына честного и справедливого, настоящего мужчину, каким сам себя считал. И всегда старался, чтобы сын сам учился отличать добро от зла. Чтобы не чужим указкам подчинялся, а сам думал... И вчера, во время разговора по пути в лагерь, Умар не стал объяснять всего не только потому, что не нашел нужных слов... Умар постарался заставить думать самого Астамира... И, кажется, сын рос таким, каким хотел его видеть отец... Но словами невозможно объяснить, как следует жить в той, в другой жизни. Надо самому в ту жизнь вернуться, имея сына рядом, и подсказывать ему, учить думать не так, как думал раньше, как думают здесь, в лесу и в горах... Иначе в той жизни не выжить...

Судя по ощущениям, уже утро наступало, а Умар так и не смог уснуть... И кашлять хотелось от тяжелой атмосферы тесной пещерки... И глоток свежего воздуха показался просто необходимым... Глоток чистого, горного воздуха, какого не бывает в городах...

Умар встал, потянулся, привычно взял автомат, даже в темноте чувствуя, где он лежит, и двинулся к выходу, придерживаясь рукой за стену. В проходе он увидел, что на улице уже светает. Не совсем еще рассвело, но светать уже начало... И двинулся дальше. Камни, прикрывающие вход, расступились, выпуская отставного майора ВДВ. Умар шагнул вперед и тут же получил сильнейший удар в горло...

Дыхание перехватило... Так хотелось воздуха, чистого, горного, хотя бы глоток сделать хотелось... Именно для этого Умар из пещерки выходил... А воздуха не оказалось и здесь...

Он лежал около входа и задыхался; лежал, будучи не в силах произнести ни звука, и двумя руками за горло держался, но умом прекрасно понимал, что удар был нанесен профессионально... Так умеют бить в спецназе ГРУ...

Но мысль все же четко сработала – значит, полковник Раскатов, то есть старший лейтенант Раскатов, все же пришел...

2. СВЕРХУ ВИДНО ВСЕ...

Слова полковника Мочилова о том, что в РОШе сидит на испытаниях группа управления космической разведки, как-то выпали из памяти Раскатова. Может быть, потому, что Юрий Петрович не сказал ничего конкретно, просто предположил, что космические разведчики смогут помочь своим наземным коллегам, и все. И ничего не пообещал. И Василий Константинович не ждал звонка от коллег. Но когда Раскатов ответил на звонок, причем на звонок повторный, то услышал незнакомый голос:

– Здравия желаю, товарищ полковник. Подполковник Козловский из управления космической разведки ГРУ. Я вас вижу... Советую свернуть на два градуса правее, потому что иначе вы на скалу наткнетесь...

– Меня видите?.. – не понял Василий Константинович.

– Пока только как светящуюся точку на карте... И вас, и вашу телефонную трубку... И всю группу майора Макарова... За второй группой майора Макарова мы тоже, кстати, наблюдаем... Они уже подходят к ручью и скоро свернут, я полагаю, влево... Вы сейчас просматриваетесь в режиме наложения на топографическую карту местности. Топографическая карта – это тоже условное название. В действительности мы накладываем отмеченные объекты на крупномасштабную карту космической съемки, которую в РОШе почему-то зовут топографической... Наверное, из-за сходности масштаба... Вот, кстати, с вами хочет поговорить офицер разведуправления РОШа...

– Я слушаю... – Раскатов еще не все полностью понял, но понял точно, что они под контролем космической разведки. Спутник следит за ними и контролирует прохождение по маршруту. Следовательно, спутник, как их определил, точно так же может определить и боевиков.

До Василия Константиновича раньше доходили уже разговоры об испытаниях приборов космического контроля за какой-то конкретной территорией, и испытания эти давали результаты, близкие к чуду. Но это были только разговоры лиц, не принимавших непосредственного участия в испытаниях. А до массового применения подобной техники, как понимал Раскатов, еще очень и очень далеко. И потому понятно его удивление, когда он столкнулся с подобным вживую, причем столкнулся в момент, когда такая помощь была просто необходима.

– Василий Константинович, подполковник Верхотуров... Здравствуй...

– Здравствуй, Алексей Алексеевич... – Полковник обрадовался, что работать придется через хорошо знакомого офицера. Так всегда легче. – Я в легком, как сам понимаешь, шоке... Может быть, и не в самом легком... Спасай...

– Да, мы все сначала в шоке были... Уже полгода в шоке... Как испытания начались... Короче говоря, мне полковник Мочилов приказал курировать тебя со стороны РОШа... Значит, ввожу в курс дела... К сожалению, мы не успели подослать к вам офицера с ноутбуком... Он мог бы включиться в вашу группу и на месте работать, что называется, в режиме on-line. Вы бы видели и себя, и всех окрест... Все живые, излучающие тепло объекты... Теперь придется вести вас по телефону... Я сообщил об этом Мочилову. Юрий Петрович по нашей просьбе обещал оплатить твой номер чуть ли не на суточный непрерывный объем работы. Поэтому за трубку не бойся... Главное, чтобы заряда аккумулятора хватило...

Раскатов взглянул на дисплей трубки.

– Половина заряда... На сутки явно не хватит...

– Значит, попробуем держать связь не постоянную... Будем позванивать... И ты при необходимости... Переключись, кстати, на виброзвонок. Это для твоей же безопасности...

– Сделаю... У меня еще две трубки есть... В случае чего, сможем их использовать... Только придется оплату на каждую отдельно производить...