Враг мой – друг мой - Сергей Самаров

– А что такое случилось, что времена наши вдруг взяли и кончились? – поинтересовался Умар.

– Ты помнишь, кто такой Че Гевара? – спросил вдруг полковник.

– При чем здесь Че Гевара? – не понял старший Атагиев.

– Значит, помнишь... Пламенный революционер... А не знаешь, как его убили?

– Как?

– С него и началась вся эта история... Первая жертва спутниковой разведки – Че Гевара... Его отряд выследили со спутника... Окружили и перебили... Точно так же, как ваш джамаат... Спутник показал и всех вас, и все ваши посты... От него даже под землей не скрыться...

– Откуда у России такие спутники... – не веря, сказал Астамир.

Разговор все пленники слушали, поскольку касался он их напрямую.

– Есть теперь и такие... Многих уже поймали с помощью спутников, и вас тоже... И всех других поймают... Времена партизанских войн ушли в историю... Даже если бы вы не напали на машины, вас все равно вскоре нашли бы и обезвредили... А вы поторопили события... Сверху видно все... И перспективы у вас никакой не было... Ваш эмир чувствовал что-то и улизнул, бросил вас...

– Это едва ли... – не согласился Умар. – Пусть он и был ментом, но он не самый плохой человек... Он чеченец, а чеченец не бросает своих...

– Не буду спорить, – ответил Раскатов. – Я не знаю его... Но если он попался или попадется сегодня «кадыровцам», спорить уже будет не о чем...

– Это – да... – заметил Умар. – Это не лучшая доля... До прокуратуры его не довезут живым...

Спуск благополучно закончился. Отряд выстроился двумя колоннами, в середину запустили колонну из шести пленников. И двинулись вдоль ручья быстрым маршем. Вот здесь Умар и другие пленники ощутили, что такое подготовка спецназа ГРУ, о которой слышать приходилось много. Солдаты вроде бы и не бежали, но и ходьбой это нельзя было назвать. И никто из них не задыхался от такого марша. И даже полковник Раскатов, тоже идущий рядом с пленниками, не задыхался. А из боевиков этот темп мог поддерживать только один Умар, несмотря на свою больную спину. Даже его сын, человек молодой и сильный, и тот скривил рот и дышал часто и хрипло. Все быстро взмокли, но словом не обмолвились о своей усталости. Боевикам было стыдно признать себя слабыми перед этими молодыми парнями, против которых они воевали. И только когда силы некоторых были уже на исходе, прозвучала насмешливая команда Макарова:

– Если хотим довести пленных до прокуратуры живыми, привал...

Умар нахмурился. Он не любил, когда над ним насмехались, когда насмехались над его качествами мужчины и воина...

Второй участок пути был чуть короче, но пройден был в том же высоком темпе. Умар не видел за плечами кого-то из спецназовцев рюкзака с рацией и не заметил, что кто-то связывался с командованием. Тем не менее три машины уже стояли у дороги и дожидались отряд. По машинам рассаживались быстро. Пленных разделили по парам – пара в каждую машину. Умар хотел сесть в одну машину с сыном, но их разделили.

«Мера безопасности», – понял Умар. Ни отец без сына не захочет бежать, ни сын без отца – разумно и безболезненно, если учесть, что везут их все равно в одно место.

Повезли их на базу, которую устроил себе отряд спецназа на территории, принадлежащей батальону мотопехоты. Это Умар понял по направлению. Умар трижды был в этом батальоне. Ездил вместе с Мовсаром на встречу в «кладовщиками» на машине жителя одного из местных сел. И дорогу хорошо помнил.

Почему не отправили сразу в районную прокуратуру – это вот было непонятно. Но еще до того, как машины тронулись с места, Макаров разговаривал с кем-то по сотовому телефону, взятому у Раскатова – своей «мобилы» майор, кажется, не имел. И в разговоре несколько раз прозвучало слово «прокуратура». И видно было, что майор во время разговора сердился и с кем-то спорил. Но разговор велся довольно тихо, и услышать что-то еще Умару не удалось. А он старался услышать и увидеть все, что можно. Не зря же он когда-то командовал разведротой. Помнил еще, как должен вести себя настоящий разведчик, даже оказавшись в плену. Умар даже то заметил, что трубка «мобилы» после разговора не вернулась назад к Раскатову, а устроилась в кармане майора. Но и этому нашлось объяснение. Умар же сразу предположил и сыну даже сказал о том, что Раскатов нападет на кого-то из местных жителей, чтобы завладеть трубкой и связаться со своими. Значит, он отдал майору Макарову чужую трубку, поскольку свою у Астамира уже забрал. Подтверждением этому послужило и то, что у полковника еще две трубки в кармане оказались. И их он другим офицерам спецназа раздал. Щедрый... Чужого не жалко, если себе не надо...

Потом поехали... Быстро поехали...

В отдельном небольшом помещении отряда спецназа ГРУ не было, должно быть, подходящей комнаты, где можно было пленников закрыть. Но такая комната нашлась в пристройке казармы мотострелков. Причем даже окно с решеткой имелось. И вход был отдельный. Часового у наружной двери поставили тоже не из спецназа, а из мотострелков. Но часовой был выставлен не специально для пленников. Просто рядом находился один из складов, которые охранялись батальонным караулом, и часовому вменили в обязанности присматривать за дополнительным объектом.

Хоть так устроили, и то хорошо... Правда, комната всяким старым хламом и строительным мусором была наполовину заставлена и завалена и даже какие-то матрацы с желтыми разводами были в изобилии – в углу свалены, и мебель сломанная под окном. Но это было даже хорошо, потому что в хламе всегда можно найти что-нибудь полезное... И Умар, когда другие улеглись отдыхать, сразу стал хлам разгребать, рассчитывая найти что-нибудь стоящее. Он долго гремел досками, перекладывая их с места на место, но Умару сделать замечание никто не решился, все-таки он был в джамаате вторым после эмира лицом. Но спать и без этого шума никто не мог. Сказывалось нервное напряжение. Как уснешь, если не знаешь, что с тобой завтра станет...

– А кормить они нас будут? – спросил гранатометчик Мовлади.

Насчет кормежки никто никакой информации не дал, а время уже подходило к обеду. Пленников даже водой после продолжительно марша не напоили и во временную тюрьму тоже воды не принесли. Можно было бы, конечно, и в дверь постучать, и пожаловаться, но жалобы никогда не были в чести у чеченцев, и потому терпели и пожаловаться могли только друг другу.

– Сейчас, свинью зарежут, сало тебе принесут... – сказал пулеметчик Беслан.

Беслан всегда был угрюмым, хотя часто рвался шутить. Но своими шутками он любому мог настроение испортить. Впрочем, настроение им дальше портить уже было некуда.

– Сам свинью ешь... – резко, почти истерично закричал Мовлади. – Хоть живую... Живьем съешь... Живьем...

И быстро заходил по комнате от двери к окну и обратно.

Мрачный Беслан от всегда добренького Мовлади не ожидал такого ответа и не нашелся даже, что сказать. Если уж Беслан так нервничает...

Но, помолчав достаточно долго, все же сказал:

– А что, я свинину в армии ел... И ничего... Мясо как мясо... Ты вот в армии не служил... А то тоже попробовал бы... В армии свинина – первая пища... Офицерам мясо, солдатам – сало...

– Вы же вчера, кажется, поели, как с операции вернулись... – заметил Астамир, растянувшийся прямо на полу у стены. Не пожелал, как и отец, лежать на вонючем матраце. – Это только мы с отцом не успели...

– И пленных вы, кстати, вчера тоже не покормили... – заметил Умар. – Забыли, наверное... Теперь и про нас забыли... Нас с теми пленными местами поменяли... И нечего нервничать... Мовлади, успокойся...

Голос у Умара спокойный, сильный. Авторитетный. И Мовлади перестал по комнате ходить, сел на свой матрац, обняв колени, губу закусил...

Умар тем временем нашел в мусоре два тяжелых медных трубчатых контакта от какого-то кабеля. Контакты были с одной стороны сплюснуты и просверлены под крепление болтом. Тут же из рукава показалась веревка, которой Умару руки связывали. Несколько движений – и веревка несколько раз прошла через отверстия в контактах, потом затянулись узлы, и Умар сильно дернул контакты в разные стороны, проверяя прочность соединения.

– Что это? – заинтересованно спросил второй гранатометчик джамаата Завгат.

– Лонг Гиан...[12] – спокойно ответил Умар, словно все должны знать, что это такое.

– А с чем это едят? – спросил Мовлади.

– Нунчаки видел когда-нибудь?

– Ну...

И вдруг, ко всеобщему удивлению, Умар начал раскручивать свое оружие и резко ударил по свернутому матрацу. Медный наконечник разрубил и ткань и вату.

– Лонг Гиан руку вместе с костью разрубает... Только тренировка нужна... Я уже тридцать лет этим не занимался... Пора вспомнить...

– Против автомата в самый раз... – заметил Беслан.

– Не со всех же сторон на тебя автоматы наставили... Иногда и это сгодится...

И пока другие лежали, Умар начал сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, но при этом осмысленно, рисовать в воздухе круги своим необычным оружием. Первым не выдержал и подошел к отцу Астамир.