Враг мой – друг мой - Сергей Самаров

– Как это делается?

Умар передал оружие сыну и показал первое движение...

2. «КЛАДОВЩИКИ»

После бессонной и трудной ночи, после всех передряг и потрясений – плена, освобождения, перестрелки с боевиками и операции по выручению пленных, полковнику Раскатову принесли кровать в канцелярию отряда и предложили отдохнуть. Канцелярия представляла собой небольшую комнатку с двумя письменными столами, тремя стульями и металлическим ящиком, похожим на сундук, заменяющим командиру сейф. Под единственным большим окном была ржавая батарея отопления. Рядом располагалась еще одна такая же комнатка, но там стояли только три кровати – временное офицерское общежитие...

– Пленники где помещены? – спросил полковник у старшего лейтенанта Тихонова.

– У нас негде... Майор в батальон пошел, договариваться насчет комнаты. Пока в машине под охраной сидят. Договорится, сразу отправят...

– Сколько человек в охране?

– Паритет... Шесть на шесть...

– Осторожнее с ними. Умар очень опытный человек...

– И все-таки, он не спецназ ГРУ... – улыбнулся Тихонов.

– Он командовал ротой разведки полка ВДВ в Афгане. Большой опыт...

– Я его одним ударом уложил. И ребята у меня тоже не промах. Не упустят...

Раскатов вздохнул. Умар тоже считал себя сильным бойцом. Но нарвался на неожиданность и оказался беспомощным. И такое может с каждым случиться. Даже с самым опытным спецназовцем.

– Как только Макаров вернется, пусть ко мне зайдет... Передай...

– Обязательно, товарищ полковник...

И полковник закрыл дверь канцелярии, но не на кровать прилег, а за стол сел, хотя глаза имел красные и сонные, как говорило ему небольшое зеркало, повешенное здесь же на двери. Но красные глаза – это еще и последствие головной боли, которая не проходила все время операции. Врач, оказывавший первую помощь, тот самый старший лейтенант из батальона мотопехоты, показался человеком неопытным и доверия вызывал не больше, чем какой-нибудь санитар со шваброй, но в белом халате. Он даже самый простой тест на сотрясение мозга не провел. И Раскатову пришлось там еще, в полевых условиях, провести его самому, но незаметно для других. Тест в самом деле простейший: не поворачивая головы, в одну сторону до конца глазами повести, потом в другую... Больно глазам – значит, есть сотрясение... Глазам было больно смотреть и вправо и влево. Значит, сотрясение двустороннее. Хорошего мало, нужен покой, и лег бы полковник в госпиталь, если бы не одно обстоятельство. А обстоятельство было очень серьезным для него лично, поскольку с его помощью был взят в плен человек, которому он обязан жизнью. Раскатов понимал, что он не мог не привести спецназ к базе боевиков, потому что в плен попали солдаты и старший прапорщик, которыми он, по большому счету, не командовал, но с которыми ехал. А старший по званию всегда несет ответственность за случившееся в его присутствии. Но полковник понимал и то, что, несмотря на сильнейшую головную боль и, кажется, поднимающуюся температуру, что тоже при сотрясении мозга бывает, и еще дополнительную ко всему сильную тошноту, он не может оставить Умара в таком положении. Не может оставить, но и не может найти приемлемый вариант помощи... Нужно было что-то придумать...

Помочь Умару следовало обязательно...

– Так ты, оказывается, майор, Сергеем Вячеславовичем зовешься... – сразу встретил Раскатов командира отряда воспоминанием о его отце. – Мне рассказывали, что отец твой объявился во время войны в Югославии, он тогда командовал сербским спецназом в Косово и много страха на боевиков нагнал... Тогда наши там операцию проводили... Он им со своей стороны помогал... Его тогда звали капитан Макараджич... Славко Макараджич...

– Да, товарищ полковник... – майор, однако, к воспоминаниям, кажется, склонен не был и потому ответил скучным голосом и перевел разговор на другую тему: – Вы что-то выглядите неважно... Еще раз к врачу обратиться не хотите? Я только что его видел...

– Если что-то обезболивающее взять... Может, пошлешь кого-нибудь?

– Сам могу сходить... У меня тоже головная боль... Как не высплюсь, голова болит... А высыпаться удается только дома, после командировки...

– Контузия? – полковник мог посочувствовать.

– Давление после контузии барахлит... То вверх, то вниз скачет... Нижний предел в норме, а верхний лихорадит... – Макаров потер пальцами затылок.

– Добро... Сходи... Потом поговорим...

Майор ходил долго, и у полковника уже начали непроизвольно глаза закрываться. Все-таки он давно отвык от такого напряженного графика. На ногах и без сна уже больше суток. Да еще, возможно, с двусторонним сотрясением мозга. Отдохнуть надо бы... Без нервотрепки, под легким одеялом...

Макаров принес какие-то таблетки в капсулах. Сам такую же проглотил и полковнику протянул. Если таблетки одинаковые, значит, они общего пользования. Головная боль сразу, естественно, не прекратилась, и результата действия таблетки предстояло ждать.

– Что с пленниками?

– Плохо с пленниками...

– Что так?

– Выделили под камеру хозяйственную пристройку рядом с казармой.

– А что в этом плохого? Есть возможность убежать?

– Плохое не в этом. Плохое в том, что дверь в помещение находится, грубо говоря, на территории складов, охраняемых батальонным караулом. То есть мы уже не можем выставить там свой пост.

– Не доверяешь мотострелкам?

– Имею основание...

– Интересно... Выкладывай...

Майор Макаров, не спросив разрешения, как положено бы по службе, сел за соседний стол. Минуту, если не больше, собирался с мыслями.

– Я сейчас снова к подполковнику Расько заглянул, это комбат местный, – начал Макаров. – Сначала заходил, насчет помещения договаривался. Договорился, пленников передал местному караулу, разместили... Сейчас заглянул, попросил предупредить начальника караула, что мы скоро будем вызывать пленных по одному для допроса. То есть хотел обеспечить взаимодействие с часовым... Постучал, захожу в кабинет... А Расько как раз с кем-то по телефону разговаривал... Здесь всего один телефон на весь военный городок... И очень он замялся от моего присутствия. Сразу стал прощаться и убеждать кого-то, что все у него в порядке, что место вполне безопасное и время терпит... Не знаю почему, но у меня сразу возникло ощущение, что он с районным прокурором разговаривает.

– А чем тебе местный прокурор не нравится? – не понял полковник, считающий, что спецназ должен работать совместно с прокуратурой.

– Я с ним сталкивался только однажды, когда передавал еще двух бандитов... Нормальный, кажется, мужик... Кард из Гудермеса, в район прибыл недавно, большими связями не оброс, что тоже здесь важно... Понемножку своих подчиненных шерстит – порядок наводит, пару человек уже уволил...

– Тогда в чем вопрос?

– Вопрос в том, что, когда я в первый раз к Расько пришел, он настаивал, чтобы пленных отправили в прокуратуру как можно быстрее, поскольку у него место для содержания не слишком надежное. А он не хочет никакого ЧП, потому что через месяц планирует уехать отсюда с повышением... Ему перевод готовят в штаб дивизии. Документы уже на оформлении... И без того расстрел колонны может сыграть свою роль... А если еще что-то...

– А что может быть? – не понял Раскатов.

– Вот-вот... Я его об этом же спросил. Он просто отмахнулся: «Мало ли... Побег...»

Полковник недолго подумал.

– О побеге я тоже думал... Умар Атагиев опасный человек. И очень опытный. Он побег организовать может...

– Тогда почему подполковник Расько категорически против того, чтобы я выставил свой караул? Я сразу предложил вариант, он отказался – не допустит, дескать, чужого караула на своей охраняемой территории. Потому что в случае эксцесса спросить тогда будет не с кого, а сверху спрашивать будут только с него...

– Здесь нарушение логики... Мы официально не передавали своих пленных в батальон, и Расько не может нести за них ответственности...

– Это я не сообразил ему напомнить... – согласился Макаров.

– Сергей Вячеславович, – сказал Раскатов. – Я напомню, что прибыл сюда с конкретным делом и нечаянно вляпался в другое, не менее конкретное. Но я чувствую, что обстановка здесь, вокруг нас, какая-то нездоровая. И первое дело, с которым я прибыл, как-то этой обстановки касается... Я правильно ситуацию читаю?

– Что уж тут не прочитать. На территории батальона находятся и продуктовые склады полка, и склады боеприпасов. Я не знаю, как обстоят дела на складах боеприпасов, но согласно агентурным данным, не только боевики, но и так называемые мирные жители, что традиционно прячут автомат в огороде соседской бабушки, чуть ли не в открытую покупают на складах боеприпасы. А на продуктовых складах все делается вообще в открытую. Даже не прячутся... На этой почве и произошел инцидент у старшего лейтенанта Тихонова, который пришел получать на отряд продукты и не смог ничего получить, потому что местные жители только что загрузили прицеп для «Жигулей» теми самыми продуктами... Тут распорядок такой... По продовольственному аттестату мы приписаны к отделу тыла мотопехотного полка. Получаем продукты на полковом складе и сдаем их в батальонную столовую. Кроме «сухого пайка», разумеется... Напомнили, товарищ полковник... Извините, прервусь... Пленных-то покормить надо... Расько сам не сообразит...