Тело Милосовича - Алексей Митрофанов

— А эту воду можно будет потом пить?

— Не знаю, — безразлично пожал плечами Милош. — Все равно здесь никто больше не живет.

Потом Филатов оказался сразу в отеле и почувствовал, что его мучит жестокая похмельная жажда. Не та, когда хочется просто воды, а когда хочется холодного рассола. Хочется так, что кажется, будто готов отдать за него все. Но где его сейчас взять?

Он подошел к окну. Было два часа ночи, город спал глубоким сном. «И как это еще никто не додумался организовать службу по круглосуточной доставке рассола?» — подумал он.

Филатов приоткрыл форточку. Образовался сквозняк, и из коридора потянуло чем-то приятно-кислым. Запах был не совсем обычным для пятизвездочной гостиницы. Филатов подошел ко входной двери и выглянул в коридор.

Ну конечно! Как он мог забыть об этом?! В коридоре стояла большая деревянная бочка с кислой капустой. Ее прикатили только вчера, открыли и сказали, что постояльцы могут брать капусту бесплатно по мере надобности. Это в гостинице ввели новый сервис под названием «Доброе похмельное утро». Молодцы, однако, что и говорить!

Филатов взял подставку из-под графина и направился за капустой, предвкушая, как он сейчас припадет к рассолу. Но сколько он ни шел по мягкой ковровой дорожке, бочка ближе не становилась. Между ним и ею все так же оставалось метров пятнадцать, если не больше. Коридор был тускло освещен, и он не сразу заметил, что у бочки есть колесики и она уезжает от него, как будто бы ее кто-то дергает за веревочку.

Филатов разозлился. «А говорили, что капуста будет бесплатной», — подумал он. Он охотно заплатил бы за нее, но не знал кому. К этому времени рассолу хотелось уже нестерпимо.

Он побежал к бочке, чтобы преодолеть эти пятнадцать метров, но бочка поехала быстрее, и дистанция сохранилась. Тогда Филатов решил пойти на хитрость. Он остановился, и бочка тоже встала. Не выпуская бочку из виду, он медленно наклонился, как бы для того, чтобы освободить руки от подставки от графина, а сам тем временем встал в низкий старт, как учили в школе на уроках физкультуры. Бочка не двигалась.

Что есть силы он оттолкнулся правой ногой и рванул к бочке. Она же этот момент пропустила и начала двигаться слишком поздно. Филатов настиг ее в несколько мощных прыжков и уцепился за края. Бочка была высокой, ему по грудь.

— Тпррру, бл…дь! — велел он, и бочка встала.

Торжествуя, он сбросил с нее деревянную крышку, заглянул внутрь и почувствовал, что ему напрочь перехотелось и капусты, и рассола.

Внутри, слегка прикиданный капустой, неподвижно лежал человек. Лицо его утопало в рассоле. «Замочили!» — с ужасом подумал Филатов и проснулся.

ГЛАВА XIX

ОТЛЕТ ИЗ БЕЛГРАДА

Почти тотчас же в дверь позвонили. «Кого там еще черти принесли?» — подумал Филатов и поплелся открывать. На пороге стоял Милош с большим свертком в руках. Сверток был плоским и перевязанным бечевкой. Филатов онемел от такой бесцеремонности. Он никак не ожидал, что Милош заявится без звонка, да еще прямо в номер.

— Вставайте, граф, вас ждут великие дела! — весело поприветствовал его Милош как ни в чем не бывало. — Скоро улетать.

Филатов не двигался, плохо спросонок понимая, что происходит.

— Войти можно? — нетерпеливо спросил Милош.

— Да-да, конечно! — вышел из оцепенения Филатов и посторонился.

Пока Филатов принимал душ и брился, Милош распаковал свой сверток.

— Смотри, — сказал он, когда Филатов вышел из ванной, — это икона из Косово. Очень старая и дорогая, семнадцатый век. Я хочу подарить ее тебе в знак нашей дружбы и будущего сотрудничества.

— Ну что ты! — запротестовал Филатов. — Ведь ее, наверное, и вывозить-то нельзя.

— Не волнуйся, я все устрою, — заверил его Милош.

— Как?

— Проведу тебя до самолета. Меня никто проверять не станет.

— Нет-нет! — еще раз попытался отказаться Филатов. — Я не могу принять такой дорогой подарок. Да и к чему это все?

— Александр, — очень серьезно произнес Милош, глядя ему в глаза, — ты меня обижаешь. Это не просто икона. Это символ наших будущих отношений, их фундамент, можно сказать. Там, где в основу положена вера, не может быть неудачи.

«Эк как закрутил!» — подумал Филатов. Ему стало неудобно за свое непонимание значения символов, и он промолчал. Черт его знает, может, здесь так заведено: в начале важных дел дарить партнерам иконы? Иногда ему казалось, что за действиями Милоша не стоит искать никакого скрытого смысла, а просто вот он такой, как есть — простой парень из Министерства внутренних дел, добившийся высокого положения благодаря своей старательности и напористости. И испытывает к нему, Александру Филатову, искреннее расположение.

Спускаться в ресторан не хотелось. Завтрак на двоих он заказал в номер. Милош опять толковал про будущую учебу дочурки, приватизацию сербских предприятий и передал ему ворох бумаг, описывающих эти замечательные заводы и фабрики. Филатов мысленно пообещал себе, что оставит их «на хранение» в ближайшей же мусорной корзине, когда окажется один.

Болтовню Милоша он слушал рассеянно, вспоминая события вчерашнего дня.

— Могила Слободана будет открыта для посещения? — спросил он, прервав Милоша на полуслове.

Тот замолчал и несколько секунд не отвечал.

— Не всегда, — наконец сказал он. — И не для всех.

— А для кого? И когда?

— Ну, если соберется группа и подаст предварительную заявку. Или там по праздничным дням.

— А кто будет за ней ухаживать?

— Люди из Соцпартии. А почему ты спрашиваешь?

— Просто так, — уклончиво ответил Филатов. — Я вот думаю — может быть, его стоило похоронить в Москве?

Такой поворот разговора оказался для Милоша неожиданным.

— Где именно? — спросил он.

— Не знаю, — ответил Филатов. — Раньше людей его уровня хоронили у Кремлевской стены или в ней самой. Там лежит немало иностранцев. Но все они умер ли в России. Да и те времена давно прошли. Скорее всего, Слободана у нас похоронили бы на Новодевичьем кладбище. Мне кажется, это было бы лучше, чем во дворе собственного дома.

— Но зато здесь он на родине, — возразил Милош.

— На родине, которая не нашла ему лучшего места, — парировал Филатов.

Милош опять сделал паузу.

— Может быть, он сам этого хотел, — сказал наконец он.

— Он оставил завещание? — иронично поинтересовался Филатов.

— Выразить волю можно не только в завещании, — загадочно произнес Милош.

У Филатова опять появилось ощущение, что тот знает больше, чем говорит, и сейчас намекает на это. Но не скажет. Тем не менее Филатов хотел спросить, что он имеет в виду.

Словно предупреждая его желание, Милош посмотрел на часы и поднялся:

— Все, пора выезжать. Скоро объявят посадку на рейс. Я подожду тебя в машине.

Он захватил икону с собой и оставил Филатова в одиночестве. Филатов собрал вещи и покинул номер. Остальные члены думской делегации уже выехали в аэропорт на посольском микроавтобусе. Машина Милоша обогнала их по пути.

Когда пошли на посадку, Филатов оказался как бы во главе небольшой делегации. Впереди шли они с Милошем, сзади его подчиненный нес икону, за ним еще один подчиненный тащил кейс Филатова. Зюганов и Бабурин не могли понять, за что ему такие почести, и держались напряженно, косясь в его сторону.

Милош прошел вместе с Филатовым на борт, небрежно положил икону на полку для вещей и занимал его болтовней, пока стюардесса не попросила провожающих покинуть воздушное судно. В самолете это прозвучало диковато.

Милош в последний раз пожал Филатову руку, хлопнул по плечу и молодцевато вприпрыжку спустился по трапу. Глядя ему вслед, Филатов подумал, что тот находится в прекрасном расположении духа. Он так и не успел спросить, что же тот имел в виду, когда говорил, что воля Слободана может быть выражена не только в завещании. Уж не трибунальскому ли охраннику он высказал свое желание быть похороненным во дворе семейного дома?

Рядом с Филатовым, ближе к проходу, сидел Андрей Колесник из газеты «Коммерческий вестник». В иллюминатор Филатов видел, как отъехал трап. Пилоты включили двигатели, стюардессы попросили всех пристегнуть ремни. Филатов застегнул свой, оставив пряжку болтаться с изрядным запасом. Лень было укорачивать ремень. Кроме того, он полагал, что если произойдет что-нибудь серьезное, то такая мелочь, как правильно подогнанная длина ремня, никого не спасет.

Время шло, двигатели прогревались в разных режимах, менялась тональность их работы, а ничего не происходило, самолет не трогался с места. Затем вдруг все стихло — пилоты просто выключили двигатели.

Все с недоумевающим видом переглянулись.

— Уважаемые пассажиры, — поспешила объявить стюардесса. — Просьба соблюдать спокойствие и всем оставаться на местах. Вылет рейса ненадолго задерживается по техническим причинам.