В негодяя стрелять приятно - Кирилл Казанцев

Мулатка мгновенно напряглась, съежилась. Ларин выскользнул из-под одеяла, натянул джинсы и пошел открывать, потому что Жадобин и не думал останавливаться – молотил кулаками в дверь.

– Ну, чего тебе, братан? – спросил Андрей.

Жадоба стоял на галерее почти голый. Криво повязанное полотенце прикрывало лишь самый низ живота.

– Пластинку сменить не хочешь? – Главарь банды широко улыбался. – А то эту, черную, уже заездил небось.

– Пока все путем. Немного не вовремя ты, – улыбнулся в ответ Андрей.

Жадобин прищурился, привстал на цыпочки и заглянул в комнату. Увиденное поразило его до глубины души. Мулатка сидела на кровати и прикрывалась одеялом.

– Ёшкин кот, чего это с ней? – искренне удивился Жадоба. – Можно подумать, я ее наизнанку вывернутой не вертел.

– Это у нас игра такая – в невинную девочку, – усмехнулся Ларин. – Каждый развлекается, как умеет.

– Типа: «Девочка, девочка, хочешь конфетку?» – хохотнул Жадобин и погрозил Андрею пальцем. – Ничего, Сивый, на вольняшке пообчешешься, про детские игры забудешь. – И он, махнув рукой, двинулся по галерее, на ходу перебирая ключи от других комнат.

– Урод, – почти беззвучно проговорил ему вслед Ларин и закрыл дверь.

– Почему ты такой добрый? – спросила мулатка.

– Все, больше ни слова. Давай спать. Я чертовски устал.

Восходящее солнце позолотило верхушки сосен за окном. Прутья ажурной решетки казались трещинами на расколотой синеве неба.

Андрей осторожно вытащил руку из-под головы спящей девушки. Та лишь заворочалась, что-то замурлыкала во сне и абсолютно по-детски подложила под щеку сложенные вместе ладони. И тут прямо над самым ухом у Ларина раздался хриплый голос Жадобина:

– Подъем. Потехе час – делу время!

Только сейчас до Андрея дошло, что это не сам Жадоба черт знает каким способом оказался рядом с ним. Голосом главаря банды говорил старомодный селектор, стоявший рядом с кроватью на тумбочке.

– Прием! – донеслось из динамика.

Ларин вдавил кнопку «ответ» и жизнерадостно произнес:

– Здорово, братуха. Сейчас буду. Только зенки протру. Да и сполоснуться не помешает.

– Взопрел, значит, – донесся голос из динамика. – Внизу встретимся.

Вера уже успела одеться, когда Андрей вышел из душа. Она смотрела на него погрустневшим взглядом. Чувствовалось, ей невыносимо будет остаться одной. Она растопырила пальцы, прижала свою ладонь к ладони Ларина.

– Все будет хорошо. Я уже смирилась со всем. Девушки говорили, через месяц-два нас отправят за границу – в Германию или Турцию, не знаю. С тобой мне было слишком хорошо – сумасшествие какое-то. Именно потому, что ничего и не было. Все, иди, прощай. – Мулатка привстала на цыпочки, быстро поцеловала Андрея в щеку и тут же повернулась к окну, ее плечи вздрагивали.

Ларин даже не нашелся что сказать. Он понимал, что должен уйти как можно скорее. Иначе вновь нахлынет вчерашняя жалость к ней.

– Пока, – бросил он, вышел на галерею и закрыл ключом дверь на два оборота.

Жадобин уже сидел в холле, развалившись на красном диване. Он поприветствовал Андрея взмахом руки и предложил:

– Похмеляйся.

– Не буду.

– Тоже правильно – с утра пить последнее дело! – Тем не менее Жадоба налил себе граммов пятьдесят, жадно выпил и с облегчением выдохнул. – Ну, вот, теперь мозги на место встали. Я уже плохо помню, чего там вчера вытворял.

– Все нормалек, братуха. Надо же иногда и расслабиться.

– Пошли. Тут у меня на твой счет кое-какие соображения появились. Дело для тебя наклевывается, не пожалеешь.

Ларин с Жадобиным вышли во двор. Утренний воздух был чист и прозрачен, бодрил.

– Дело – это хорошо, – напомнил Андрей, поскольку Жадоба еще пьяновато крутил головой.

– Для начала мог бы ты и в моем доме пожить, но стремно. Лучше сними-ка ты себе квартирку где-нибудь на окраине. Денег я тебе на первое время дам, не переживай.

Андрей глянул на дом. За окном второго этажа он увидел мулатку. Вера прижалась в стеклу, расплющив о него нос, коротко махнула рукой и тут же исчезла.

– Куда ты там смотришь?

– Просто так я ни от кого не возьму. Даже от тебя. Ты меня, Жадоба, знаешь, – поспешил с ответом Ларин.

Жадобин так и не успел проследить его взгляд.

– Не вопрос, братуха. Отработаешь чисто по «понятиям». Я тебе и тачку предоставлю.

– У меня же документов нет.

– И ксиву тебе выправим, и права. Ты же сам видел: менты у меня прикормленные. Первое время можешь и без прав ездить. У меня и всех моих братков номера такие, что их все гаевые знают. Никто не остановит. Договорились?

Ларин еще раз бросил взгляд на окно с ажурной решеткой, наморщил лоб.

– Погоди, Жадоба. Я сейчас. Код на двери набери.

– Забыл чего-то у этой прошмандовки? Или кошелек она у тебя сперла?

– Нечего у меня тырить. Код набери.

Главарь банды все же не стал настаивать с расспросами, понял, братан спешит, ему не до объяснений. Андрей вбежал в холл, выхватил ключ из ящичка под журнальным столиком и, перескакивая через ступеньки, поднялся на галерею. Когда он ворвался в комнату Веры, там было пусто. Ларин рванул на себя дверь ванной комнаты, благо у Жадобы никто не догадался ставить защелки даже в туалете.

Мулатка стояла, прижавшись спиной к стене, прикрывала руки полотенцем. Струя, бившая из крана, смывала со дна ванной следы крови.

– Фу, черт, – выдохнул Ларин. – Я-то подумал, что ты повеситься собралась. А ты только вены порезала… – Он поднял с пола окровавленный осколок зеркала, промыл его водой.

– Зачем ты вернулся? – всхлипнула Вера.

– Ты еще спрашиваешь? Дура набитая. Кому и что ты этим докажешь?

– Я больше не хочу жить. Ты такой добрый…

– Если я такой добрый, то дам тебе добрый совет. Умереть хотела – надо было вешаться. Надежно, сердито и быстро. А вены резать – это полная ерунда. От этого еще никто не умирал.

– Правда? – удивилась мулатка. – А я в кино видела…

Девушка отняла полотенце, из перерезанных запястий текла кровь.

– В кино и не такое увидишь. Хорошо еще, что сухожилия не зацепила. Из вен кровь только сочится. Пока вся вытечет, рана десять раз закрыться успеет. Можно, правда, теплой воды в ванну напустить и руки туда сунуть. Но и это еще бабушка надвое сказала… Вот если артерию перерезать, тогда кровь уже хрен остановишь.

– Я же не знала… Я жить больше не хочу…

– Так, не реви, идиотка.

Андрей разорвал висевшую на сушилке простыню, замотал мулатке запястья.

– Давит, руки немеют.

– Так и должно быть. Крови-то немало вытекло. А теперь давай быстренько уберемся отсюда. Нельзя, чтобы Жадоба понял. – Ларин включил душ на полный напор и смыл из ванны остатки крови.

Мулатка, сидя на корточках, собирала в ладонь осколки зеркала.

– Боже, ну, почему оно так мелко разбилось, на такие маленькие кусочки?

– Ты форменная дура. Ладонь порежешь. Я же сказал: Жадоба ничего не должен понять.

Ларин пересыпал осколки зеркала в мусорное ведро под умывальником.

– Так, покажи свои запястья. Свитер есть?

Вера кивнула.

– Ну, так надевай и рукава пониже обтяни. Твои вещи в этой комнате есть?

– Тут все мое.

– Я имею в виду то, за что ты сама платила.

– С этим негусто. Вот разве что сережки и перстенек.

– Их и бери, остальное оставь.

– Куда ты меня тащишь?

– Какая тебе разница, если жить не желаешь.

– Ты объяснишь мне или нет? – Вера с испугом смотрела на Ларина.

И он почувствовал, что в глубине души девушка не хочет покидать эту комнату. Она уже смирилась со своим теперешним положением. И наивная попытка самоубийства была лишь одним из последних всплесков желания вырваться на свободу.

– Включи мозги и сама все поймешь. Времени нет.

Андрей, схватив мулатку за руку, потащил ее за собой по галерее.

– Ты хочешь забрать меня отсюда?

– Наконец-то дошло…

– Он не отпустит. Никого еще не отпускал. Меня потом накажут. Тебе-то ничего не будет. Ты один из них. А я рабыня. Он в меня деньги вложил.

– Рассуждаешь так, как рассуждает Жадоба. Значит, туда тебе и дорога. Режь вены, вешайся, обслуживай по двадцать клиентов за день…

Ларин намеренно давил на самолюбие девушки. Он сам, не желая того, почувствовал сегодняшней ночью ответственность за нее, за то, что приручил нехитрой лаской и человеческим отношением.

– Не оставляй меня, – попросила Вера.

– Тогда идем. Можешь даже для пущей убедительности слезу пустить. Но все, что от тебя сейчас требуется – просто соглашайся со мной. Ясно?

– Ясно.

Жадобин стоял на крыльце, почесывал живот и докуривал сигарету. Он с удивлением посмотрел на Ларина с Верой.

– Куда это ты лыжи навострила? – недобро прищурился он. – У меня, Сивый, тут правило – никто из них за порог не выходит, пока я не разрешу.

– Телка ни при чем. Она при мне как чемодан. Сказал ей идти, она и двинулась. Это я ее сюда притащил.