Однажды начав - Александр Жеглов

– Значит так, – Игорь перевел взгляд на Гончарука, – за тобой охотятся и мне наплевать, кто и за что. Твое счастье, что Стас не погиб. Скажи своим, чтобы моих ребят отпустили по домам. Повторять не буду.

Он передал ему радиопередатчик и Гончарук выполнил указание. Понимая, что опасность миновала, толстяк обратился к нему со спокойной уже мимикой на лице и в своей манере:

– Один вопрос…

– Не привыкли жить на зарплату? – перебил его Волошин.

– На зарплату? – хихикая, высокомерно переспросил Влад. – Видите ли, – начал было интеллигентно, – зарплата – это сущее наказание для человека за то, что тот по своей глупости не умеет воровать, обманывать, кидать. Понимаете? Не я придумал эту систему.

– Систему? – Игорь наклонился к нему и монотонным голосом медленно отметил: – червь, рожденный ползать, учит соколу летать! Думаешь, что ты, жирная сволочь, самый умный? И, что управы на тебя не найдется? Ошибаешься!

– Может и найдется, может и ошибаюсь. Поживем, увидим, – с усмешкой сказал Гончарук.

– Если доживешь.

– И все же, можно мне задать один вопрос? – Навязчиво повторил толстяк, уверенный в своей безнаказанности, и, не дожидаясь разрешения, продолжил: – скажите, как вам удалось завалить моего «гуманоида»? Я так и не понял, хотя сам находился рядом, но ни черта не успел разглядеть. Вроде смотрел, но ничего не увидел – спросил, широко улыбаясь, расслабившись окончательно, сказывалось влияние снотворного.

Амир, не поднимая голову, пробормотал под носом:

– Сам не понял.

– Думаю, Амир, ты не то, что не понял, ты просто не успел понять, – это разные вещи. Да, а ведь когда-то я считал, что только одному человеку под силу тебя уложить. Оказывается, ошибся, – с интрижкой сказал Гончарук.

– Кому еще? – удивился здоровяк.

– Ты его не знаешь, сам не знаю, кто такой, я тогда в темноте не разглядел. Давно это было, лет десять, а то и пятнадцать назад. Но парень был… «ураган!»: валил всех наповал с одного раза. Тебе повезло с работой, что я его не нашел. Но ты, Амирчик, стареешь, друг мой, старе-е-ешь! – Гончарук, казалось, забыл, что сидел на полу, в пристегнутых наручниках и под мушкой. Он что-то заболтался.

– Отставить разговоры! – скомандовал Волошин, не обращая внимания на эти слова, даже не представляя и не догадываясь, кого только что имел в виду толстяк в ночной рубашке, сидя на полу, в двух шагах от него. Игорь раздумывал свои дальнейшие действия.

А толстяк не догадывался, как ему повезло. Он не представлял, не знал и не мог знать о том, что только что родился в этой рубашке, на этом полу, благодаря тому, что его не узнал человек, которому он за один вечер сломал всю жизнь, искалечил близкого друга, разлучил с любимой женщиной и ребенком.

Волошин молча встал со стула, ключ от наручников бросил в дальний угол кровати, оставил все оружие Амира на стуле и направился к выходу. Он успел отойти лишь на несколько шагов, как окно с занавесом вдруг пробила автоматная очередь. Игорь рефлекторно сразу упал на пол и стал отстреливаться, к сожалению, не имея возможности менять свой угол стрельбы и помочь Амиру с его оружием. Грохот в ночи стоял неимоверный. Все в комнате было разбито. Стреляли вслепую, хаотично. Ответный огонь был коротким, Игорь успел сменить магазин. Отстрелял две обоймы – этого было достаточно, чтобы автоматная очередь затихла. Послышался визг тормозов и рев двигателя автомобиля. Настала тишина и кошмар закончился. За окном никого не оказалось. Стреляли с возвышенности, что напротив их окна на втором этаже.

Гончарук лежал за спиной окровавленного Амира, целым и невредимым. Он дрожал, как кролик перед удавом. Амир по чистой случайности закрыл его своим огромным торсом. Несколько пуль попали ему в голову, руку и грудь. Притаившегося под его бездыханным телом, трясущегося от страха толстяка, не сразу заметил Игорь. Он нашел ключ на полу и отстегнул наручники. Жалко стало Амира, исполнившего свои обязанности до конца и даже больше. Его неожиданная и нелепая смерть – суровое поучение жизни: мы часто начинаем ценить людей только тогда, когда их больше нет. Волошин смотрел на мертвого коллегу, и перед глазами всплыла картина погибших на войне сослуживцев – друзей. Он на миг замер, стоя перед погибшим богатырем.

Гончарук, испачканный кровью, дрожа, попытался подойти к стулу, на котором лежали револьвер, пистолет и нож Амира, но Игорь, вовремя заметив подлые намерения толстяка, прыжком выбил его с ноги и поднял оружие:

– А вот сейчас я тебя, гада, пристрелю из его же оружия, так будет по-честному, – сказал, стиснув зубы, Игорь и снял с предохранителя пистолет Амира.

– Нет, нет! Не убивай!!! Я тебе все скажу, все отдам! – умолял Гончарук, стоя на коленях.

Но Волошина ничего не интересовало, для него главное – быть подальше от криминальных элементов и увести своих товарищей от греха подальше:

– Его смерть на твоей совести. Очень жаль. Амир выбрал не тот путь, – сказал Игорь и положил лицом вниз Гончарука, пристегнув наручниками руки за спиной.

Через несколько минут приехала милиция. Она обнаружила зарезанного во дворе Фокина, по прозвищу «Маз». Тот не должен был там оказаться, но видимо, не доверяя никому, сам следил за каждым движением Гаврика, боясь упустить его из виду, но, к несчастью, оказался не в том месте и не в то время.

Глава 12

«Всякая любовь – счастье, даже если она не разделена».

Для Игоря и его команды все закончилось благополучно. Его начальник и не думал увольняться, но признал свою вину и выписал всем премии. Но Волошин решил уволиться и уехать к себе, на малую родину, в свой родной славный город детства, Комсомольск-на-Амуре. Он слишком устал от суеты и шума большого города. Устал от одиночества, от съемной крошечной комнатушки, от тоски по родному краю, по друзьям детства, со многими из которых не суждено было больше встретиться по разным причинам – это и есть горькая правда жизни, ничего не поделаешь.

До того, как написать заявление об уходе, он пришел повидаться с Элен и, скорее всего, попрощаться заодно. Они встретились у нее на работе, посидели в вестибюле компании. У Элеоноры Владимировны были неприятности на работе по причине подписанного по ее рекомендации недавно договора с сомнительным проектом со скандально известной фирмой «ГиМАЗ». Она получила впервые, за все время работы, выговор за халатность и, возможно, потеряла бы работу, если правоохранительные органы вовремя не пресекли преступную деятельность Гончарука. Благодаря Волошину все обошлось. Элен была ему очень признательна и с благодарностью произнесла, держась за руку:

– От тебя столько света исходит, Игоречек. Ты излучаешь столько добра. Рискуешь непонятно для кого, для чего. Несправедливо: всю жизнь проживаешь один, без семьи.

– Значит – не судьба, – грустно улыбнулся он.

– Неужели, тебе не хочется изменить свою жизнь?

Игорь после этих слов хотел ей ответить, но промолчал.

Бессмысленно посчитал ответить, когда в душе пустота, когда сердце, полное надежд, остается одиноким и разбитым. А память не дает забыть то, чего не хочется забывать. Иногда бывало, он не мог вспомнить к концу дня, что ел на обед, или обедал ли вообще в этот день. А мельчайшие подробности, касающиеся суровой военной службы в далекие восьмидесятые и девяностые, характеры и лица сослуживцев стояли перед его глазами почти каждый день. До мелочей вспоминалось одно лишь незабываемое утро на берегу Черного моря: шум прибоя, аромат морского бриза, очаровательную улыбку неповторимой «русалки – ангела», с ямочкой на щеке, чуть заметные линии возле красивых губ, золотистые волнистые волосы, голубые глаза; момент расставания с прекрасной принцессой, чью нежную ладонь поцеловал на прощание. «Думал, прощаюсь до утра, а оказалось, на целую вечность», – думал он. Элен почувствовала, что сидя рядом, Игорь в мыслях находился в ту минуту очень далеко от нее. Догадывалась, что он пришел проститься с ней, возможно, навсегда, и не выдержала – это был крик души:

– Игорь, я всю жизнь любила только тебя! Свой век коротаю в одиночестве, дома даже не с кем выпить чашку чая. Прихожу с работы, некому меня встретить и мне по вечерам некого встречать, одна ложусь в кровать, удивляюсь, как быстро прошел еще один день, а потом понимаю, что это был не день, а жизнь. Так хочется опереться на сильное плечо. Тебя теряла, искала, молилась, чтобы встретились. Наконец, я была услышана. И что?! Опять двадцать пять?! Снова теряю! Господи, за что? – сдерживая слезы, убавила свой тон.

Сильному руководителю нельзя было показывать свою слабость, и она мужественно держалась, чтобы никто не заметил ее волнующего голоса.

– Может быть, выйдем во дворик, я ни разу там не был, – заметив, как тяжело ей, предложил Игорь.

– Да, ты прав. Пойдем.

Они вышли в большой зимний сад, который находился в центре офисного двора, между двумя корпусами. Во дворе было очень уютно и тихо. Обычно в это время кто-то прогуливался у фонтана с прудиком, где плавали красно – белые караси. Иногда, работникам офисов, при плотном рабочем графике, такой «оазис» просто необходим, как воздух. Многим нравилось это место, но, когда Элен с Игорем зашли, там никого не было. Дворик был прикрыт сверху большим стеклянным каркасом. Зимний сад был очень зеленым, и вокруг пахло такой свежестью, влажностью и чистотой, какой бывает после дождя в сосновом бору ранним весенним утром. Было слышно даже пение птиц. Все это заметил Игорь, но не Элен, – ей было не до птиц. Надо было высказаться, чего бы то ни было, а он старался не перебивать, уж слишком долго копила в себе она то, что сейчас ему предстояло выслушать. Уважая и понимая ее чувства, Игорь молча шел рядом. Она продолжила: