А. В. Суворов. Любимый полководец народа - Екатерина Хохлова

7 апреля, дождавшись подкрепления, Суворов отдал распоряжение о немедленном движении к реке Адде. Войска шли ночью, затем делали часовой привал, а еще через семь верст останавливались на три-четыре часа, чтобы поесть. После этого вновь шли семь верст, снова делали привал на час, еще семь верст – и ночлег. Получалось, что шли солдаты в основном утром и вечером, а когда было жарко, отдыхали. Так, без особой усталости, подразделения Суворова проходили в сутки по двадцать восемь верст. Австрийцы же считали такое движение утомительным и нерациональным и иногда самовольно останавливались для отдыха, за что получали от Суворова резкие выговоры. После взятия 10 апреля крепости Бреши под угрозой приступа Суворов 14-го подошел к Адде.

Французы располагали примерно двадцативосьмитысячным войском и отступили за Адду для обороны. Они растянулись от озера Комо до реки По на сотню верст, оставив часть войск даже за рекой По. Кроме того, французская армия удержали зачем-то мосты у Касано, Лоди и Пичигетоне, что стало их огромной ошибкой.

Суворов с своей армией встал против северного крыла и центра французов, заняв сорок верст. На самом севере было выставлено девятнадцать тысяч воинов против восьмитысячного подразделения французов, а в середине – двадцать три тысячи против восьми тысяч. Казаки открыли растянутое расположение французов. Суворов решил прорвать его.

Когда Суворов узнал, что командование войсками неприятеля перешло к молодому генералу Моро, любимцу французского народа, он заметил: «Не штука разбить шарлатана. Лавры, которые мы отобьем у Моро, будут цвести зеленее». Моро распорядился собрать к середине разбросанные войска, но стремительность действий Суворова помешала ему. Французская оборона была прорвана. Победой на Адде Суворов открыл путь на Милан, куда немедленно и двинулся. Французские власти бежали вместе с Моро, и в городе было восстановлено законное правительство.

18 апреля толпы миланского народа восторженно встречали великого русского полководца.

Суворов стал центром особого внимания. Превосходно владея итальянским языком, он покорил всех своей вежливостью, обходительностью, весельем и остроумием. А французы, взятые в плен при Адде, пришли в восторг от ласкового обращения победителей. Русские воины заслужили общее расположение.

С занятием Милана в Ломбардии началась народная война, волна которой прокатилась по Пьемонту, Тоскане и Римской области, что сделало положение французов опасным. Таким образом, со времени прибытия Суворова прошло всего две недели, а дела в Италии изменились в корне.

В Милане Суворов оставался два дня. Заметив за десять дней похода много различий в уставных и тактических положениях у русских и австрийцев, он разослал общие правила, а также разработал дальнейшие военные действия против французов. Их сущность сводилась к тому, чтобы, осаждая в тылу Мантую, броситься на Макдональда, а затем на Моро. Покончив же с этим, идти, собрав все силы, на Париж. Когда Суворов продиктовал это генерал-квартирмейстеру Шателеру, которого Суворов ценил как разумного генерала, хотя и называл его «моя разрозненная библиотека», австрийский стратег был поражен обстоятельностью всех мероприятий и спрашивал Суворова, когда он все это умудрился обдумать.

Однако австрийцы с такими замыслами не согласились, и в рескрипте от 2 мая Франц-Иосиф напоминал о прежнем оборонительном плане действий и необходимости заняться покорением крепостей в Северной Италии, особенно Мантуи. Впрочем, это уже было неважно, ибо Суворов, не дождавшись ответа, продолжал наступление. Моро, отступая от Адды, отступил частью на Турин, а частью – через Валенцу на Александрию. Затем, оставив в Турине один гарнизон, Моро с остальными отрядами, в ожидании Макдональда из Неаполя, встал между Валенцей и Александрией, за реками По и Танаро.

Суворов, желая сначала уничтожить Макдональда, а потом Моро, 20 апреля направился из Милана к переправам на По. Таким образом, 26 апреля союзники стояли по обоим берегам По у Павии, вклинившись между Моро и Макдональдом, которые беспрепятственно объединиться уже не могли.

15 мая союзники взяли Турин, заставив французов отступить. На селение Пьемонта, воодушевленное воззванием Суворова, начало народную войну, и Моро, не надеясь более на успех, отступил сначала на Кони, а затем в Ривьеру Генуэзскую. Таким образом, за шесть недель Суворов прошел свыше четырехсот верст и завоевал всю Италию к северу от реки По.

«Недорубленный лес опять вырастает», – говорил всегда Суворов. Этим лесом теперь был Моро. Суворов решил прикончить его на Ривьере. Однако в это время были получены сведения о движении Макдональда в Северную Италию, и это заставило Суворова изменить решение.

Прибыв в Александрию, Суворов 2 июня вечером получает подтверждение, что Макдональд, не соединясь с Моро, двигает войска прямо на Модену. Мгновенно оценив ситуацию, полководец решил не упустить верный случай нанести Макдональду отдельное поражение. И 4 июня начались трехдневные бои на Тидоне и Треббии.

Суворов, не давая почти ни минуты отдыха войскам, действовал с необыкновенной быстротой. В палящий зной солдаты не просто шли, а бежали! Люди едва не падали замертво от изнеможения. А Суворов все разъезжал вдоль колонны, повторяя: «Вперед, вперед, голова хвоста не ждет». Иногда полководец обгонял солдат, прятался где-нибудь в стороне, садился на коня и внезапно выскакивал из кустов. Это оживляло людей. Помимо этого Суворов ехал рядом, забавляя солдат прибаутками, чтобы заставить их забыть об усталости, или приказывал во время движения выучить двенадцать французских слов. Как только войска растягивались, офицеры громко произносили эти слова, и солдаты спешили к голове, чтобы услышать их.

Первое сражение закончилось победой Суворова. Макдональду был дан урок, наступление его двадцатидвухтысячного войска остановлено девятнадцатью тысячами союзников. Макдональд отступил к Треббии, где состоялась вторая битва, завершившаяся полным поражением французов и причисленная к числу величайших образцов военного искусства.

Все военные историки признают, что если бы за Суворовым даже не было раньше никаких подвигов, то за одно его движение к Треббии и бои 6–8 июня он заслуживает звания великого полководца. Лишь великий талант способен столь искусно повернуть все неблагоприятные условия в свою пользу. Недаром генерал Моро, ставя Суворова нисколько не ниже Бонапарта, сказал: «Что вы скажете про человека, который уложит всех, ляжет сам, но не даст приказа отступать?..» Именно эту настойчивость, это упорство столь тщательно воспитывал в себе Суворов еще с юности.