Игрок - Аристарх Риддер

* * *

«Отель» Валентины Алексеевны, это прям типичное, практически клишированное место для южных приморских городов.

Вся красота, которая так восхитила меня вечером, все эти розы, дорожки и беседка были перед домом, там и правда очень и очень красиво. А вот во внутреннем дворе, который не виден с улицы, располагался самый настоящий Вавилон.

На участке в каких-то восемь соток такое количество самостроя что московский мэр Собянин словил бы сердечный приступ, от такого беспредела. Потом, придя в себя, он конечно же распорядился всё снести, что и было сделано лет десять назад в Москве.

Небольшой уютный домик, который когда-то был единственной капитальной постройкой на этом участке, буквально оброс пристройками, разной степени капитальности. И помещения в этих пристройках комнатами могут называться только условно, метраж ну просто крошечный. чуланы, вот честное слово. И в каждом из этих чуланов кто-то да живёт.

Кроме этого муравейника чуть ли не на двадцать человек в наличии сразу два флигеля, которые представляют собой точно такую-же картину и бывшая беседка, которую переделали под комнату. Вот в этой беседке я и обитаю.

Она стояла на самом углу участка и окнами выходила уже на другой, владельцы которого не столь алчны, ну или практичны, и помимо дома, имеется беседка, не жилая, в которой и происходил ночной разговор.

Контингент в «отеле» тоже соответствующий. Вот уж действительно большая семья народов Советского Союза. Кого тут только не было.

Нефтяники из Тюмени с женами, желающие погреть свои косточки после сибирских холодов, большая компания студентов из Воронежа, шумные, веселые и очень дружелюбные. Большая семья из Ашхабада, дородная и почтенная мать семейства, муж, худой как щепка, её полная противоположность, и целый выводок ребятишек разного возраста. Их было столько и они постоянно пребывали в движении. так что подсчитать точное их количество не представлялось возможным. Примерно шесть — восемь.

И сразу две парочки молодоженов. Валентина, очевидно опытная в деле сдачи жилья в аренду, их поселила в самом дальнем флигеле, благо что там как раз две комнаты, и ни тех ни других толком никто не видел. Оно и понятно почему.

В общем, повторюсь, это прям клишированное изображение советского южного отдыха для тех кто решил сэкономить, как те же нефтяники, по обрывкам разговоров я понял что мужики-то и не против были пожить в гостинице, а вот их жёны отказались напрочь, или для тех у кого это в принципе единственный вариант, как у тех же студентов.

Хотя, если разобраться, я и сам сейчас одно сплошное клише.

Молодой, но уже успешный, советский писатель, решил выбраться из уютной тишины и прохлады своего кабинета и пожить немного среди тех, о ком он и должен писать свои книги, среди простых советских людей.

По сравнению с условиями у всех остальных у меня еще всё не так уж и плохо. Я хотя бы один, места в беседке много и окна открываются.

Правда с электричеством беда. Я пощелкал выключателем, не работает. Электробритва, которую я взял с собой вместо опасной бритвы тоже не подавала признаков жизни. Что ж, придется идти на поклон к хозяйке.

Облачиться в боевой наряд она еще не успела, туро-же, но и не стала меня встречать в бигудях, с лицом намазанным сметаной или что-то в этом роде. Нет, совершенно обычный внешний вид недавно вставшей женщины но уже успевшей привести себя в порядок. Это ей в плюс. на самом деле.

— Что-то случилось, Федор Михайлович?

— Да вот, что-то в хоромах, которые вы мне сдали электричества нет. хотя вчера было.

— А, ну так это понятно. Я по весерам всё кроме своего дома обесточиваю. нечего по ночам свет жечь, да другим отдыхающим мешать.

— Валентина Алексеевна, — это совершенно неприемлемо. Мне нужен свет не только днем, хотя днем он мне как раз и не нужен, но и по вечерам и по ночам. Я пишу книгу и мне нужно над ней работать.

— О, так вы не только доктор, Федор михайлович, Мо еще и писатель! А о чем она? Эта ваша книга? Надеюсь о любви! — Дамочка расцветала буквально на глазах, — о страстной любви вспыхнувшей на берегу прекрасного черного моря! Вы же дадите мне почитать что-то из вашего романа?

— Нет, книга о переломах шейного отдела позвоночника, методов лечения и ухода за больными. А почитать я вам конечно дам. Вам какую часть? Про сами переломы или про уход. Давайте про уход. Там такие страсти кипят, закачаешься.

— А, — она стремительно скисла как оставленное на солнце молоко, — так это медицинская книга, пожалуй нет, что-то мне не хочется такое читать. Но так уж и быть, раз уж вы настаиваете, то будет вам свет. Только имейте в виду, именно у вас в беседке проводка достаточно слабая, кипятильник и электроплитку одновременно она может и не выдержать.

— Странно, а вчера вы мне об этом ничего не сказали и взяли с меня как и со всех, у которых таких проблем нет.

— Ой, доктор, ну что вы прицепились ко мне с этим светом, ну забыла я такую малость. А вообще, вы знаете, я часто стала что-то забывать. Может посоветуете что-то, или вам сначала нужно провести осмотр? — она достаточно выразительно коснулась лямки своего сарафана.

— Давайте в другой раз. А при когнитивных нарушениях нужно идти к соответствующему специалисту, который вам лечение назначит. Например Пирацетам. Ну и народные средства есть.

— Ну в другой раз так в другой раз, — легко согласилась она, — а вы куда-то собираетесь сейчас?

— Да, мне пишущая машинка нужна.

Не подскажите где её можно в аренду взять?

— Ну вы и спросили, где я я и где пишущие машинки.

— Понятно, что ж, придумаю что-нибудь. Так что насчет света?

— Да, да, я сейчас вам всё включу.

Приведя себя в порядок и наводя лоск в одежде, еще одни льняные брюки, рубаха с коротким рукавом и легкие туфли я прошёл через уже проснувшийся человеческий улей, снял с лестницы ведущей на чердак ребенка,одного из отпрысков ашхабадской пары, поздоровался с одной из пар молодоженов, они как раз собирались в город, уже перед самой калиткой поручкался с нефтяниками, эти спешили на пляж, греть свои косточки и выйдя на улицу вскоре сел в автобус идущий в центр города.

Что бы доехать до ялтинского филиала Крымского отделения союза писателей Украинской ССР. А куда еще податься писателю, который остался без своего главного рабочего инструмента? Только к коллегам.

Коллеги вошли в моё положение, и хоть и изрядно посмеялись над незадачливым московским гостем, но всё ж таки я стал временным владельцем довоенного чуда, на котором в пору печатать пролетарским поэтам а не человеку 1972 года. Одна клавиша западала а каретка возвращалась налево с таким шумом что казалось что это не составная часть печатной машинки а затвор пулемета. Но в любом случае она работала.

НУ а когда я уже вышел на улицу, держа в руках это довоенное чудо то на меня буквально налетел один из моих московских знакомых. Поэт Владлен Алый, это псевдоним, конечно, в миру он был Владимиром Мухиным.

— О, Федор Михалыч, — обрадовался он, и стиснул мне руку в рукопожатии.

— Привет Муха, вот так встреча.

— Да я специально сюда, — он кивнул головой в сторону двери, — приехал чтобы тебя найти. Я тут уже неделю, а ты как-то говорил что в этих числах в Ялту приедешь. Вот я и подумал что сюда-то ты должен заглянуть, отметиться.

— Ну да, Муха, да ты прям дедуктивную работу провел, чистый Шерлок. Но всё верно. А что хотел-то?

— Да есть у меня к тебе дело, по твоему второму профилю. Ну ты понимаешь.

Глава 11

— Не понимаю, — изображаю удивление.

С Мухой мы ни разу за одним столом не играли, а свою карточную репутацию я напоказ не выставляю. Да и вообще, испытываю серьёзное желание завязать с игрой. Может и удастся мне соскочить с рельсов однажды прожитой жизни. И если Мухе тут не с кем пульку расписать, то я умываю руки.

— Ну, по карточной, — смущается он. — Наши говорили, ты в этом деле гроссмейстер.

— Просто везучий, — отметаю подобную славу, — бабы-стервы попадаются, вот карты это дело компенсируют.

Муха смеётся, но в глазах его волнение и даже, пожалуй, испуг. Так что понимаю, что не в пульке дело и не в скуке по вечерам.

— Пошли, — говорю, — поэт, невольник чести, чебуреками с газировкой меня угостишь, заодно и расскажешь, что тебя гнетёт.

Разные народы борются за право называться родителями чебурека. Но я убеждён, что это блюдо крымское, а точнее — крымско-татарское.