Игрок - Аристарх Риддер

Советские чиновники всех мастей, начиная от директоров школ и заводов и заканчивая министрами и секретарями ЦК, имеют что-то подобное.

— Верно, как догадался?

— Да просто он у тебя должен быть, — замечаю. — И книги странно стоят. Видно, что их никогда из шкафа не доставали.

— Ага, это так, декорация, — показывает Бубун. — Они у меня склеенные, чтобы с полок не падали.

— И даже классики МаркЛена? — усмехаюсь я.

Чуть ли не на самом видном месте стояло полное собрание сочинений Владимира Ильича и «Капитал» рядом с Энгельсом.

В ответ Бубун только усмехается и разводит руками. Ну понятно.

Подойдя к шкафу, он что-то там нажимает и открывает его как дверь. За которой оказывается ещё одна комната, с большой двуспальной кроватью, диваном и прочим необходимым для создания уюта.

— Как видишь, всё на высшем уровне.

— Это верно.

— Но ты сюда не для инспекции моих жилищных условий прибыл. Так что давай мы сейчас маленько продегустируем продукцию, а дальше я тебе дам сопровождающего и он покажет тебе весь наш совхоз.

— Галочку?

— Тьфу на тебя Федор Михайлович! Но ладно, будет тебе Галочка! А то ты до конца своей командировки так и будешь Гальдеть, — смеётся он своему каламбуру, — но руки не распускать!

— Честное пионерское! — сказал я и шутливо поднимаю руку в пионерском приветствии.

— Смотри у меня, — усмехается он, — а теперь приступим к дегустации.

— А не рано? На часах ещё и десяти нет.

— Так, мы же не пить будем, а дегустировать. Это разные вещи.

Бубун подходит ещё к одному шкафу, на сейчас винному, потому настоящему, а не поддельному, и оттуда одна за другой появляются сразу чуть-ли не десяток бутылок. В основном вина, но есть одна коньячная.

Она и привлекает мой взгляд первой.

— А в Праге у вас не было крепкого на стенде.

— Правильно, не было. Это же было мероприятие, связанное с визитом Никсона в Москву, а с «Араратом» тягаться бесполезно. Армяне считай монополисты. У нас коньяк получается не хуже, но мы даже и не пробовали соваться, — разводит руками Бубун, — С него и начнём, когда закуску принесут.

Через десять минут, которые мы посвящаем обычным, ничего не значащим разговорам, появляется всё та же Галочка, везущая перед собой ресторанную тележку с накрытыми тарелками. Под колпаками оказывается нормальная закуска. Вяленое мясо, колбаса,сыр, и даже горячее.

— Это пусть настоящие дегустаторы и ценители балуются нейтральными закусками. А мы с тобой, Михалыч, люди простые. Верно?

— Верно, — улыбнувшись отвечаю я. — Из народа мы.

Бубун открывает бутылку коньяка и разливает янтарную жидкость по стопкам.

— Ну, с приездом в солнечный Крым тебя.

Коньяк и правда оказывается чудо как хорош ароматный, с хорошим послевкусием. Он обжигает жидким огнём горло и оставляет после себя приятное тепло.

Которое мы тут же поддерживает второй стопкой.

— Так, напиться мы с тобой ещё успеем, — говорит Бубун после конька, а теперь давай к винам. И начнём мы с нашего «Муската».

Проходит час, всё это время мы старательно дегустируем, именно что дегустируем, а не пьем вино в кабинете Сергея Геннадьевича.

Правда дегустируем мы всё-таки алкогольную продукцию, так что гостеприимный хозяин кабинета откладывает все свои дела и решает показать свои угодья лично.

Для этой цели он звонит куда-то и вызывает машину.

Я опасаюсь что он лично сядет за руль, хоть Бубун мужчина крепкий и количество выпитого на нём было почти не видно, так немного раскраснелся, да говорить стал громче обычного, но всё равно, за руль в подпитии нельзя. Даже если ты выпил всего одну стопку.

Но пронесло, за рулём самого настоящего Виллиса, оказывается шофёр в кожаной кепке, а на переднем сидении я вижу всё ту же Галочку. Обещал Бубун её в экскурсоводы, и слово держит.

Не удержавшись, я спрашиваю про машину.

— А это эхо войны у вас в совхозе откуда?

— Не поверишь, я его нашёл несколько лет на Сиваше. Видать, машинка утопла во время войны. Мы её подняли, привели в порядок и теперь вот катаемся на ней по совхозу.

Раз уж Бубун лично взялся меня сопровождать, то и рассказывать про свой колхоз принимается тоже он сам и получается у него очень и очень интересно.

— Вот смотри, Михалыч. Наш совхоз сейчас, конечно, не самый большой в Крыму, но и не маленький. Общая площадь 354 гектара, из них 313 заняты техническими сортами винограда, а 13 столовыми. Плюс ещё 3 гектара занимает экспериментальная площадка академии имени Тимирязева.

— «Плевень устойчивый» выращиваете? — вспоминаю я недавно подслушанный разговор.

— Верно, откуда знаешь?

— Пока ехал из Симферополя в Ялту подслушал один спор в троллейбусе. Девушку Аня звали, она с каким-то дедом насчёт этого винограда спорила.

— А, так тебе попалась наша Анечка. Очень хороший молодой специалист. Её к нам, как тебя, в командировку отправили. Но ты меня не сбивай. Обо всём по порядку.

— Конечно, конечно, — отвечаю я, закуривая очередную сигарету.

— Так вот, — основными техническими сортами у нас являются Алиготе, Пино серый, Каберне-Совиньон, Шардоне, два вида Муската и моя гордость. Рислинг. Вот мы как раз возле него. Давай ка остановимся.

Мы тормозим возле аккуратных рядов виноградника.

— Видишь, Фёдор Михайлович, Рислинг, негодник этакий отличается от сортов, которые обычно культивируются в Союзе. У него завязи образуются довольно поздно, что хорошо это уберегает его от заморозков, а вызревает он, наоборот, даже несколько ранее. Плюс сахаристость у него выше, за счёт того что он подвержен благородной гнили. Из-за неё-то и сахаристость выше и аромат вина получается очень и очень необычным и изысканным.

— Вы так говорите, Сергей Геннадьевич, что складывается впечатление, что это лучший сорт для виноделия, — заинтересовываюсь я. — Почему только массово не культивируют.

— Это тебе лучше Галя расскажет, — уступает право Бубун, — она не только вино красиво приносить умеет, но и выращивает для него виноград. Агроном она у нас. Мы девчат в Москву не только за красивые глаза брали, мы этой поездкой лучших сотрудниц премировали. А красавицы они у нас все!

— Есть свои подводные камни, — смущаясь, рассказывает Галочка, — Он и требователен к почвам, и самое главное очень уязвим как серой гнили, так и к другим заболеваниям винограда. Чтобы его культивировать, механизация должна быть на очень высоком уровне, и расходы будут сильно выше, если сравнивать, например, с Мускатом или Каберне. Не подходить он для всей страны, к сожалению.

После остановки возле Рислинга, Бубун ещё несколько часов катает меня по всему совхозу. Рассказывает он о столовых сортах, главные из которых — Мускат Янтарный и Таврия, и про фруктовые сады, продукция которых тоже используется для изготовления вина и даже кальвадоса. А ещё показывает мне пастбища, пашни, ангары для техники, которой на мой неискушённый взгляд, оказывается ну очень много. Одних только специальных тракторов для виноградников несколько десятков штук.

Ну а заканчиваем мы посещением винодельни, построенной прямо на территории совхоза.

— Так-то у нас есть еще и завод в Алуште, но туда мы съездим в другой раз, там целый день можно провести, — говорит Бубун, — да и в любом случае самое главное волшебство происходит здесь. В самом совхозе у нас не просто винодельня, а, скорее, винная лаборатория, где мои технологи и выдумывают новые сорта вина. Но это уже в другой раз.

Спохватываясь, гляжу на часы. До последнего автобуса остаётся всего полчаса, и я, торопливо прощаясь, спешу на остановку.

Желающих вечером попасть в Ялту немного. Я нахожу себе свободное место у окна и успеваю даже задремать, пока автобус собирает народ на пригородных остановках.

— Молодой человек, у вас свободно? — слышу мелодичный голос, — можно рядом с вами присесть?

Поднимаю глаза, и сердце проваливается куда-то в бездонную пропасть. Передо мной кинозвезда. Нет, мелко беру, богиня!

Глава 13

— Не наш он, — горячился щуплый, — если клиент сам идёт на игру, кто ж из наших откажется?

— А этот отказался? — Юра улыбнулся принесшей кружку пива официантке, сделал большой глоток и зажмурился от удовольствия.

Щуплый, и его тощий напарник всё это время вежливо молчали, чтоб не портить уважаемому человеку удовольствие. Только у тощего кадык тоскливо дёрнулся. Пива им, разумеется, никто не предложил.

— На колоду даже не взглянул, — кивнул тощий. — Ещё и порожняк прогнал за «родственников», хотя с клушей той они с пляжа порознь пошли. У наших как: раз нашёл игрока слабей себя, «грузи», пока не соскочит.

— По себе людей не суди, — веско сказал Юра, и оба его собеседника снова притихли. — Так что же, выходит, тебя фраер