Партийная система современной России - Павел Данилин

Так, Дмитрий Медведев неоднократно подчеркивал, что «Единая Россия» для него является не главной, а всего лишь одной из партий, что создавало известный дискомфорт у партийного актива и избирателей. В 2008–2009 годах, пока правящий тандем работал слаженно, это не приводило к каким-либо проблемам. Но по мере приближения выборов в Госдуму 2011 года это стало проблемой.

Скажем, в ноябре 2010 года развитию партийной системы была посвящена отдельная запись в видеоблоге Дмитрия Медведева. В числе прочих в выступлении президента были и такие слова: «Если у оппозиции нет ни малейшего шанса выиграть в честной борьбе – она деградирует и становится маргинальной. Но если у правящей партии нет шансов нигде и никогда проиграть, она просто „бронзовеет“ и в конечном счете тоже деградирует, как любой живой организм, который остается без движения»[128]. Понятно, что последнее откровенно выглядело критикой «Единой России».

Администрация Дмитрия Медведева сделала основным и формат встречи с лидерами всех парламентских партий, а не с единороссами отдельно. Первая встреча такого рода состоялась еще до инаугурации Дмитрия Медведева в марте 2008 года[129]. В дальнейшем именно этот формат в отношениях президента и партий стал доминирующим.

Наконец, накануне официального старта предвыборной кампании Дмитрий Медведев почти откровенно высказывал симпатии «Правому делу», которое в конце июня возглавил российский бизнесмен Михаил Прохоров. «В способностях Прохорова я не сомневаюсь: он возглавлял большую компанию, заработал много денег. И он действительно хочет заниматься партией. После того как он для себя эту идею сформулировал, мы с ним разговаривали. И он сказал, что реально считает сложившуюся ситуацию несправедливой. Он считает, что у него есть потенциал» – так охарактеризовал Медведев перспективы партии 23 июня на встрече с журналистами газеты «Московские новости»[130]. 25 июня Прохоров официально возглавил партию, а уже 27 июня – в первый рабочий день после этого – он встречался с Дмитрием Медведевым[131]. Таким образом, Прохорову со стороны окружения Дмитрия Медведева были даны откровенные преференции.

Партийные игры окружения президента, правда, были довольно сильно ограничены. Хотя еще зимой – весной 2011 года у окружения Дмитрия Медведева сохранялась надежда на то, что их начальник сможет принять участие в выборах в качестве кандидата в президенты. Отчасти надежды возлагались на позицию американской администрации, чью позицию по Ливии публично поддержал российский президент[132]. Создание в мае 2011 года по инициативе Владимира Путина «Общероссийского народного фронта»[133] дало понять окружению Дмитрия Медведева, что для них есть два варианта развития – либо идти на конфронтацию (и реализовывать свои партийные проекты, пытаться бороться за власть), либо договариваться. Окружение Медведева в основной массе предпочло второй вариант.

К концу лета – началу осени ситуация сильно изменилась: в администрации президента было принято решение об отстранении Прохорова с поста главы партии. На съезде «Правого дела» в середине сентября 2011 года ориентирующиеся на администрацию президента члены «Правого дела» фактически свергли Михаила Прохорова. Сам Прохоров говорил о том, что «захватом» руководят сотрудники администрации президента: «Идет попытка захвата партии „Правое дело“. Эта попытка инициирована сотрудником администрации президента Радием Хабировым. Напоминает рейдерские захваты 90-х годов»[134]. У противников Прохорова в результате оказалось больше голосов делегатов съезда, Прохоров был смещен с поста главы партии, несмотря на проведение «альтернативного» съезда и громкие заявления. Таким образом, партия потеряла теоретические шансы на прохождение в парламент. Что, правда, не прибавило определенности активу и электорату «Единой России».

24 сентября 2011 года на съезде партии было принято решение о том, что список «Единой России» на выборах возглавит Дмитрий Медведев[135]. Это дезориентировало актив партии и ее рядовых избирателей. Получилось, что партия Путина идет на выборы, но во главе ее стоит не Путин. Медведев электорату «Единой России» был не совсем близок. Переформатирование лидерства – замена Владимира Путина на Дмитрия Медведева – было откровенной ошибкой. Непонятно было и то, кто и чья команда поведут партию на выборы. Кто отвечает за процесс – Владимир Путин или Дмитрий Медведев? Кремль или Белый дом? Такого рода вопросы беспокоили и рядовых избирателей ЕР, и, что важнее, региональные элиты. Растерянность привела к тому, что результаты выборов оказались под угрозой, а «Единой России» не удалось отмобилизовать свой электорат.

По данным опроса ВЦИОМ от 1–2 октября 2011 года, респонденты в целом заявляли о том, что решения съезда «Единой России» были для них ожидаемыми[136]. Об этом заявили 55% опрошенных. Однако если среди сторонников непарламентских партий об «ожидаемых» решениях съезда сказали 71%, то среди избирателей ЕР таких оказалось меньше, чем в среднем по выборке – всего 51%. Среди избирателей единороссов также был самый высокий процент тех, кто заявил об отчасти неожиданных решениях съезда[137].

Таким образом, к выборам электорат «Единой России» подошел в состоянии некоторой фрустрации. В отличие от предыдущих кампаний «Единой России» не удалось консолидировать электорат в ходе выборной кампании осени 2011 года. По данным ВЦИОМ, в октябре рейтинг партии составлял 44%, в ноябре – 41, в декабре (уже на волне протестных настроений) снизился до минимума в 35%[138]. Согласно данным Левада-центра, с сентября по октябрь 2007 года «Единая Россия» прибавила почти 15% к рейтингу и практически его не растеряла до выборов. А вот в 2011 году электоральный рейтинг ЕР в сентябре составлял 57%, в октябре подрос до 60, а в ноябре упал до 53, вернувшись на уровень до начала кампании[139].

В отличие от предыдущей кампании и даже кампании- 2003, результат выборов 2011 года становился практически непредсказуемым. Отсутствие Владимира Путина во главе списка партии и особенно исключительно антиединороссовская кампания со стороны всех конкурентов «Единой России» – все это привело к тому, что кампания ЕР теряет управляемость, а результат голосования и даже будущая стабильность политической системы ставятся под вопрос.

Такой результат объясняется еще и тем, что в период 2007–2011 годов у оппозиционных партий появилось четкое понимание того, как им стоит позиционироваться на федеральном уровне. Фактически все партии сосредоточились на критике «Единой России». Даже «Справедливая Россия», первоначально называвшая себя «второй ногой власти» и «партией поддержки президента», с 2008 года строит свою публичную риторику преимущественно на критике ЕР. В период выборной кампании 2011 года фактически вся риторика и СР, и КПРФ была обращена против «Единой России». А эсеры (в частности, в Новосибирске) довольно активно использовали в агитации лозунг известного блогера Алексея Навального «Голосуй за любую партию, кроме партии жуликов и воров»[140]. Видные члены «Справедливой России», депутаты Госдумы Илья Пономарев и Дмитрий и Геннадий Гудковы после выборов принимают активное участие в «болотном движении» столичной интеллигенции – по сути, направленном также против «Единой России». Заигрывают со столичными протестующими и некоторые представители КПРФ – так, члены московской организации КПРФ принимали участие в митинге на Болотной площади 10 декабря 2010 года.

Де-факто накануне выборов складывается широкая коалиция против «Единой России» – все существующие партии начинают бороться исключительно с ЕР, а не друг с другом: обычная критика даже от ЛДПР в адрес коммунистов становится относительно редкой. Оппозиционным партиям откровенно оказалось удобнее работать против «Единой России», избиратель которой был во многом, как отмечалось, дезориентирован, группа поддержки довольно слаба, а способности к мобилизации электората без Владимира Путина – минимальны. В результате парламентская оппозиция подошла к думским выборам с довольно серьезным улучшением позиций. Эсеры усилили свою популярность в полтора-два раза за октябрь-ноябрь, немного прибавили и коммунисты. Согласно опросам Левада-центра, электоральный рейтинг КПРФ в сентябре 2011 года составлял 16%, в октябре – 17, в ноябре подрос до 20%. У «Справедливой России» картина еще показательнее: в сентябре готовность голосовать за нее выражали 6% опрошенных, в октябре – 5, в ноябре, после активной контрагитации против ЕР, уже 9%[141]. Убедительная победа «Единой России» по образцу 2007 года в таких условиях оказалась под большим вопросом.