Выход воспрещен - Харитон Байконурович Мамбурин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Общие выводы? А хрен его знает. Во всяком случае — жить стало лучше, жить стало веселее. Или, если смотреть правде в её отвратительную, гнусную и наглую рожу, то жить я смогу. Без риска сдохнуть от какой-нибудь смертельной способности перепуганного моей физией молокососа.
С этими позитивными мыслями я и вписался на повороте к главному входу в Институт… в попу. Вполне такую обширную, но очень упругую и вообще. Маской, причем вписался, именно той, к которой я нифига еще не привык, как и к ограничению своего поля зрения. Попа, удивленно ойкнув надстройкой, слегка отскочила, а я, поправляя маску, начал искать взглядом, откуда она эта сказала и что такое творится вообще.
А творилась девочка лет 14-ти, очень даже симпатичная. Но трехметровая. В юбочке до круглых коленок, в рубашечке, пиджачке, круглолицая и курносая. Очень милая такая крепышечка в самом расцвете юности. Трехметровая.
— Вот те раз! — прогундосил я сквозь маску.
— Извините! — вежливо сказала девочка, отходя с проходной части.
Хорошая девочка, точно говорю. Но трехметровая.
— Это…, — красноречиво сказал я, подходя к ней, — Дай сюда ухо.
— А? — впала в легкий шок большая девочка.
— Наклонись, блин, слегка. Я тебе кое-что на ухо прошепчу!
Точно хорошая. Потому что взяла и наклонилась. К подозрительному парню в черной кожаной куртке и со зловещей хоккейной маской на морде. Ну а я взял и нашептал, сделав девочке круглые и непонимающие глаза.
— В общем, просто запомни это все. Несложно же, да? А пригодится, точно тебе говорю.
В след мне раздалось неуверенное «спасибо». Оценит, точно оценит. Но позже. Ничего особо-то секретного я ей не рассказал, всего лишь посоветовал одну вопиющую мерзость из моего мира, выдав за свою гениальную идею. А мерзость эта была такого рода — шьются, значит, шорты, да? А потом на эти шорты сверху нашивается юбка чуть длиннее штанин этих шорт. Смотришь издали: юбка как юбка, а вот если носительница наклонится там, или ветер взыграет, то испытываешь полное разочарование и облом. Зато сама владельца и её непорочность — в полном порядке! Для трехметровых девочек то, что доктор прописал. Ей еще расти и расти! А мужика и так будет искать сложно, в отличие от извращенцев. Знаю о чем говорю, всякое видел в прошлой жизни.
Вообще, у неогенов с семьей… большие сложности. Физиология, биология, генетика — всё против того, чтобы мы размножались. Сексом трахаться можно, если пестик и тычинка совпадают, а вот что-то более всегда лютая проблема. Поэтому, кстати, моральные ценности в Стакомске среди нашей мутантской братии довольно низки, в том плане, что тычинки и пестики крайне активно меняются между собой, чему способствует улучшенное, по сравнению с нормальными гражданами, здоровье. Это я вот тормоз, несмотря на всю свою жизнь, а вот после активации, если выживу и останусь человекоподобным, точно стану мастером рукопашного боя, как и многие другие.
Еще одна вводная лекция прошла без сучка и задоринки, но после нее нас задержали, потребовав добровольно-обязательно явиться на церемонию становления новых неосапов. Пришлось ждать, а затем смотреть на непонятное зрелище, где молодые люди, по очереди проходя через установленный на сцене аппарат, очень похожий на рентгеновский, получали затем из рук ведущего книгу неосапианта, красный металлический значок, изображающий серп, молот и руку, удерживающую молнию, а затем с радостными и счастливыми лицами сбегали в зал, нацепив это себе на грудь.
Правда, потом, уже топая к выходу и стараясь запомнить всё увиденное, чтобы попинать на эту тему Пашу (пора начать ему приносить пользу), я напоролся на засаду, организованную прямо-таки на меня. Более чем десяток парней в возрасте от 15-ти до 20-ти, имея на лицах нездоровый энтузиазм, обступили вообще непричемного меня со всех сторон, начав бодро и одновременно болтать. Гундели они настойчиво и на повышенных тонах, за куртку меня дергали, даже пытались обнимать, причем явно для выражения дружелюбия и симпатии, от чего у меня даже волосы на заднице дыбом встали. А потом я наконец расслышал, о чем идёт речь.
— Ребята. Ребята! — чуть ли не заорал я, — Я к хоккею не имею ни малейшего отношения! Маску ношу, потому что нормальную еще не сделали!
— Ну и что?! — через пять секунд молчания откликнулся один, самый напористый и наглый, а еще и рыжий, — Мы же тебе говорим — нам вратарь позарез нужен! Демьянов всё, отыгрался!
— Во-первых, не хочу! — воспротивился я попытке эксплуатации меня родимого в совершенно безблагодатной сфере спорта, — Во-вторых, парни, у меня плюсы в физике. Такие дела.
— Ууу…, — разочарованно-хоровое было мне ответом. Коллектив, только что излучавший тепло, приязнь и дружелюбие, тут же забил на мою персону болт размером с Эйфелеву башню, бросив посреди холла одиноко стоять забытым и отброшенным.
Вот так всегда. Хорошо хоть привычка из прошлой жизни есть. Если к тебе обращается кто-то незнакомый, при этом дружелюбно улыбаясь и треща как сорока, знай — это сволочь и гад. Хочет тебя либо прямо и быстро развести на какой-либо блудняк, либо подписать на нечто еще более неприятное, вроде кредита или ипотеки. Да, мозги людей в этом мире еще не засраны грязными приемами маркетинга и мошенничества, но принципы всегда одинаковы, какими бы ни были конечные цели. Но все равно немного обидно. Как они улыбались, как блестели глазами! Но вратарю, а не мне.
На обратном пути домой было принято решение заглянуть в аптеку. Подъемными мне выдали зеленоватую пачку трёхрублевок и сейчас я её планировал слегка раздербанить на пожрать и витаминки для Паши. Его первым делом нужно откормить, пусть и за свой счет.
Затарившись гемоглобином, аскорбинками и наименее синей из всех увиденных в кулинарии курицей, я вышел в жаркое лето и… тут же вошёл назад, в духоту покинутого магазина. Спиной назад, с ускорением достаточным, чтобы проломить своим телом закрытый стеклом прилавок, потеряв по дороге и сумки, и маску. То, что это был взрыв, я понял отнюдь не сразу, будучи оглушенным и заваленным мясными полуфабрикатами. Пока возился, пытаясь сообразить, на каком свете нахожусь, снаружи слышалась ругань, хлопки, странные звуки, похожие на вой чего-то неодушевленного. Затем снова взрыв, еще один. Негромкие, но бьющие по ушам. Надрывно
