Пьесы - Шоу Бернард Джордж

КАПИТАН ШОТОВЕР (уступая). Берегитесь. Я ведь впал в детство. Старики – народ опасный. Им нет дела до того, что может произойти с миром.

Они садятся рядом на диване. Она нежно прижимается к нему, положив ему голову на плечо и полузакрыв глаза.

ЭЛЛИ (мечтательно). А я думала, что у стариков, кроме этого, не может быть никаких других интересов. Ведь им же не может быть интересно, что случится с ними самими.

КАПИТАН ШОТОВЕР. Интерес человека к миру – это просто преизбыток его интереса к самому себе. Когда вы еще дитя, ваше суденышко только спускается на воду, поэтому вы и не интересуетесь ничем, кроме своих собственных дел. Когда вы возмужаете, ваше судно входит в глубокую воду, и вот вы становитесь государственным деятелем, философом, исследователем, искателем приключений. В старости судно ваше изнашивается, оно уж не годится для дальнего плаванья, и вы снова становитесь младенцем. Я могу подарить вам уцелевшие обрывки моей прежней мудрости. Жалкие остатки и крохи. Но в действительности я ничем не интересуюсь, кроме моих собственных маленьких потребностей и прихотей. Вот я сижу здесь и копаюсь в моих старых изобретениях, стараясь обратить их в средство истребления моих ближних. Я вижу, как мои дочери и их мужья живут бессмысленной жизнью, все это – романтика, чувства, снобизм. Я вижу, как вы, более юное поколение, отворачиваетесь от их романтики, чувств и снобизма, предпочитая им деньги, комфорт и жестокий здравый смысл. И я знаю, что, когда я стоял на своем капитанском мостике во время тайфуна или когда мы, в полном мраке, на несколько месяцев вмерзали в арктические льды, – я был в десять раз счастливее, чем когда-либо будете вы или они. Вы ищете себе богатого мужа. Я в вашем возрасте искал лишений, опасностей, ужасов, смерти, чтобы всем существом своим ощущать, что я живу. Я не позволял страху смерти управлять моей жизнью. И наградой мне было то, что я жил. А вот вы позволяете, чтобы страх перед бедностью управлял вашей жизнью. Этим вы достигнете того, что вы будете есть, а жить вы не будете.

ЭЛЛИ (нетерпеливо выпрямляясь). Но что ж я могу сделать? Ведь я же не морской капитан. Я не могу стоять на мостике во время тайфуна или убивать китов и тюленей среди гренландских плавучих льдов. Ведь женщинам не позволяют быть капитанами. Что же вы хотите, чтобы я была стюардшей.

КАПИТАН ШОТОВЕР. Бывают жизни и похуже. Стюардши могут сойти и на сушу, если им хотелось бы, но они плавают, плавают, плавают…

ЭЛЛИ. А что бы они стали делать на суше? Вышли бы замуж из-за денег. Не хочу быть стюардшей. Я плохой моряк. Придумайте для меня что-нибудь еще.

КАПИТАН ШОТОВЕР. Я не в состоянии думать так долго. Я слишком стар. Я должен исчезать и появляться. (Делает попытку подняться.)

ЭЛЛИ (тянет его назад). Нет, вы не уйдете. Вам ведь хорошо здесь, разве нет?

КАПИТАН ШОТОВЕР. Я уже вам говорил, что это опасно – удерживать меня. Я не могу долго бодрствовать.

ЭЛЛИ. А зачем вы бежите – спать?

КАПИТАН ШОТОВЕР. Нет. Выпить стаканчик рому.

ЭЛЛИ (в страшном разочаровании). Только за этим? Фу, как противно! Вам приятно, когда вы пьяны?

КАПИТАН ШОТОВЕР. Нет. Я больше всего на свете боюсь напиться допьяна. Быть пьяным – это значит грезить, размякнуть, поддаться любому соблазну, любому обману. Попасть в когти женщинам. Вот что делает с вами вино, когда вы молоды. Но когда вы стары, очень-очень стары, вот как я, – вас осаждают сны. Вы не знаете, до чего это ужасно. Вы молоды и спите только ночью, и спите крепко; потом вас начинает клонить ко сну днем; а в старости вам хочется спать даже и утром. И просыпаешься усталый, усталый от жизни. И никогда не бывает так, чтобы дрема и сны оставили вас в покое. Сон подкрадывается к вам во время вашей работы, каждые десять минут, если вы не разгоните его ромом. Я теперь пью для того, чтобы быть трезвым. Но сны побеждают. Ром теперь не такой, как раньше. Я уж выпил сегодня десять стаканов, с тех пор как вы приехали. И все равно как если бы я хлебнул воды. Подите-ка принесите мне еще стаканчик. Гинесс знает, где он. Вот вы сами увидите, какая это гадость, когда старый человек пьет.

ЭЛЛИ. Вы не будете пить. Вы будете грезить. Мне нравится, когда вы грезите. Вам не нужно быть в мире действительности, когда мы с вами разговариваем.

КАПИТАН ШОТОВЕР. Я слишком устал, чтобы сопротивляться. Или слишком слаб. Ведь я снова переживаю детство. Я вижу вас не такой, какая вы на самом деле. Я не могу припомнить, какой я на самом деле. Я не ощущаю ничего, кроме этого дурацкого чувства счастья, которого я боялся всю Мою жизнь; счастья, которое приходит, когда уходит жизнь; счастья уступать и грезить, вместо того чтобы сопротивляться и Действовать. Это сладость гниющего плода.

ЭЛЛИ. Вы боитесь этого почти так же, как я боялась расстаться с моими мечтами, боялась того, что мне придется что-то делать. Но теперь все это для меня уже кончено: все мои мечты пошли прахом. Я бы хотела выйти замуж за очень старого, очень богатого человека. Я бы с удовольствием вышла замуж за вас. Гораздо приятнее выйти за вас, чем за Менгена. Вы очень богатый?

КАПИТАН ШОТОВЕР. Нет, перебиваемся изо дня в день, Да у меня и жена есть, где-то на Ямайке. Чернокожая. Моя первая жена! Если только не умерла.

ЭЛЛИ. Какая жалость! Мне так хорошо с вами! (Берет его руку и почти бессознательным движением поглаживает ее.) Я уж думала, мне никогда не будет хорошо.

КАПИТАН ШОТОВЕР. Почему?

ЭЛЛИ. Разве вы не знаете?

КАПИТАН ШОТОВЕР. Нет.

ЭЛЛИ. Сердце разбилось. Я влюбилась в Гектора, не зная, что он женат.

КАПИТАН ШОТОВЕР. Сердце разбилось? Неужели же вы из числа тех, кто настолько довольствуется самим собой, что он может быть счастлив только тогда, когда судьба лишит его всего, даже надежды?

ЭЛЛИ (хватает его за руку). Да, похоже, что так. Вот я сейчас чувствую: нет ничего на свете, чего бы я не могла сделать, – потому что я ничего не хочу.

КАПИТАН ШОТОВЕР. Это и есть единственная настоящая сила. Это и есть гений человека. Лучше рома.

ЭЛЛИ (отбрасывает его руку). Рома! Ну зачем вы все испортили?

Из сада в дверь правого борта входят Гектор и Рэнделл.

ГЕКТОР. Прошу прощения. Мы думали, тут никого нет.

ЭЛЛИ (вставая). Это, надо полагать, означает, что вы хотите рассказать мистеру Рэнделлу историю с тигром. Идемте, капитан. Я хочу поговорить с отцом, и лучше вам быть при этом.

КАПИТАН ШОТОВЕР (поднимаясь). Глупости! Он уже лег спать.

ЭЛЛИ. Ага! Вот я вас и поймала. Настоящий мой отец лег спать. Но отец, которого вы мне выдумали, в кухне. И вы отлично знали это с самого начала. Идемте. (Тащит его в сад, к двери с левого борта.)

ГЕКТОР. Вот удивительная девчонка! Водит Старого Моряка за собой на цепочке, как комнатную собачку.

РЭНДЕЛЛ. Ну вот, теперь, когда они ушли, может быть, мы с вами потолкуем по-дружески?

Гектор садится на стул у чертежного стола, повернувшись лицом к Рэнделлу, который стоит, небрежно прислонившись к верстаку.

Я полагаю, мы можем быть вполне откровенны. Я имею в виду леди Эттеруорд.

ГЕКТОР. Вы можете говорить откровенно. А мне нечего сказать. Я ни разу ее не видел до сегодняшнего дня.

РЭНДЕЛЛ (выпрямляясь). Что? Ведь вы муж ее сестры?

ГЕКТОР. Ну, если уж на то пошло, так ведь вы – брат ее мужа.

РЭНДЕЛЛ. Но ведь вы с ней, невидимому, очень близки?

ГЕКТОР. Как и вы.

РЭНДЕЛЛ. Да. Но я с ней действительно близок. Я знаю ее уже много лет.

ГЕКТОР. Невидимому, ей понадобилось много лет для того, чтобы достичь с вами той короткости, которая со мной завязалась через пять минут.

РЭНДЕЛЛ (оскорбленный). Поистине, Ариадна – это предел. (Отходит, надутый, к окну.)