Закон землеройки - Александр Косарев

Я заинтересованно склонился над бумажным листком, на котором хотя и от руки, но довольно грамотно был воспроизведен чертеж монастыря образца конца XIX века. По всему периметру монастырских стен маленькими кружочками были обозначены оборонительные башни, и возле каждой красовалась выполненная почти каллиграфически подпись. Я насчитал шесть названий: Надвратная, 1-я Ратная, Стрельбищенская, Копилка, 2-я Ратная и Дозорная. А вот известный мне «Кубик» рядом с изображенным на схеме прудом почему-то отсутствовал, будто его в то время не существовало вовсе.

– Думаю, стреляли отсюда, – ткнул Владислав указательным пальцем в Стрельбищенскую башню. – Причем пуля летела сверху вниз. Когда я по вашему совету натянул на кладбище веревку, то сразу понял, что пуля должна была пролететь над Филимоновым склепом. Это меня удивило, ведь тогда получается, что пуляли в человека, стоявшего на его крыше. Но в таком случае прицел был взят слишком низко: пуля угодила бы жертве всего лишь в лодыжку или в колено. Короче, из любопытства я залез на склеп сам и обнаружил там… мишень!

– Мишень?! – изумленно переспросил я.

– Да, настоящую мишень! Почти как в тире, только самодельную. – Владислав выдвинул ящик кухонного стола и с торжественным видом извлек из него небольшой кусок фанеры с деревянными подпорками в двух углах. Двумя сантиметрами левее «яблочка» на грубо разрисованной черной краской фанерной пластине зияла круглая, с неровными краями дыра. – Так что, выходит, – продолжил юноша, – стреляли вовсе не в человека, как мы с вами вчера предположили, а просто кто-то из монастырской братии пристреливал свое оружие.

– Монах с оружием? – скептически скривился я. – Да вроде христианскими заповедями подобное кощунство не приветствуется.

– А вдруг при проведении в монастыре каких-нибудь строительных работ землекопы наткнулись на старинное подземелье с оружием? – глаза Славика возбужденно заблестели. – Настюх, – повернулся он к сестре, – вам в школе что-нибудь толковое на тему нашего монастыря говорили?

– Да, пара-тройка уроков по краеведению была именно ему посвящена, но я мало что запомнила, – потупила Настя взор и вновь запунцовела.

– Наверное, – пришел я ей на помощь, – рассказ учителя был не слишком интересным, раз в памяти не отложился.

– Нет-нет, Федор Богданович всегда очень интересно обо всем рассказывал! – горячо возразила девочка. – Просто я не особо, видимо, тогда прислушивалась…

– А не подскажешь, где можно отыскать этого учителя? – спросил я, поразившись сходству озвученного Настей имени-отчества школьного краеведа с инициалами приютившего меня человека.

– Говорят, он из города съехал, – опередил Владислав сестру с ответом. – Но вроде поблизости где-то обосновался: внучка его довольно часто тут на старом мотоцикле раскатывает…

– Ты с ней знаком? – живо повернулся я к нему.

– Нет… – отчего-то смутился Славик. – Мама просто однажды показала ее на улице…

– Ой, с внучкой Федора Богдановича такая печальная история приключилась, что весь город потом только об этом и говорил! – обрадовалась Анастасия возможности поделиться со мной событиями местного масштаба. – В общем, ее собака очень сильно покусала, и она как раз к маминой знакомой медсестре на прием попала. Вот медсестра эта и рассказывала, что пострадала девушка страшно: и голова, и одно плечо сплошь в крови были! Еле спасли…

«Вот почему, значит, Татьяна с косынкой не расстается: видимо, шрамы от собачьих зубов прячет», – подумал я и поспешил сменить не очень приятную тему:

– А дед ее лучше всех, полагаешь, местные легенды знает?

– Думаю, да, – уверенно кивнула Анастасия.

– Ну ладно, предлагаю отложить разговоры о пуле и учителе до лучших времен – хочу, пока не забыл, доложить, что ознакомился с вашими вчерашними записками. Вывод сделал пока только один: ваши предположения требуют подтверждения. Пусть даже мало-мальского… Однако отвлечемся пока и от этой темы, ведь у тебя, Владислав, вроде бы еще какая-то новость в запасе имелась.

– Да! – выпалил он сходу и радостно, ибо дождался наконец внимания и к своей персоне. Но начал рассказ с обращенного ко мне вопроса: – Вы про местечко Черногрудино что-нибудь слышали?

– Хм… Разве что краем уха…

– Так вот, наведался я вчера вечером к тому самому приятелю, у которого отец старинное оружие коллекционирует. Дядя Витя, так отца друга зовут, вернулся уже с работы и даже успел принять «на грудь» граммов двести, не меньше. А он в таком состоянии всегда очень разговорчивым становится, порой и не в меру, но вчера мне именно это от него и требовалось. Короче, подвел я его постепенно к излюбленной им теме – оружейной.

– Неужто что-то новенькое удалось выведать?

– Да много чего! Оказывается, аж с XVI-го и почти вплоть до XX-го века в нашем городе работал оружейный завод! Дядя Витя даже показал мне изготовленное на этом заводе охотничье ружье уникального восьмого калибра. Ружьишко недлинное, всего с метр примерно, но я большой палец смог свободно в дуло засунуть. А когда дядя Витя опрокинул в себя еще один стопарик водочки, я осмелел и задал ему интересующий меня вопрос прямо в лоб: трудно ли, мол, по калибру пули в 16,5 миллиметров определить, из какого точно ружья она выпущена? Он тут же потащил меня к своим книгам-справочникам, но ответа на мой вопрос мы долго ни в одной из них найти не могли: ни с одним видом современного оружия пуля этого калибра даже рядом не лежала! А потом дядя Витя, хотя и был уже изрядно поддатый, догадался перейти к таблицам со старорусскими мерами длины, и вдвоем мы быстро выяснили, что нужный мне диаметр оружейного ствола соответствует трем восьмым вершка!..

Владислав замолчал и выразительно посмотрел на меня. Но я тоже вынужден был хранить молчание, ибо в старинных мерах длины ориентировался неважно.

– Не тяни, Славка! – пришла на выручку Настя. – Уже даже мне интересно стало, к чему вы в итоге с дядей Витей пришли.

– Оказалось, – подпустил юноша своей речи толику театральности, – что загадочная серебряная пулька могла быть выпущена только из старинной… пищали!

– Ничего себе! – вырвалось у меня. – Получается, кто-то в вашем монастыре владеет оружием почти трехсотлетней давности?! Да еще и готовит его, возможно, для какой-то недоброй миссии? Теперь согласен: этот «кто-то» свое оружие просто-напросто с монастырской стены «пристреливал». Однако тогда неизбежно возникает ряд вопросов. Во-первых, как этому стрелку удалось погасить звук, издаваемый пищалью? На мой взгляд, грохот выстрела должны были услышать жители минимум половины города! Во-вторых, как он умудряется хранить пищаль незамеченной, если оружие подобного рода, насколько мне известно, весит больше пяти килограммов? И в-третьих, где этот тип берет серебро, да еще и отливает из него столь оригинальные пули?

– Вот как раз о своих догадках насчет серебра я и хотел вам рассказать, – вновь оживился Славик. – Дело, правда, достаточно давнее, но я тут вспомнил о нем случайно и решил, что вас оно тоже может заинтересовать.

– Настенька, голубушка, – обратился я к девушке, – приготовь, пожалуйста, кофейку. А то что-то от пива в сон клонит. Продолжай, Слава!

– Случилось это несколько лет назад, – приступил к повествованию парень, – я тогда в выпускном классе учился. И весной, на мероприятие в честь Дня Победы к нам в школу привели очередного ветерана – пожилого дядьку с тросточкой и в больших круглых очках. Но дед духарным оказался: с ходу начал нам старые военные анекдоты рассказывать. Училка, конечно, поспешила перевести его на официоз: стала пытать насчет воспоминаний о войне, местах сражений и званиях. Но тут старикан и вовсе сразил нас наповал! Мог бы ведь на ходу сочинить какую-нибудь байку, так нет: взял и честно признался, что вообще в войне не участвовал. Когда пришли немцы, он с матерью и двумя сестрами прятался, оказывается, в лесу недалеко от Черногрудина, благо у их родственника имелась там избушка. Немцы в те края не заглядывали, поскольку единственный ведущий туда мост был к тому времени уже сожжен. Но зимой в лесу объявился партизанский отряд человек из двадцати, а при нем – беженцы на нескольких телегах…

– Спасибо, Настюш, – коротко поблагодарил я юную хозяйку, поставившую в этот момент передо мной аппетитно дымящуюся чашку кофе с густыми деревенскими сливками.

Владислав сделал в рассказе деликатную паузу, а потом продолжил:

– В общем, из-за новых жильцов нашему «ветерану» и его семье пришлось перебраться из избушки в копанку…

– «Копанками» у нас называют глубокие горизонтальные ямы в оврагах, – пояснила Настя. – Раньше в них добывали редкий черный камень, занесенный, по слухам, ледником аж из Скандинавии…

– Не перебивай, – недовольно огрызнулся брат, – я и сам уточнил бы! Так вот, – вновь перевел он взгляд на меня, – логично было бы предположить, что освобожденную семьей «ветерана» избушку займет командир партизанского отряда, ан нет! В ней поселились двое гражданских беженцев, после чего избу складировали привезенным на подводах грузом – брезентовыми мешками и сумками. При этом те были явно тяжелыми: наш «ветеран» сам видел, что их несли сразу по два человека. А когда кто-то из этих «носильщиков» задел однажды ношей о косяк двери, раздался… металлический звон!