Во имя любви: Искупление - Мануэл Карлус

Он позванивал Рите, выяснял, все ли благополучно у Изабел, и, узнав, что все вроде бы благополучно, шел и покупал очередного плюшевого бегемота или тигра.

Когда Изабел передала, что через месяц ей понадобится помощь Лизы, Рита сказала Сейшасу, что ждать осталось недолго.

– Только если что, вы уж меня не выдавайте. Вы ее знаете, она мне голову снесет! – попросила Рита.

– Не бойся, не выдам. Меня-то ты тоже знаешь, – рассмеялся Сейшас. Он был на седьмом небе от счастья.

Сообщила Рита и Лизе, что Изабел ждет ее к себе через месяц, а куда, сообщит позже, просто билет принесут.

Лиза кивнула, она давно уже предупредила Эдуарду, что может срочно поехать к своей дальней родственнице, которая нуждается в помощи, и уже нашла себе на месяц или два замену.

Деньги ей были очень нужны. У Женезиу чем дальше, тем больше было неприятностей с магазином. Недаром Лиза так невзлюбила светлоглазую мымру, она и принесла им сплошные неприятности. Рекламу она создала, но такую скандальную, что вскоре поползли слухи, будто кружевные трусы – это только вывеска, за которой торгует наркотиками муж хозяйки, отсидевший по этому делу в тюрьме.

Милена то смеялась, то злилась. И старалась утешить Бранку, заявляя, что нечего обращать внимание на всякие глупости. Она даже запретила Зиле покупать для Бранки всякие низкопробные газетенки, и той приходилось делать это тайком, потому что попробуй ослушайся Бранку!

А сплетни все прибывали, они становилось все грязнее, и Бранка утром, нервно чертыхаясь, их прочитывала и даже вклеивала в альбом. Зилу она отстранила от этого занятия, как только оно приняло такой неприличный характер. Слуги не должны знать, что говорят об их хозяевах.

Сама она теперь немного ходила или передвигалась в инвалидном кресле, куда ей помогал перебираться зять, а перебравшись в него, читала про зятя всякие гадости. Вырезки она делала для суда, собираясь привлечь гадину-журналистку к ответственности. Днем кипела от возмущения, а ночью мучилась угрызениями совести. Кто, как не она, породила эту клевету? И вот теперь ее ядовитое облако окутало всю ее семью. Того и гляди, их всех задушит. И во всем виновата она, Бранка, которая только и делала всю жизнь, что пеклась о благополучии своей семьи…

Наступало утро, и Зила вновь приносила Бранке ворох газет – отравленные плоды, семена которых сама Бранка когда-то посадила в почву и которые должна была теперь изо дня в день пожинать.

Если бы Нанду мечтал отомстить своей теще, то лучшей мести он бы не мог придумать. Но он и не помышлял о мести, когда придумал для Бранки занятие с вырезками. Он представлял себе, как будет приятно теще читать про успехи Милены. Ведь тогда дела у нее только-только пошли в гору.

Но Фернанду и сейчас не подозревал, как мучается Бранка, читая газеты с гнусными измышлениями, потому что Милена ничего ему не говорила. Ей хоть и было противно, но она не придавала большого значения всей этой низкопробной ерунде. А он сам он не читал подобных газетенок.

А Женезиу, который тоже их читал, клял себя за неразборчивость в знакомствах и доверчивость.

– А я тебе говорила, что она просто настоящая дрянь! – горячо говорила Лиза. – Это у нее на лице написано! И любому нормальному человеку видно.

– А я что, по-твоему, ненормальный? – спрашивал Женезиу, поднимая голову, которую до этого покаянно опустил.

– Нормальный. Только в делах ни черта не смыслишь. Вот увидишь, выгонит тебя Милена! Я бы на ее месте выгнала.

Женезиу опять виновато понурился, а Лиза засмеялась. Ну как можно на него, такого сердиться?

Когда он смотрит влюбленными глазами? Ждет, что она ему посоветует? Готов слушаться, будто младенец?

А чем она могла ему помочь? Что посоветовать? Вот будут у нее деньги, она поможет ему продержаться, когда его выгонят… Но на его месте она бы и сама ушла.

После сомнительных намеков в бульварных листках в магазине появилась еще более сомнительная публика. Но доход возрос. Хотя Милену он не радовал, ей совсем не хотелось доходов от дурно пахнущей репутации. Но и в панику она не впадала, а со свойственной ей энергией и собранностью искала выхода.

С Нанду она пока своими заботами не делилась. Он проходил сложнейшие отборочные испытания в Обществе спасателей. Она чувствовала: муж хочет окончательно перейти туда на работу, и понимала, как ему важно пройти их благополучно.

Милена желала Нанду победы и боялась за него. Но решение и желание Нанду было важнее, чем страхи, поэтому Милена боролась не с мужем, а со своими страхами.

– Я что-нибудь придумаю, непременно что-нибудь придумаю, – твердила она себе. – Помогай мне, папочка, помогай! Ты всегда помогал мне, помоги и на этот раз!

Глава 8

У Сезара всегда улучшалось настроение, когда он получал от Эдуарды очередное письмо. Он радостно показывал его Аните, и поначалу она очень расстраивалась. Ей все казалось, что Эдуарда вновь вторгается в ее жизнь, что она посягает на Сезара. Но как только она стала вникать в то, что заботило Эдуарду, и забыла о своих ревнивых мыслях, ей стало легче. Она увидела, как та любит малышей, как ответственно относится к своим обязанностям и если спрашивает у них совета, то только потому, что доверяет им. Эдуарда всегда писала им обоим, интересовалась делами Аниты тоже, и Анита мало-помалу успокоилась.

Поняла она и другое – письма озабоченной своими материнскими хлопотами Эдуарды окончательно избавили Сезара от чувства вины по отношению к ней. Его радовало, что и она, и Марселу так по-хорошему справились с той серьезной травмой, которую нанесла им жизнь.

Зато Анита не понимала, что Сезар ищет выхода и для них тоже. Хочет натолкнуть ее, Аниту, на мысль, что в жизни есть самые разные выходы и ни одна из ситуаций не бывает безнадежной.

Этого Анита пока не слышала. Упорно и фанатично старалась она справиться с природой, которая столь же упорно не желала ей дать ребенка. Но пока все ее усилия оставались по-прежнему тщетными.

Большое умиление вызывала у Аниты пациентка, которой они с Сезаром занимались вот уже несколько месяцев. Она часто ставила сеньору Изабел Лафайет в пример другим своим подопечным. И неудивительно. Мало было таких целеустремленных и пунктуальных женщин, которые неукоснительно выполняли все рекомендации врачей.

Стоило ее какой-нибудь пациентке расслабиться, закапризничать, она говорила:

– Посмотрите-ка на сеньору Лафайет, вот кто никогда не будет жаловаться и капризничать! Вот кто прекрасно родит и у кого будет здоровье, чтобы растить своего малыша!

Нельзя сказать, что призывы Аниты помогали кому-то подтянуться. Чужая подтянутость воздействует как укор. Сеньору Лафайет в клинике недолюбливали, и Анита не могла понять почему. Врачи любят трудолюбивых пациентов, а Изабел трудилась на совесть.