Поиск-90: Приключения. Фантастика - Юрий Уральский

— Но ты же прекрасно понимаешь, что Мигалева… Да о чем тут говорить?..

— Мои и твои предположения не стоят выеденного яйца, когда речь идет о человеке.

— О человеке?! — Огненная шевелюра Пискунова угрожающе взметнулась. — Они убили Круглову, Красноперова!.. Распоряжаются человеческими жизнями, как заблагорассудится! Они же звери! Звери они! Звери! И ты это прекрасно понимаешь. В благотворительность поиграть захотелось? Позерство!

— Единственным мерилом моих действий, Григорий Иванович, может быть только закон, а не чувства. Мало ли что мне померещится. Может быть, я не высплюсь или в дурном настроении на работу приду… Смешно, право… Азбучные истины… Даже спорить об этом не имеет смысла.

— Поступай, как знаешь, — изобразив на лице доброжелательность, язвительно разрешил Пискунов.

— А ты не злись, — усмехнулся я. — Обижаться тут не на что. Мы ведь с Хановым не предлагаем их выпустить. Нам просто хочется закончить дело с неопровержимыми доказательствами в руках.

В кабинет вошел дежурный по отделу.

— Товарищ майор, — обратился он к Пискунову. — Опять эта старуха пришла…

— Зачем? — встрепенулся Пискунов.

— Передачу принесла… В узелке…

— Ну, Авдотья! — Ханов хлопнул себя по колену. — Это она проверяет брехню Колесова. Ясно как божий день. Совсем обнаглела. Она нас что, за идиотов считает?

— Мигалева не настолько глупа, чтобы подставляться, — не согласился я. — Тут все гораздо сложнее. Она прет напролом, ибо другого выхода у нее нет. И правильно делает. Пусть у нее один шанс из тысячи, но все же шанс. Мигалева — достойный противник. Она борется до конца.

— Так что делать? — спросил дежурный. — Пускать?

— Нет! — тряхнул своей огненной шевелюрой Пискунов. — Еще не хватало…

— Пускай, — сказал я. — И немедленно!

— Но… это уже… — Пискунов пристально посмотрел на меня.

— Пускай, пускай, — засмеялся я, видя растерянное лицо дежурного. — Но смотри на этот раз в оба! Проверь узелок и все, что в нем находится. Или вон лучше возьми Ханова. Он в таких делах дока. Не проведешь.

Еще минут через пятьдесят мы уже знали, что старушка прямо из отдела милиции пришла в дом Мигалевой. А через некоторое время Мигалева вышла из дому и пошла в церковь.

Колесов позвонил неожиданно быстро. На часах было двадцать минут девятого, когда я снял трубку в кабинете Пискунова.

Слышимость была отвратительной, и мне приходилось орать в трубку, плотно прижимая ее к уху. Проклянув в душе всех связистов, мы в конце концов договорились встретиться через пятнадцать минут неподалеку от автовокзала.

Я вышел на улицу. Погода явно испортилась. Дул сильный ветер, подымая снежную пыль и гоня ее вдоль домов. По всей вероятности, начиналась метель. Пошел снег. Крупные липкие снежинки, подхватываемые ветром, кружились в вихре, и вскоре видимость стала равна нулю. Буквально за десять минут все вокруг изменилось.

Миновав небольшой переулок и едва не валясь с ног от порывов ветра, я, наконец, добрался до места, где меня ждал Колесов.

Он стоял, прислонившись спиной к забору, прячась от снега и ветра за находящейся рядом поленницей дров. В укрытии было сравнительно тихо.

— Я уезжаю, — без предисловий сообщил Колесов. — И знаешь куда? В какую-то Каменку. Везу привет от Мигалевой.

— Нет уж, давай по порядку, — остановил я Колесова. — И не спеша.

— По порядку, так по порядку, — усмехнулся Колесов и, стараясь прикурить, прикрыл спичку сложенными лодочкой руками.

Прикурив, он глубоко затянулся, пряча сигарету в кулаке.

— Значит, так… Когда я вчера появился у Мигалевой, она от растерянности не могла даже слова вымолвить. Хватает ртом воздух и потихоньку становится серой. Коленочки подкашиваются, того и гляди, упадет в обморок. Ты бы видел ее физиономию! Наблюдать подобные сцены свыше моих сил. Но… она оказалась на редкость выносливой старушкой. Ну, в общем, стала меня обо всем расспрашивать. Не привел ли хвоста и так далее… Но я держался нашей версии. А она — стерва! Допрашивала меня, как заправский следователь! Знаешь, чуть не «расколола». В этом деле у нее чувствуется большой профессионализм. Можешь мне поверить. Тогда я показал ей золотишко и сказал, что если она мне за него не заплатит, плюну и уйду. И вообще, в «енти» дела я больше не играю. Срок мне мотать неохота. И так едва ноги унес. Чуть не сутки, как волк, по лесу бродил. Думал, сандалии отброшу. Короче, попер на нее… А что? Надо было как-то на нее повлиять… И ты знаешь, тон сбавила. На полоктавы. Ночевать меня оставила в церкви. В какой-то келье. Ничего. Жить можно. Тепло… иконки там разные, лампадка теплится… «Ты, — говорит, — мил человек, на старуху не серчай. Всяко бывает. Отдохни, поспи здесь до утра. А утресь все и прояснится. Может, господь и не зря привел тебя, грешного, ко мне. Может, сгодишься на какое святое дело…» Закрыла меня на ключ и ушла. «Утресь» принеслась как угорелая. «Золотишко твое, — говорит, — я куплю. Не обижу грешную душу. Но… потом. Окажи маленькую услугу. Съезди в деревушку одну — Каменка называется. Отвези письмецо». «Нет, — отвечаю, — так дело не пойдет! Документишек у меня, окромя справки, никаких нет. Да и прибарахлиться не грех. Ты уж денежки мне сразу давай». «Дам, дам, — кивает. — Нету их у меня щас. Вот возвернешься, тогда и…» «Ладно, — соглашаюсь. — Поверю тебе на слово. Но если надуешь… Пеняй на себя! Весь песок из тебя вытрясу!» Смотрю, а она с лица линяет. «Какой песочек?» — спрашивает. Ни черта, думаю, у меня каламбурчик получился! Но виду не подаю. «Да тот, — отвечаю, — который из тебя давно сыплется, старая перешница!» Хихикнула. Вроде бы ни в чем не заподозрила. Настрочила тут же в келье бумаженцию, адресочек дала. Торопит: «Иди давай скорехонько на автобус. Он через час с небольшим отправляется. А тебе ишшо билеты покупать». Я уже уходить стал, а она меня за рукав придержала. «Золотишко-то оставь, — говорит. — Потеряешь, не приведи господи…»

— Отдал? — засмеялся я.

— Отдал. Куда денешься, когда тебя так просят. Доверять людям надоть!

— Давай адрес.

Колесов полез в карман.

— Вот. Улица Первой пятилетки, дом пять, квартира четыре. Климовой Анне Федоровне. Текст: «Помолились сегодня. Жаль, что тебя не было. Все у нас хорошо. Только погода совсем испортилась. Говорят, надолго. Но дня через четыре приезжай. Должно, уляжется». Запомнил?

— Да. Каковы твои функции?

— Не знаю. Не информирован. Мухлюет она что-то. Посмотри вокруг… Пурга! Мигалева сказала, на несколько дней. Сводку слушала. Постой, чуть не забыл. Я ведь келью ночью обшарил и нашел вот это. — Колесов протянул мне клочок бумаги. На нем обрывки типографского шрифта: «коо… ки во… западн… при пере… Примечан… /одно де…»