Ангелы живут вечно (СИ) - Талан Светлана

— Расскажешь мне о нем?

— Конечно! — ответила Ева.

Пока ждали результатов исследования, Антонина Евгеньевна поселилась в дешевом хостеле. Она позвонила Еве и сказала, что на один день съездит навестить Раю.

— Мама, ты можешь побыть дома несколько дней, — сказала ей Ева.

— Хорошо. Я вернусь через пару дней, — пообещала Антонина Евгеньевна.

Войдя в дом, женщина услышала, что кто-то хозяйничает на кухне. Пахло борщом и жареным салом.

«Неужели зятек взялся за ум?» — подумала она.

Антонина Евгеньевна ошиблась — на кухне, повязав фартук Раи, хлопотала возле печки Галина.

— О, Антонина Евгеньевна! — удивилась Галина. — А мы вас сегодня не ждали!

— Кто это «мы»? — недовольно спросила женщина.

— Мы все! Вы надолго?

— Не рановато ли ты обнаглела?

— Я Васе помогаю, а вы…

— Вижу, как помогаешь. — Антонина Евгеньевна бросила укоризненный взгляд на женщину и пошла в комнату дочери.

Раиса угасала. Сердце сжалось от боли, когда мать увидела свою дочь, которая была похожа на покойника, и только открытые глаза выдавали в ней живого человека. Антонина Евгеньевна поцеловала Раю, спросила, как она себя чувствует.

— На уколах и таблетках терпимо, — ответила Рая. — Как там наша птичка?

— Приболела немного, — ответила женщина, стараясь не смотреть дочери в глаза. — Что-то у нее с печенью.

— Это все гастроли, неправильное питание, недосыпание, — сказала Рая.

— Что здесь делает Галина? Я ее застала на кухне.

— Помогает нам с Васей. Я знаю, что ты сейчас думаешь, но я, мама, не против того, что Галина появилась в жизни Васи. Я скоро уйду, а он же не будет всю жизнь вдовцом? Галина — женщина неплохая, не гони ее, пожалуйста.

— Это как-то неправильно… Ты поправишься, Рая.

— Мама, давай не будем обманывать друг друга, — сказала Раиса.

Побыв дома два дня, Антонина Евгеньевна поехала к Еве в больницу. Ева стояла у окна. Она слышала, как в палату вошла мать, но не повернулась.

— Ева, что-то случилось?

Антонина Евгеньевна замерла на месте, затаив дыхание в предчувствии чего-то ужасного.

— Да, случилось. Совместимость наших тканей не подтвердилась, — ответила Ева.

Она повернула голову, посмотрела на мать, и из ее глаз брызнули слезы, потекли ручейками по щекам.

— Это конец, мама, — произнесла Ева, кусая губы.

— Я сама поговорю с врачом! — сказала женщина. Она подошла к дочери, поцеловала ее мокрые от слез щеки. — Я сейчас все выясню, а ты вытри слезки и успокойся.

Ева кивнула.

Антонина Евгеньевна готова была упасть на колени перед лечащим врачом, умоляя спасти дочь. Доктор подтвердил слова Евы о том, что ее печень не подойдет дочери.

— Что же теперь делать? — в отчаянии спросила женщина.

— У вас, кажется, есть еще одна дочь? — спросил доктор.

— Да, есть, умирающая дочь.

— Возможно, это шанс спасти младшую дочь?

— Это невозможно. У нее рак, и печень поражена метастазами.

— Печально, но есть возможность пересадки печени от донора за границей, — сообщил врач.

— Где? Как? — Женщина смотрела на него с на­деждой.

— Это можно сделать в Германии или Беларуси, но стоит очень дорого. Не знаю, потянете вы или нет.

— Сколько надо?

— В Германии примерно двести пятьдесят тысяч долларов, в Беларуси дешевле, примерно сто двадцать пять, сто тридцать тысяч.

— Боже мой! — Антонина Евгеньевна схватилась руками за голову. — У нас таких денег нет.

— Не стоит отчаиваться, — сказал доктор. — Я вам дам список благотворительных фондов, волонтеров, к которым можно обратиться за помощью.

— Вы… вы думаете, помогут? — спросила женщина.

— Кто стучится, тому открывают, — ответил он и подал лист с адресами и телефонами.

Антонина Евгеньевна вошла в палату, и сердце сжалось от боли, когда увидела дочь, в глазах которой погасла надежда.

— Не все так плохо, как нам кажется! — бодро произнесла она. — Можно сделать операцию в Беларуси.

— Где взять печень? — Ева грустно улыбнулась.

— У донора.

— Где его взять?

— Донора найдут медики за границей, а нам с тобой надо раздобыть для этого деньги. Мне доктор дал список благотворительных фондов, которые могут оказать материальную помощь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Большая сумма нужна?

— Точно еще не знаю, — ушла от прямого ответа Антонина Евгеньевна. — Ты обойдешься без меня? Я вернусь к вечеру.

  Глава 23

Ева догадалась о маленькой хитрости матери. Она поняла, что речь идет о неподъемной сумме, которую им не осилить. Было страшно впускать мысли о том, что судьба была к ней несправедлива и конец жизненного пути уже близок. Безумно хотелось жить! Ева думала о том, что большинство людей не ценят свою жизнь, убивая себя курением, алкоголем, наркотиками, нездоровой пищей, изнуряют нервную систему пустыми переживаниями, не задумываясь, что этим день ото дня укорачивают себе отведенные судьбой дни. Только тогда, когда опасность или болезнь даст о себе знать, они готовы кусать локти, но уже бывает поздно. Люди часто впустую сжигают свое время, чтобы потом хвататься за голову и сожалеть о том, что жизнь прошла зря и ты не успел много сделать, а мог бы.

Ева сокрушалась, что судьба сыграла с ней злую шутку, решив отобрать жизнь накануне свадьбы.

«Я могла бы быть счастлива с Димой, родить детей, воспитывать их, водить в садик, потом — в школу, — думала Ева, — но этого уже не будет».

До двадцатого апреля оставались считаные дни.

«Я дала слово Диме, что при любых обстоятельствах приду, чтобы подать заявление, — вспомнила Ева о своем обещании. — Как сказать ему об этом? Убить его морально или лучше просто исчезнуть из его жизни? — размышляла она. — Нет, не хочу убить в нем веру в любовь, не имею права. Надо придумать, как лучше поступить в данной ситуации. Одно знаю наверняка: Дима не должен видеть меня в таком состоянии».

Еве захотелось услышать его голос, сильно, до боли. Она набрала его номер.

— Здравствуй, Дима! — сказала она.

— Ева, милая моя! Я так рад слышать тебя! — раздалось в трубке, и она прикусила губу.

— Помнишь о двадцатом апреле?

— Я все помню. Я буду ждать, очень-очень!

— Я знаю. Дима, помнишь, как я тебя назвала мальчишкой, маминым сынком?

— Помню.

— Я так сказала в сердцах, я не хотела обидеть тебя, правда.

— Ева, не надо оправдываться. Давай забудем.

— Димочка, прости меня.

— Ну что ты, милая?! Ты была права, я должен был защитить тебя, поэтому и извиняться должен я, а не ты.

— Мне очень важно знать, простил ли ты меня? Не затаил ли на меня обиду?

— Нет, я на тебя не держу обиды.

— Может быть, я еще когда-то обидела тебя?

— Ева, почему ты спрашиваешь?

— Да так, просто навеяло, — ответила Ева. — Дима, я должна признаться, как называла тебя за глаза.

— И как же?

— Обещай, что не обидишься, — попросила она.

— Обещаю!

— Рыжик. Только не обижайся!

— Все нормально, не ты одна меня так называла.

— Ты помнишь влюбленных ангелов?

— Конечно! Как я могу забыть? Ты еще сказала: «Ангелы живут вечно».

— Как хорошо, что ты это запомнил! Спасибо!

— Ева, у тебя грустный голос. Что-то случилось?

«Он все чувствует на расстоянии», — подумала Ева и, сдерживая дрожь в голосе, произнесла:

— Дима, я хочу тебе сказать… Хочу, чтобы ты знал: я тебя люблю, очень-очень, помни об этом!

— Моя хорошая, я тебя тоже очень люблю! У меня такое чувство, что ты прощаешься, — сказал Дмитрий.

«И это, к сожалению, так и есть», — мелькнула мысль у Евы.

— Помни, что я люблю тебя, — повторила она и простилась, не в силах больше говорить.

Слезы душили ее, и девушка уткнулась в подушку и расплакалась. Она не хотела, чтобы мать видела ее слабость.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

  Глава 24

Дмитрий проснулся рано, хотя работал до позднего вечера. День обещал быть солнечным, как раз под его праздничное настроение. Он быстро поднялся, заправил постель, поспешил в душ. Напевая веселую, незатейливую мелодию, он принял душ, тщательно побрился, открыл шкаф с одеждой. У Дмитрия был небольшой выбор одежды, но вся она была не дешевая, тщательно подобранная. Он достал светлую рубашку с коротким рукавом, темные брюки. Надевать костюм и галстук в теплый день не было смысла.