Ученик убийцы. Королевский убийца (сборник) - Робин Хобб

Когда собравшиеся немного насладились едой и беседой, она сделала знак Меллоу, чтобы он бренчал чуть потише, и просто сказала:

– Мы слышали только голые факты ваших новостей. Не поделитесь ли вы с нами тем, что выпало на долю Причального?

Браунди немного помедлил. Он пришел к королю со своей жалобой, чтобы тот выслушал ее и принял меры. Но как он мог отказать будущей королеве, которая так приветливо обошлась с ним? Браунди на мгновение опустил глаза, а когда заговорил, голос его был хриплым от сдерживаемого волнения.

– Моя леди, нам нанесен тяжкий удар.

Все голоса за столом быстро стихли. Все головы повернулись к герцогу. Я знал, что люди, выбранные королевой, были к тому же внимательными слушателями. Когда он приступил к своему повествованию, за столом не было слышно ни звука, кроме тихих сочувственных восклицаний или сдавленных проклятий в адрес пиратов. Один раз Браунди ненадолго умолк, но потом, по-видимому, решился и сообщил, что жители разоренного города послали просьбы о помощи и тщетно дожидались ответа. Королева выслушала его без возражений. Когда горестное повествование герцога подошло к концу, ему явно стало легче, просто оттого, что он высказал все, что накопилось у него на душе. Несколько долгих мгновений все молчали.

– Многое из того, что вы рассказали, я слышу в первый раз, – промолвила Кетриккен. – И все это очень плохо. Посмотрим, что по этому поводу скажет наш король. Нам придется подождать, чтобы услышать его слова. Но я могу сказать уже сейчас, что мое сердце полно скорби за мой народ. И гнева. Я обещаю вам, что сделаю все, что в моих силах. И мой народ не останется без крова перед надвигающейся зимой.

Герцог Браунди из Бернса уставился в тарелку и нервно мял край скатерти. Он поднял голову, и взгляд его горел огнем и сожалением. Он заговорил, и голос его был тверд.

– Слова. Это только слова, моя леди. Народ Причального не может питаться словами и не может укрыться ими, когда наступит ночь.

Кетриккен смело встретила его взгляд. Она была как туго натянутая струна.

– Я хорошо знаю, насколько справедливо все, что вы говорите. Но ничего, кроме слов, я не могу предложить вам в данный момент. Когда король найдет возможность встретиться с вами, мы посмотрим, что может быть сделано для Причального.

Браунди наклонился к ней:

– У меня есть вопросы, моя королева. Наша нужда в ответах на эти вопросы почти так же велика, как нужда в деньгах и людях. Почему наш призыв о помощи остался неуслышанным? Почему корабль, который должен был прийти к нам, вместо этого отправился в порт?

Голос Кетриккен едва заметно дрожал:

– На эти вопросы у меня нет ответов, сир. И мне очень стыдно признавать это. Ни слова о вашем положении не дошло до моих ушей, пока ваш юный посланник не прибыл в Олений замок.

Сомнения бушевали во мне, когда она говорила это. Следует ли королеве открыто говорить такие вещи Браунди? Может быть, нет, если исходить из соображений политической мудрости. Но Кетриккен, я знал, ставила истину выше политики. Браунди долго смотрел ей в глаза, и линии вокруг его рта стали глубже. Он спросил резко, но тихо:

– А разве вы не будущая королева?

Глаза Кетриккен были серыми, как сталь, когда она встретила его взгляд.

– Королева. Вы спрашиваете, не лгу ли я вам?

Наступила очередь Браунди отвести взгляд.

– Нет-нет, моя королева. Такая мысль не могла бы прийти мне в голову.

Молчание продлилось долго. Я не знаю, подала ли Кетриккен какой-нибудь незаметный знак или Меллоу действовал инстинктивно, но он сильнее ударил по струнам. Через мгновение он распевал зимнюю песню, полную ударных нот и пронзительных рефренов.

Больше трех дней прошло, прежде чем Браунди был наконец допущен в королевские покои. Кетриккен пыталась изобретать какие-то развлечения, но трудно заставить развеяться человека, чьи мысли поглощены тревогой о своем герцогстве. Он был вежлив, но рассеян. Фейт, его вторая дочь, быстро подружилась с Шеллс и, по-видимому, в ее обществе забывала о большей части своих бед. Целерити все время сидела подле отца, и когда ее темно-синие глаза встречались с моими, они были похожи на открытые раны. От этого взгляда меня пронзали причудливо смешанные чувства. Я испытывал облегчение от того, что она не ищет моего общества, и в то же время знал, что ее холодность ко мне была отражением чувств ее отца по отношению ко всему Оленьему замку. Я радовался, что Целерити избегает меня, и в то же время это ранило меня, потому что я не заслужил ее гнева. Когда приглашение наконец поступило и Браунди поспешил к королю, я стал надеяться, что это затруднительное положение изменится. Уверен, не я один отметил, что королева Кетриккен не была приглашена на Совет. Меня, конечно, тоже не пригласили. Но нечасто королеву ставят на ту же доску, что и незаконного племянника. Кетриккен сохраняла хладнокровие и продолжала показывать Шеллс и дочерям Браунди горские способы вышивки бисером. Я держался неподалеку от стола, но сомневался, что они думают об этой работе больше, чем я.

Ждать нам пришлось недолго. Меньше чем через час герцог Браунди появился в Большом зале яростный и холодный, как штормовой ветер. Он сказал Фейт:

– Собери наши вещи. – И потом обратился к Целерити: – Скажи страже, чтобы были готовы выйти в течение часа. – Затем он очень сдержанно поклонился королеве Кетриккен. – Моя королева, прошу разрешения отбыть, поскольку дом Видящих не собирается предложить никакой помощи и Бернс теперь должен сам заботиться о себе.

– Разумеется. Я вижу, что вам нужно спешить, – серьезно ответила Кетриккен, – но я все-таки предлагаю вам пожертвовать своим временем еще для одной трапезы. Нехорошо пускаться в такое путешествие на пустой желудок. Скажите, вы любите сады? – Ее вопрос был обращен не только к Браунди, но и к его дочерям.

Они посмотрели на своего отца. Через мгновение он вежливо кивнул.

Его дочери осторожно сказали Кетриккен, что любят сады, но выглядели явно озадаченными. Сад? Зимой? Под воющим штормом? Я разделял их недоумение, но в этот момент Кетриккен обратилась ко мне:

– Фитц Чивэл, выслушай мои пожелания. Розмари, пойди с лордом Фитцем Чивэлом на кухню. Приготовь еду, какую он укажет, и принеси ее в Сад Королевы, а потом проводи туда наших гостей.

При этих словах я вытаращил глаза. Нет. Не туда. Взобраться на башню и так стоило немалых трудов, не говоря уж о том, чтобы выносить чашки с чаем на исхлестанную бурей площадку наверху. О чем она только думает? Улыбка, которой Кетриккен ответила на мой тревожный взгляд, была, как всегда, открытой и спокойной. Взяв под руку герцога Браунди, будущая королева вывела его из Большого зала. Его дочери вместе с наперсницами королевы шли следом. Я повернулся к Розмари и изменил распоряжения Кетриккен:

– Пойди найди теплую одежду и догони их. Я сам позабочусь о еде.

Девочка весело убежала, а я поспешил на кухню. Я коротко сообщил Саре о нашей нужде, и она быстро уложила на поднос подогретые булочки и добавила стакан теплого вина для меня.

– Отнеси это сам, а я пришлю еще с мальчиком.

Я улыбнулся про себя, когда взял поднос и поспешил в Сад Королевы. Сама королева может называть меня лордом Фитцем Чивэлом, но повариха Сара ни на минуту не задумается, прежде чем послать меня отнести поднос с едой. Как ни странно, в этом было что-то утешительное.

Я взобрался по лестнице быстро, как мог, и остановился отдышаться на верхней площадке. Я закутался, чтобы укрыться от дождя и ветра, и распахнул дверь. На башне было холодно и мерзко, как я и ожидал. Наперсницы королевы, Шеллс и дочери герцога Браунди столпились под жалким укрытием двух соединенных стен и куска парусины, который был растянут прошлым летом в качестве защиты от солнца. Под ним ветер был не таким сильным, кроме того, навес спасал от ледяного дождя. Там стоял маленький стол, на который я водрузил поднос с теплой едой. Уютно закутанная Розмари стащила булочку с края подноса. Леди Модести принялась хлопотать, раздавая еду. Королева и герцог стояли у самого края парапета, глядя поверх зубчатой стены на открытое море. Ветер взбивал белую пену и так швырял чаек, что они не могли взлететь. Я подошел ближе. Кетриккен и Браунди тихо разговаривали, но рев ветра сделал безнадежной мою попытку подслушать их беседу. Я пожалел, что не догадался взять плащ для себя. Почти мгновенно я промок насквозь, зубы мои стучали, но я пытался улыбаться, когда передавал вино королеве и герцогу.

– Вы знакомы с лордом Фитцем Чивэлом? – спросила Кетриккен у Браунди, принимая вино.

– Конечно. Я имел удовольствие видеть его у себя за столом, – заверил ее герцог. Капли дождя повисли на его кустистых бровях, ветер трепал плащ.

– Значит, вы не будете возражать, если я попрошу его присоединиться к нам? – Несмотря на дождь и ветер, королева разговаривала спокойно, как будто мы грелись на весеннем солнце.