Лучшее за год: Научная фантастика. Космический боевик. Киберпанк - Сборник

– Нет-нет-нет, – сказал Смолли. Он быстро набрал на клавиатуре команду. Появилась сходная картинка с именами и разными показателями… не отражавшая никакой биологической активности.

– В чем дело, доктор? – спросила Мариза. Она в самом деле не понимала, что там у него за сигналы, ведь с «Пришествием» сейчас никакой связи быть не могло. И не будет впредь, так что они никогда не узнают, добрался ли корабль до места назначения. Скорость света и теория относительности воздвигали барьеры, непроходимые, как сама смерть.

– Это – их дыхание, – голосом бездушного компьютера пояснил врач. – И они не дышат. А вот, – он снова щелкнул по клавиатуре, – сердцебиение.

Теперь против многих имен вместо характерных пульсирующих всплесков тянулись ровные линии. Другие показывали редкие, медленные удары… и тоже пропадали с экрана. Смолли принялся переключать изображение. Да, теперь ни у кого не было пульса. Успокоились и мозговые ритмы…

Мариза положила руки на спинку кресла, в котором сидел доктор. Она чувствовала, как его трясет. Она попросила:

– Проверьте температуру тел.

Смолли вскинул голову, оглянулся на нее… Потом понял, кивнул – и вызвал показатели температуры внутренних тканей. Цифры на глазах становились все ниже…

– Это что, аномалия какая-то? – спросили сзади. – Почему мы получаем сигналы из гиперпространства?

– Корабль взорвался, – сказала Жаклин.

– Нет, – возразила Мариза. – Телеметрия нам об этом сообщила бы. – Теперь она держалась за докторское кресло, чтобы не упасть. – Сигналы настоящие и идут из нашей части пространства. – Ее лицо странно онемело, ноги были готовы отняться, она понимала какой-то частью своего сознания, что вот сейчас свалится. Но все же пояснила для тех, кто еще не понял: – «Пришествие» совершило скачок… а они – остались!

– Значит, все пошло по самому худшему варианту, – сказала Жаклин. – Была же вероятность, что связанные между собой генераторы сработают не так, как одиночный. Мы просто выбросили ребят в космос…

Ее голос сорвался.

– Они погибли, – сказала Мариза, и комната перед глазами медленно поплыла вправо. «Я падаю», – подумалось ей. Интересно, что увидел бы телескоп, если бы телескопы могли заглядывать так далеко?.. В смысле, после световой вспышки скачка? Четырнадцать тысяч тел, крутящихся в пустоте? Еще какие-то части корабля, не сумевшие улететь?..

Ее голова ударилась об пол, но почему-то не было больно. Ей вообще не было больно, зато сознание неведомо зачем сосредоточилось на бессмысленных мелочах: на шершавости плиточного пола и на том, как странно выглядели коллеги, смотревшие на нее сверху вниз. Потом их лица странным образом потемнели… «Какое странное явление», – подумала Мариза. И в последнюю секунду, остававшуюся ей до забвения, успела понять, что лица-то были ни при чем. Просто верхние окна вдруг налились немыслимо ярким светом, как будто прямо за ними находилась раскаленная солнечная поверхность.

«Мы не вырвались к звездам…» – мелькнула последняя мысль, оборванная жаром тысячи солнц, расплавившим потолок.

Она бы заплакала, да времени не хватило.

Ну ничего себе смерть… Кто, кроме нас, изведал подобный конец? Все произошло неожиданно. Стены вдруг замерцали, а потом просто пропали, и воздух вырвался наружу. Многое, находившееся внутри корабля, осталось на месте, оно было разорвано в клочья. Звезды завертелись вокруг нас, какое-то время мы продолжали их видеть… Мы и сейчас видим – каждый видит то, что видят все. Правда, стоит ли разделять «всех» и «каждого», если сознание сделалось общим? Четырнадцать тысяч человек замерзли в считанные мгновения, но мозговые нейроны продолжали выбрасывать микроимпулъсы электричества в космический мороз, успев породить нечто вроде мегаорганизма. Мы все еще летим прочь от Солнца: слабенькая взаимная гравитация удерживает нас друг подле друга, мы то сталкиваемся, то расходимся, но недалеко. Плутон пронесся мимо быстрей мысли, и вот уже мы вошли в Облако Орта155, но кому дано об этом узнать?.. Солнце ярко сияет позади нас – ярчайшая точка между другими светилами, – но в основном кругом царствует мрак… и чудовищный холод. И время длится, невзирая на то, что нам нечем более измерить его. Мы не можем отличить сутки от года, а год – от столетия. Мы мчимся прочь от Солнца. Прочь, прочь…

Джонатан поудобнее пристроил рюкзак на спине, тяжеловатым шагом спускаясь по склону. Потом потер ладони – было холодно. Он направлялся к поселению, называвшемуся Энсинитас. Хорошо все-таки, что он оставил в Левкадии свою тележку, наполненную товарами на продажу, – еще не хватало бы сейчас тащить ее за собой. Кричаще-яркие краски заката отгорели вот уже час назад, и в наступивших потемках Джонатан руководствовался лишь утоптанной дорожкой да размеренным звуком прибоя по правую руку. Луна еще не взошла, но в любом случае мало толку было бы от ее рассеянного света… А вот то, что с гребня последней горки он сумел рассмотреть огоньки Энсинитас, было хорошо. Стало быть, почти пришел. Джонатан размеренно шагал, насвистывая в такт ходьбе нехитрую песенку. Урожай был собран, и, похоже, Энсинитас ожидала не самая тяжелая зимовка. Этой весной они воздвигли две новые теплицы с искусственным освещением и сберегли достаточно семян для щедрого посева. Чего доброго, образуется даже излишек! В самый первый раз. Так что, если ему еще и удастся заключить сделку с жителями Оушенсайда, – у тех часть урожая слопала тля, – зима может оказаться даже выгодной…

К голосу морского прибоя добавились обрывки музыки, и Джонатан улыбнулся. Может, там будет и дочка Рэя Хансена, Фелиция. В прошлом году, помнится, она дважды с ним танцевала. И ему почудилось, что, когда они менялись партнерами, ее рука неохотно покинула его ладонь… Одна беда – тогда Фелиция была еще слишком молода для ухаживания. Зато теперь – совсем другое дело… В общем, вечер обещал быть приятным и полезным во всех отношениях. Даже ледяной ветер с океана казался каким-то… чистым, что ли. По крайней мере, не нес отчетливого дыхания смерти. Совсем не то, что во времена Джонатанова детства, когда все кругом только и называли море «вонючим»…

Он замедлил шаг, зная, что скоро поперек дорожки будут ворота. Летом эти ворота не давали разбрестись козьему стаду. Зимой, естественно, живность держали в хлевах, чтобы не замерзла. Да, Энсинитас – зажиточное поселение. Вон они сколько всего выращивают. Даже скотине на корм хватает… Джонатан в который раз подумал о том, что Фелиция станет ему отличной женой. Она такая крепкая и живая. И ее отец будет рад принять зятя в семью. Только представить себе – все время на столе козье молоко! С каждой едой!.. Джонатан вообразил себе сыр – непременное угощение на празднике урожая – и невольно облизнулся…