Юбер аллес (бета-версия) - Юрий Нестеренко

И вот теперь Фридрих с Никоновым сидели в машине и слушали волну, на которую были настроены переговорные устройства группы захвата. Сигналы автоматически кодировались, так что даже если бы посторонний случайно оказался на этой волне, он бы ничего не понял. Но помехи мешали расшифровке и ухудшали четкость речи по сравнению с обычной радиосвязью; к счастью, они возникали все же не каждую секунду.

- Он заходит, - сообщила рация. Никонов одобрительно кивнул и покрутил ручку.

- Хи, гуйз, - донеслось из динамика.

- Неужели повесили микрофон прямо на Грязнова? - восхитился Фридрих.

- Вообще-то нет, - ответил Никонов. - Можно было попробовать, это делается даже дистанционно, крохотный дротик... но мог заметить, решили не рисковать. Микрофон вмонтирован в чемоданчик с деньгами.

- Он мог переложить деньги в другой.

- Мог, но понадеялись, что он не станет тратить время на покупку нового. Да и зачем это ему? В общем, гарантии не было, но, как видите, сработало.

- ...Хейке фирстовый, - рокотал меж тем нагловатый басок из динамика, - Все, как агредали. Только ты не мельтеши, сперва чени пошовь.

- Вот, - неестественно громко щелкнули замки, - можете покоунтить.

- Ясное дело, - хихикнул другой голос, визгливый, с лакейской интонацией. - Чени коунт любят.

- Сколько их там всего? - осведомился Фридрих, нажимая кнопку второго канала.

- Шестеро, помимо Грязнова, - ответил голос ротмистра. - Двое продавцы, остальные шестерки.

"Не многовато ли телохранителей для встречи с одним-единственным Грязновым?", - подумал Власов. Впрочем, возможно, бандиты опасаются не столько курьера, сколько друг друга - участие в общей сделке еще не делает их друзьями. А может, "шестерки" нужны им просто для демонстрации статуса. Прямо как в обезьяньей стае...

Из динамика доносился быстрый шорох: бандиты пересчитывали купюры.

Фридрих подумал еще, что Грязнов ведь - человек с университетским образованием, пусть и неоконченным, и, вполне возможно, знает английский. До чего же ему должно быть противно коверкать произношение английских слов, превращая их в этот дегенеративный жаргон! Впрочем, одернул себя Власов, не следует судить о других по себе.

- Ну что? - нетерпеливо спросил Грязнов. - Все ок?

- Ес, - ответил визгливый, и одновременно ротмистр скомандовал: "Пора!"

Через несколько секунд в динамике раздался хлопок - негромкий, но вполне узнаваемый для всякого, кто слышал, как стреляет пистолет с глушителем - и сразу же за ним шум падающего тела.

- Черт! - крикнул Фридрих, вдавливая кнопку передачи. - Обещали же без стрельбы!

- Это не наши! - торопливо отозвался ротмистр, и следом по первому каналу донеслось: "Никому не двигаться!" - и сразу же еще хлопки, чей-то стон, чья-то матерная брань (что характерно, на чистом русском), какая-то возня...

- Пошли, - потерял терпение Фридрих, вытаскивая пистолет и распахивая дверь машины. В салон ворвался ледяной воздух.

- Зачем? - не тронулся с места Никонов. - Дайте разобраться специалистам.

- Ваши специалисты сейчас угрохают мне последнего свидетеля! - Власов выскочил из машины и побежал между стенами складских бараков, на каждом шаге проваливаясь в снег.

Разумеется, к тому времени, как он добежал, все было уже кончено. На грязном бетонном полу лежали семь человек. Шестеро - мордами вниз, с выкрученными и скованными за спиной руками; у половины из них рукава быстро набухали красным (у двух правые и у одного - левый), но их сковали не менее жестко, чем остальных. Раненые стонали и шипели сквозь зубы, но ругаться уже не смели. Седьмому, лежавшему навзничь в луже крови, наручники уже не требовались. Полицейские потерь не понесли. Один из них, облачившись в перчатки, собирал в пластиковый мешок бандитское оружие, упаковывая каждый пистолет в отдельный полиэтиленовый пакет. Тут же валялись и два черных чемоданчика, один закрытый, другой бесстыдно вываливший на пол свое нутро - тугие пакетики с белым порошком.

Фридрих бросился к лежавшему навзничь; интуиция подсказала ему, кто это, еще до того, как он разглядел виденное на фотографиях лицо. Грязнов был еще жив; его лицо было белым и мокрым, словно у утопленника, волосы липли на лоб некрасивыми тонкими длинными прядками; он дышал часто-часто, но неглубоко, и в углах рта пузырилась кровавая пена. Фридрих не очень хорошо разбирался в медицине, но то, что оперативники даже не пытались помочь важному фигуранту дела, свидетельствовало о безнадежности его положения. Власов склонился над умирающим.

- Говори, - потребовал он, сжимая плечо Грязнова, - говори все, что знаешь о связях либералов с наркотиками, и о Рудольфе Вебере, и о миссии Франциски Галле. Говори, и тебя доставят в больницу!

Грязнов открыл рот, но оттуда вырвался лишь стон. Глаза бывшего студента-физика начали закатываться.

- Говори, ну! - крикнул Власов и хлестко ударил левой ладонью по белой щеке. - Черт возьми, что вы стоИте?! - обернулся он к оперативникам. - Он нужен мне еще хотя бы на несколько минут! Вколите же ему что-нибудь!

Один из полицейских, выглядевший постарше других, придвинулся, запуская руку в висевшую на боку аптечку, однако вид у него был самый скептический.

- Ма-а-акссс... - донеслось из окровавленного рта. Фридрих мигом вновь повернулся к умирающему:

- Что Макс? Какой Макс? Говори!

Однако тот все шипел свое "ссс", и Власов подумал, что речь, возможно, не б имени.

- Максимум? Максимальный? - попытался подсказать он. - Маковая соломка?

- ...сссука, - выдохнул, наконец, умирающий и уронил голову набок. Однако полицейский, бесцеремонно отодвинув Власова, всадил иглу шприца в нитевидно дрожащую жилку на белой шее. Грязнов слабо дернулся, и его губы вновь шевельнулись. Фридрих склонился еще ниже, чтобы не упустить самый слабый шепот.

- Все... из-за него... - прошелестело между вздохами. - Если бы не...

На сей раз это было окончательно все. В фильмах в таких случаях аппаратура издает монотонный звук и чертит прямую линию, но Грязнов не был подключен к аппаратуре. Фридрих медленно выпрямился, только теперь заметив, что продолжает держать в руке бесполезный "стечкин". С улицы тем временем вошли еще трое - ротмистр и человек с большим оранжевым чемоданом в сопровождении Никонова.

- Ну, и какого дьявола тут произошло? - сумрачно осведомился Фридрих, засовывая пистолет в карман.

- Похоже, вашего клиента попросту развели, как простого сукера, - пояснил один из полицейских. - Банальная такая бандитская разводка: деньги себе, и товар тоже себе, а покупателю - пулю. Эх, начни мы на пять секунд раньше...

- Кстати, насчет товара, - пробормотал обладатель оранжевого чемодана, ставя его на пол и поднимая один из тугих белых мешочков. В американских боевиках в подобных ситуациях бравый полицейский ковыряет мешочек ногтем, походя слизывает с пальца десяток разовых доз одновременно и, ничуть не помрачившись в сознании, с химической точностью выдает экспресс-анализ наркотика. Ничего подобного русский эксперт - как, впрочем, и его настоящие заокеанские коллеги - естественно, делать не стал. Вместо этого он раскрыл свой чемодан, оказавшийся портативной полевой лабораторией, с хирургической ловкостью в два движения натянул резиновые перчатки, аккуратно надрезал пакет и зачерпнул маленькой стеклянной ложечкой немного порошка, который высыпал в колбу. Надрез он тут же аккуратно заклеил прозрачной лентой, а колбу заткнул притертой пробкой, в которой, однако, имелось сквозное отверстие с пропущенной через него трубочкой. Через эту трубочку эксперт сперва шприцом влил в колбу бесцветную жидкость - вероятнее всего, простую дистиллированную воду - а потом, осторожно взболтав содержимое, добавил еще какие-то реактивы. Под конец выходное отверстие трубки было соединено эластичной манжетой с каким-то прибором, занимавшим почти полчемодана. Фридрих, невольно залюбовавшийся этой четкой, несуетной последовательностью движений, подумал, что профессионал за работой - это почти всегда приятное и обнадеживающее зрелище. За исключением, конечно, каких-нибудь ассенизаторов - ну да там особый профессионализм и не требуется. Правда, полицейские, бывают, и сами сравнивают себя с представителями этой малопочтенной профессии. В самом деле, рассуждая философски, от того, что подлежащее вычищанию дерьмо имеет руки, ноги и голову, оно лучше не становится - скорее наоборот...

- Так я и думал, - констатировал эксперт, не скрывая досады. - Хлорид натрия. Соль поваренная пищевая. Вот вам и "штрик".

- Какой штрик, начальник? - подал с пола голос один из арестованных. - Мы такой дрянью не занимаемся. Это вам сагуа какой-то джубанул. Что сукера развести хотели, да, не отпираемся. Только килять мы его не хотели, это самооборона, он за сочаном полез...

- Не было у него никакого пистолета, - перебил другой полицейский.