Лекции Президентам по Истории, Философии и Религии - Роман Ключник
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
28 августа Керенский назначает вместо Корнилова главнокомандующим генерала Клембовского, поляка по происхождению. А тот отвечает:
«Готовый служить Родине до последней капли крови, не могу во имя преданности и любви к ней принять эту должность… Считаю перемену Верховного командования крайней опасной…»
У Керенского возникают трудности с армией, решающей силой в этой ситуации. Корнилова поддержал и Врангель.
Генерал Деникин — «Сегодня получил известие, что генерал Корнилов, предъявивший известное требование, могущие ещё спасти страну и армию, смещается с поста Главковерха.
Видя в этом (в смещении) возвращение власти на путь планомерного разрушения армии и, следовательно, гибели страны, считаю долгом довести до сведения Временное правительство, что по этому пути я с ним (с Вр. пр.) не пойду…»
Не согласился на эту должность и сын рядового солдата из тверской губернии — генерал Алексеев, хотя затем согласился возглавить штаб армии.
В это время воинские части под командованием генерала Крымова по приказу Корнилова приближались к столице, к Петрограду. Рассмотрим этот фрагмент истории, первый признак приближающейся Гражданской войны подробнее на примере воспоминаний непосредственного участника этих событий Всеволода Никаноровича Иванова (1888–1971 гг., «Из неопубликованного» 1991 г.), потому что из этого частного фрагмента поймём многое, в том числе и некоторые причины поражения Белой защиты России. В. Н. Иванов:
«26 августа 1917 г. наштакора генерала Солнышкина вызвали в штаб фронта. На автомашине с ним поехал я. Нас принял генерал-квартирмейстер штафронта генерал Лукомский и объявил приказ Ставки Верховного Главнокомандующего о немедленной погрузке корпуса Крымова в поезд для следования к Петрограду, где ожидаются крупные беспорядки.
Штакор и 1-я Донская казачья дивизия направлялись по Варшавской железной дороге в район Царского Села, а Уссурийская казачья дивизия через Псков-Нарву-Ямбург в район Гатчины.
Сразу начались недоразумения. В ночь на 27 августа головные подразделения Донской дивизии железнодорожники отправили не на Лугу, а на Нарву. (Это сработали друзья Ленина из Бунда — Р. К.).
В 12 часов 27 августа эшелон штакора прибыл в Лугу, где без паровозов стояли два эшелона донцов. Начальник станции луга доложил штакору о полученном им в категорическом распоряжении Начальника Управления Военных Сообщений Петроградского округа не пропускать в сторону Петрограда ни одного эшелона казаков. Все паровозы депо должны быть угнаны на север…
Из штаба фронта в Пскове подтвердили приказ Ставки о движении на Петроград и добавили: если нельзя по железной дороге, двигаться походным порядком. Связаться с Уссурийской дивизией не удалось… В 15 часов из Пскова шёл пассажирский на Петербург, можно было поехать туда и всё на месте узнать. Я поехал. В городе всё спокойно… (То есть — воинские части могли приехать в столицу пассажирским поездом, подцепив несколько вагонов с оружием и боеприпасами. — Р. К.).
В штабокруге меня обступили офицеры… Я услышал: тут ждут нашего подхода, чтобы столичные надёжные части выступили против Совдепа…
Я в Луге в 2 часа ночи, на перроне личный адъютант Крымова, корнет Квятковский: «Генерал Крымов приехал час назад, ждёт Вас!». Я доложил о смещении Корнилова и о приказе Керенского. Крымов вскочил с места и хлопнул кулаком по столу так, что упали свечи. Нецензурная ругань.
«Я так и знал, что этому негодяю Керенскому нельзя верить ни на грош. Керенский поставил меня в гнусное положение. Придётся драться, начинать гражданскую войну!». Долго кричал Крымов, окружающие молчали…
28 августа… Стало известно — севернее Луги железная дорога разобрана… 29 августа в 6 часов вечера генерал Крымов вызвал к себе начальника Донской дивизии и приказал ему и дивизии в 9 часов вечера выступить в город Лугу и далее двигаться на Петроград… Были собраны полки и сотенные комитеты и офицеры. Уговаривали выполнить приказ, казаки молчали… (Это уже специалисты от психологии — агитаторы Ульянова-Бланка поспешили приехать и постарались. — Р. К.)
Упорство было сломлено. Колонна дивизии двинулась… 30 августа. Колонну около 12 дня догнала машина, в ней начальник гарнизона Луги генерал-майор Изергин и от Керенского его помощник начальник «военного кабинета» полковник Самарин…
Крымов сказал: «Я еду в Петроград, вызван Керенским… Указания будут из Петрограда!»
…Генерал Дитерихс потом говорил, что генерал Крымов старался доказать свою лояльность Временному Правительству. Он вручил Керенскому свой приказ № 125, а тот, прочитав его, заявил, что все же считает Крымова соучастником Корнилова, вызвал главного военного прокурора…
Утром 1 сентября из Петрограда (в Лугу) сообщение: Крымов застрелился, и приказ выслать делегацию на похороны 2 сентября…
Генерал Крымов был Керенским обласкан (посмертно), всему составу корпуса было выдано новое обмундирование, полное снабжение… Однако Петроградский Совет рабочих депутатов настойчиво требовал удаления казацких частей, и Керенскому пришлось уступить. Из-под Петрограда корпус был переброшен на Северный фронт…
Осень 1917 г. на всех фронтах проходила в полной тишине… и была очень буйно оживлена в тыловых прифронтовых городах и особенно на станциях железной дороги. Началась массовая демобилизация действующей армии. Все станции были забиты людьми в серых шинелях без всяких воинских отличий, с котомками на спинах и с ружьями за плечами. Народ спешил домой, чтобы участвовать в революции, прежде всего, заботясь о земле (Согласно коварно лживым обещаниям Ульянова-Ленина. — Р. К.).
В казачьих частях эта проблема волновала мало и даже побаивались, чтобы не вышло ущерба».
31 августа Петроградский Совет был уже полностью в руках Ленина. Это было начало его победы.
Освободили из-под ареста князя Львова, и он удалился к монахам в Оптину пустынь залечивать душу и лечить свой разум.
Никто из генералов не хотел быть главнокомандующим, все дружно и солидарно поддерживали на словах Корнилова. В конце концов — 1 сентября Керенский объявил себя лично Верховным главнокомандующим.
Армия была деморализована. А славные генералы вместо того, чтобы действовать — только болтали, критиковали Керенского и чего-то ждали. В это время только один персонаж не ждал никого и ничего — он вылез из шалаша и начал действовать.
Теперь диктатора Керенского стали критиковать ещё и все социалисты и демократы, даже его друг — Милюков выступил с передовой статьёй против Керенского и за Корнилова.
Пошёл со всех сторон шквал критики в сторону Керенского. Керенский:
«газеты, поддерживающие генерала Алексеева, продолжали отравлять сознание общественности, изображая меня политическим шарлатаном и мошейником».
И газеты были правы, можно ещё было добавить — самозванцем и авантюристом. Керенский в растерянности, не знает — что делать, все против него — и принимает оригинальное решение:
Керенский срочно уплывает в Англию советоваться со своими руководителями… и возвращается через неделю с решением — создать коалиционное правительство с Лениным.
Керенский потом в своих мемуарах будет оправдываться: «В начале сентября 1917 года никто, конечно же, и представить себе не мог ту форму политического садизма, в которую переродится большевистская диктатура с уничтожением демократической системы».
Глупый и наивный Керенский… — ведь он, конечно же, читал «Тайны сионских мудрецов»…
А генерал Корнилов — ждал когда вернётся из Англии Керенский… Какой-то театр абсурда.
«Все, у кого бьётся в груди русское сердце, все кто верит в Бога, — в храмы, молите Господа Бога об явлении величайшего чуда спасения родимой земли», — восклицал Корнилов красиво и театрально.
Вроде Корнилов был не попом — а генералом.., сыном казачьего офицера и после молитвы должен был и действовать. Вед смог же он дважды сбежать из плена и из австрийского, и из красного.
Этот малодушный и слабоумный забыл великие слова Сергия Радонежского на вопрос Дмитрия Донского — Что делать? — Русь защищать! Сражаться!
А ведь является бесспорным, что в этот период генерал Корнилов мог взять власть в России намного легче, — чем была разогнана за несколько часов 4 июля в столице полумиллионная армия вояк Ленина.
«Корниловский мятеж потерпел полный провал раньше, чем дело дошло хотя бы до единого выстрела. Собственно, один выстрел прозвучал. Это застрелился генерал А. М. Крымов, поставленный Корниловым во главе отрядов, шедших на Петроград», — с полным правом ехидничал А. П. Ненароков.
«И среди малодушных (в Ставке) начались уже панические разговоры и принимались меры к реабилитации себя на случай неуспеха», — пытался оправдать в какой-то мере Корнилова колебаниями офицеров в Ставке генерал Деникин.
