Иннокентий (СИ) - Коруд Ал

Глава 13

Пятилетке качества- наши трудовые победы!

В этот день хотелось все быстренько переделать и уйти с работы поскорее. Васечкин даже был не рад очередной халтуре, поругавшись по этому поводу с Потаповым.

— Сегодня не могу, дела.

— Да знаем мы твои дела! Девку никак новую нашел? Так вся ночь впереди!

— А если и нашел?

— Далась тебе эта комсомолочка?

— Чего?

Потапов вовремя отскочил в сторону.

Занятия на спортивной площадке и природная сила сделали Васечкина опасным противником. Ребята из дружины как-то пригласили ЖЭКовсого электрика в боксерскую секцию. Тренер скептически осмотрел движения Иннокентия, но удар ему понравился. Васечкин относительно легко свалил спарринг-партнера на землю. Потому тренер здорово удивился, когда Кеша отказался от дальнейших занятий.

— Оно мне надо по башке получать?

Он бы, может, и походил сюда чисто для здоровья, но бесплатные секции в Советском Союзе были заточены на спорт и соревнования. А они ему к чему? Ради призов и материального благополучия тренера здоровье терять. В свое время он плотно пообщался с этой бандой выжимателей соков из глупых малолеток. Спорт такой же бессмысленный и жестокий конвейер.

Васечкин собрал инструменты и на выходе бросил:

— С Макарычем договорись на субботу.

— Ох, Кеша, смотри сам. Старый друг дороже новых двух.

Закончив обработку заявок, Иннокентий сначала устремился домой. Сегодня его навар составил всего лишь два целковых, так что особо не разбежишься. Премия и зарплата уже потрачена. За халтуру предоплата будет только в выходные. Да ему еще Настю Дмитриевну снимать. Сплошной забег в колесе, как у белки. Не успеваешь осмотреться и поразмышлять или сделать шаг в сторону, как водоворот событий засасывает обратно. Подобный образ жизни Иннокентий уже проходил, когда только устроился в Москве. И потому из такого состояния надо срочно вылезать. Считать копейки и влачить жизнь провинциального электрика Кешу точно не устраивало. Но сначала разберемся со старичками-разбойниками. Все надо осуществлять пошагово!

— Явился не запылился! — монументальная приемщица показательно фыркнула при его появлении в салоне.

— Петрович на месте?

— Кому Петрович, а кому Мартын Петрович Герман, заслуженный мастер республики.

«Вот коза облезлая!»

— Я пройду?

Шоколадки в СССР стоили дорого, но взаимоотношения дороже. Кудрявая как барашек тетка невольно вздрогнула, заметив на столе яркую этикетку, а затем улыбнулась уже как своему:

— Идите уж.

В глубине лаборатории послышался знакомый голос:

— Васечкин, где тебя носит? Проходи скорейше. Я тебе уже стол наладил. Так и знал, что явишься ранее. Кстати, кем трудишься?

— Да ничего особенного, Мартын Петрович. Электрик в ЖЭКе.

Герман странно покосился и произнес:

— Занятно.

— Зато квартиру дали служебную.

Старый мастер с интересом смотрел, как Кеша аккуратно нарезал высушенную пленку на кусочки по шесть кадров и завернул их в листок обычной школьной тетради. Слипов в этом времени еще не было, а как он помнил, прогон туда-сюда-обратно — это огромнейшее зло для пленки. Отсюда царапины, брак и прочая пыль.

В закутке, освещенным красными лампами, высился монстр советской промышленности — фотоувеличитель Беларусь- 2М. Таких огромных увеличителей Васечкин еще не видел.

— Впечатляет, — ухмыльнулся Герман и опустил тубус пониже. — У нас же все-таки салон, приходится печатать не только узкий формат. Вот смотри, у этого аппарата в наличие несколько рамок. Есть и для кадров шесть на девять, и девять на двенадцать.

— Ничего себе размерчик! — впечатлился Иннокентий.

— Ну, с Фролом ты уже знаком. Он любил раньше выехать в поле с ФКД или «Искрой». Бывало, что и здесь печатал. Сейчас ленивый стал, из фотосалона в ресторан на слет пищевиков не выгонишь.

Иннокентий внезапно понял, что ни фига не знает о здешнем фотомастерстве и эти прорехи в практическом опыте надо срочно восполнять.

— Бери эту рамку, подгони под кадр винтиками. Это тебя дед научил так резать пленку?

— Чтобы царапин был меньше.

— Молоток! Узнаю руку мастера. Печатай с этого кадра, он плотнее. Снимал наобум?

— Обижаете, с помощью экспонометра.

— Угу, — Петрович поправил пленку и вставил рамку в увеличитель. — Сейчас крути колесо и подгони под размер бумажной рамки. Думаю, тринадцать на восемнадцать хватит для первого раза. Ты же просто хотел проверить камеру?

— Да.

— Снято неплохо, она в рабочем состоянии. Держи пробник. Умеешь?

Иннокентий взял тонкий кусок фотобумаги. Он вспомнил! С помощью руки или куска плотного картона надо экспонировать бумагу с разными промежутками времени. Одну часть засветить больше, другую меньше и рассчитать правильную экспозицию.

— А резкость кто будет настраивать⁈ Мало тебя дед порол.

«У Петровича не забалуешь!»

Так, а это у нас что? В памяти всплыло — «Реле времени». С помощью его замеряют поток света, что засвечивает фотобумагу.

— Секунду ставить?

— Ставь две. Лампа тусклая. Все времени не найду, этой бандурой заняться. И стекло рассеивающее, как назло, лопнуло.

Иннокентий уже не слышал бурчания старого мастера, а полностью погрузился в священнодействие процесса. Засветив «пробу», он тут же кинул её эмульсией вниз в здоровенную кювету с проявителем. Затем взял пинцет и аккуратно перевернул.

— Прошел процесс!

— Все, вынимай. Проявитель немного подогрет, проявляет быстро.

Неловким движением Кеша чуть не уронил пробу на пол. Генрих зло рыкнул, и сам макнул кусочек фотобумаги в стоп-раствор, опустив затем в закрепитель.

— Пошли смотреть на свет. Бумага вся закрыта?

Отодвинув темный занавес, они вышли в коридор. У высокого окна и произошла оценка экспонированной «пробы». Иннокентий понял, что Петрович вывел его из лаборатории специально. Неопытному глазу при красном освещении все кажется темнее, чем есть.

— Пять секунд достаточно! Просмотри похожие по плотности кадры и можешь печатать их разом.

Процесс пошел быстрее. И вскоре в кювете с фиксажем лежала дюжина фотографий.

— Делай пробу на более светлые кадры.

Так они провозились где-то с час. Хотя Иннокентий совсем не заметил прошедшего времени. Он внезапно вошел в раж, задавая вопросы, интересуясь мелочами и деталями. Петрович охотно отвечал и помогал. Ему явно нравилось поучать и передавать накопленный бесценный опыт.

— Хватит промывать, понесли «гладить».

Васечкин ничего не понял, но послушно переложив в пустую кювету готовые мокрые снимки и вышел из лаборатории. Герман уже включал огромный каток барабанного электроглянцевателя.

— Вот это дурра! — восхитился Кеша.

— Не дура, а прибор автоматической сушки и глянцевания отпечатков АПСО 5.

— Яволь, штурмбанфюрер!

И тут же Кеша получил крепкую затрещину:

— Не шути так, парень. Мы с Фролом и твоим дедом всю войну прошли.

— Извините, Мартын Петрович. Просто недавно фильм смотрел.

— Никак «Семнадцать мгновений весны»? Сколько там ляпов! Киноляпы недоделанные консультантов взять нормальных не могут. Что за форма у Эсэсовцев? Клоуны какие-то!

Сам Васечкин этот советский сериал толком никогда не видел, но анекдоты про Штирлица слышал.

— Смотри сюда. Здесь он включается. Это реостат регулировки вращения барабана. Ждешь, когда загорится зеленая кнопка, и можешь класть отпечатки на полотно. Если глянцевать, то эмульсией к барабану. Просто высушить или матовую бумагу, кладешь на полотно. Все понятно?

— Ага. Это у нас глянцевая бумага?