Иннокентий (СИ) - Коруд Ал

— Другая тебе зачем? Матовую обычно для печати документов используем или на огромные панно, чтобы не бликовали.

Иннокентий с воодушевлением включился в процесс, забирая высушенные и отглянцеванные отпечатки обратно. Само глянцевание заняло от силы минут десять. А как они мучились с дедом, когда печатали на бумаге большие объемы и использовали обычные любительские глянцеватели!

— Все, пошли чай пить. Люся уже чайник вскипятила.

В этот раз сидели в небольшой комнатке, заменяющей в салоне бытовку. Приемщица встретила их домашней улыбкой и заваренным чаем. И явно не из грузинских опилок. На столике красовались розетка с вареньем и домашнее печенье.

— Я вам оставила, ребята, и побежала.

— Давай, Люся! — Петрович проводил объемистый зад приемщицы масляным взглядом и достал из-под полы бутылку. — Ну что, Иннокентий, разговаривать будем.

— Да я…

— Не принимается. Здесь, — Герман стукнул по стеклу,- всего-то двадцать четыре градуса. Наливка самогонная. А без нее разговора не будет.

Кеша тяжело вздохнул и обреченно кивнул:

— Наливайте!

— Ты сначала закуси, молодец.

— Фрол устал, больше на выезда в районы не катает. А там в деревнях самый заработок. Но надо много чего уметь. Кузнец, жнец и на дуде дудец — это про нас выездных фотографов. Нет белого фона — ставишь человека к печке. Нет света, ловишь пацана, и пусть лампу держит. Ребенка снимаешь, привяжи к объективу на резинке яркую игрушку. Человек не знает, как ему встать — сделай копии с журналов мод. Когда ты, говоришь, свою комсомолочку снимаешь?

— В субботу, — обреченно констатировал Кеша. Он уже чувствовал, что они будут не только фотографироваться. Их производственный роман вышел за рамки «просто знакомства» и с его неуемной потенцией расходы на предохранительные средства били по карману. Неужели Петрова в таком возрасте также колбасило?

— Приноси пленку сюда.

— Не могу. В выходные шабашу.

— В смысле?

— Электрику в новом доме жильцам делаю как положено. За это между прочим неплохо платят.

— Понятно, — Петрович налил еще по одной, тут же выпив. — Вечером подходи, я все подготовлю.

— Это могу.

Неделя прошла быстро, как и суббота. Окрыленный перспективами, Васечкин крутил Настей, как хотел, ставив в различные позы и образы. «Девушка уже созрела», глазки у Анастасии горели, грудь вздымалась. Но он не остановился, пока не заснял все две пленки. Затем наступил черед иных поз. Так что утром он брел на халтуру сонный, постоянно позевывая. Зато довольный как стадо слонов, вкусивших после длинного перегона чистой водички.

А Макарыч был недоволен:

— Опаздываешь!

— Так, Кеша у нас всю ночь проводил смычку между интеллигенцией и пролетариатом, — политически грамотно издевался над молодым специалистом Потапов. Он уже установил на место импортный унитаз и сейчас занимался смесителем. Дом, за который они взялись, был кооперативным. То есть граждане его строили за свои кровные, зато почти без очереди. Васечкин охренел, когда узнал, что даже за собственные денюжки просто так ты ничего в СССР не построишь. Хотя в капиталистической Москве для строительных фирм условия были такими же — просто за так тебе даже киоск возвести не дадут. Ну почему из прошлого бралось все самое плохое?

— Быстрее кабель прокладывай и розетки ставь. Ребята вчера проштробили, хотят сегодня же обратно заштукатурить.

— Ясно.

Валера неизменно снабжал «халтурщиков» всем необходимым. Что особенно нравилось заказчикам, избавляя их от лишних телодвижений. Поиск стройматериалов в СССР тот еще веселый квест. В итоге разница оседала в карманах причастных. Но больше всего у Шошенского. Член партии свой частный интерес никогда не забывал. Как не забывал говорить правильно на собраниях. Но этим Кешу было не удивить. Зато понятно, откуда росли ноги у партийных деятелей будущего.

«Все мы вышли из 'Шинели».

Иннокентий хватко взялся за работу, у него была сейчас ясная цель. И выпросил после обеда трояк у Макарыча. Тот старания молодого электрика оценил, но все равно напоследок проворчал:

— И нужны тебе эти книжные девки? Чем Лариска была плоха? Зато всегда в доме достаток.

— Ничего вы, Василий Макарович, не понимаете в колбасных обрезках!

— Ну, дело твое! Завтра жду после работы. Надо все закончить к концу недели. У меня бригада маляров простаивает.

Глава 14

Партия сказала «Надо», комсомол ответил «Есть»!

До Дома Быта Кешу доставил знакомый шофер. Вернее, знакомый того Васечкина. Были они родом из соседних деревень, а деревенские часто держатся «землячествами».

— Ты давай, кончай ерундой заниматься. Айда, к нам на стройку! Общежитие дадут сразу. И не коридорное, а блочное. Считай, сам по себе живешь, только туалет и душ общие. Женишься, через пару лет квартиру обещают. Девки у нас во!

Он показал руками 3D фигуру и засмеялся. Петька — парень простой, но душевный.

— Спасибо, Петя, подумаю.

— Думай, люди там ох как нужны!

Иннокентий вылез из огромного грузовика и двинул к фотосалону наискось, срезая пустырь. Вот как так получается, что в Советском Союзе всегда не хватает людей? Слишком много замыслов или людей мало? Хотя если вспомнить Москву, то там пихаться в метро некуда, а на стройки работяг с южных стран завозят. Видимо, и здесь причина в этом же. Ну а как же тогда плановая экономика? Самая эффективная и дальновидная? Забираться в дебри социалистической политэкономии Кеша желал и засунул руку в карман спецовки. На месте пленочки!

Фотосалон официально уже не работал, в воскресенье закрывался в семнадцать часов. Но Васечкину открыли. Петрович махнул вглубь лаборатории:

— Мне некогда, сам все настрой! Чайник знаешь где.

Васечкин неспешно разделся и поставил чайник. Не только для доведения нужной температуры. Хотелось немного перекусить, он сегодня не обедал толком. А молодое тело требовало жрачки и возмещения потерянного ночью белка. Ежмен меть, может, и в самом деле заявиться к Лариске? Сегодня воскресенье, столовые закрыты, кафе сейчас закроются. В ресторане дорого. Даже продуктовые магазины, кроме дежурных работают до девятнадцати. Ни ночных супермаркетов, ни доставок готовой еды. Никакого сервиса!

Кеша еще раз кинул взгляд на часы. Странно, что такие хорошие у Васечкина прошлого остались. Память подсказывала, что это подарок отца. Тот как уехал на заработки, так и не вернулся. Пожалуй, Кеше советскому повезло в жизни еще меньше. Мамка умерла, дом, пока он был в армии, переписала на себя родная тетка. Типа ты в городе и так выкарабкаешься. Родственнички называется! Так что теперь у него ни кола, ни двора. И ничто его в родном городишке не задерживает. Стрелка часов скакнула вперед.

«Болван! Вынимай!»

Хорошо, что вместо воды у Петровича поставлен стоп-раствор, это исключало перепроявку.

«Сейчас в фиксаж и через восемь минут можно промывать».

В этот раз в сушильном шкафу был включен вентилятор и через полчаса, проведенного за чаем, Иннокентий аккуратно нарезал пленку. Не зря он провозился со сломанным электроприбором намедни.

Открылась дверь в съемочный зал, послышались возбужденные женские голоса, затем в комнатке отдыха появилась сутулая фигура Фрол Никодимыча.

— Где твоя комсомолка?

— Сохнет.

В проеме возникла лысая голова Германа, ехидно заметившего:

— А наши уже обтекли.

Старики-разбойники гнусно заржали. Фрол негодующе воззрился на чашку с чаем и выставил на стол бутылку коньяка.

— Тебе не предлагаю, спортсмен. Мартын?