Лантерн. Наследники - Татьяна Нефедова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эдвард тоже был не в восторге от происходящего. Он иначе представлял себе вечер с дочерью и не рассчитывал, что окажется в тени Алекса. Тем не менее, старик мужественно продолжал играть роль хозяина дома — улыбался и по мере необходимости подливал в бокалы вино.
— Тебя, конечно, заинтересовала Черная Мадонна в богатых нарядах, — насмешливо продолжила Изабель. — Имей в виду, что скульптура не оригинальная, это копия, причем, вторая по счету.
Все еще преодолевая языковой барьер, Шарлотта сухо заметила:
— Я уже рассказала об этом Алексу. И о почитании Черной Мадонны тоже.
В Европе известно около 500 изображений Черной Мадонны, примерно 180 из них находятся на юге Франции. Одно время считалось, что темный цвет лица и рук Мадонны и младенца Христа появился под воздействием копоти от свечей паломников, приходивших поклониться чудотворным изображениям. Однако эта версия не могла объяснить, почему не закоптилась одежда и другие детали. Более вероятно, что почитание Черной Мадонны стало продолжением культа древних языческих богинь плодородия, которых часто изображали темнокожими.
В христианской традиции Черная Мадонна покровительствует мореплаванию и деторождению. В знак любви и уважения к чудотворным статуям во многих церквях их облачают в богатые одежды.
Оригинальное изображение Черной мадонны появилось в Базилике Нотр-Дам-ла-Дорад в Тулузе в XI веке, и в XIV веке было похищено. Вместо него изготовили копию, которая была сожжена на площади Капитолия во время Французской революции в 1799 году. В настоящий момент в базилике находится вторая копия статуи, установленная в 1807 году.
В башне Базилики Нотр-Дам-ла-Дорад хранятся 24 роскошных платья Черной Мадонны, которые ритуально меняют в зависимости от сезона и церковных праздников. Некоторые платья сшиты монахинями из драгоценных тканей более 100 лет назад и давно обветшали. По просьбе жителей Тулузы французские кутюрье — Кристиан Лакруа, Жан-Шарль де Кастельбажак и другие изготовили им на смену новый роскошный гардероб.
Используя возникшую паузу, вклинился Дед.
— Изабель знает все о Тулузе! — закурлыкал он. — И о Лангедоке тоже! Я вам скажу, лицензию профессионального гида просто так не дают! Тебе ведь нравится работать в туризме, моя дорогая?
— Нравится, — ответила Изабель, продолжая смотреть на Алекса, — а еще меня увлекает современное искусство.
— Полагаешь, его можно понять?! — фыркнул Эдвард. — Я не хожу по вернисажам, но большая часть того, что мне попадалось, на произведения искусства совсем не похоже.
— Да, разобраться бывает сложно, это меня и заводит, — сказала Изабель, взглянув на отца, кажется, впервые за вечер. — Именно поэтому в галереях каждая современная работа сопровождается описанием. Бывает, что талантливо составленная аннотация имеет даже большую ценность, чем материальная часть. — Она вернулась глазами к Алексу. — Впрочем, на этот счет существуют разные точки зрения. Одни считают, что, если публика не может без объяснений понять замысел автора, произведение никому не нужно. Другие, напротив, полагают, что понятное неискушенному зрителю произведение — это провал.
— Вы только послушайте, что говорит эта юная леди! — воскликнул с гордостью Эдвард. — Откуда ты все это знаешь? Ведь твоя мать всю жизнь занималась антиквариатом. И ты сама изучала классическое искусство!
— Расту, как видишь, — усмехнулась Изабель. — Мне везет на учителей. Я работала волонтером на международной ярмарке современного искусства. Сначала помогала в подготовке, потом была ассистентом куратора. И вот, видите — зацепило!
Она снова переключилась на Алекса.
— Что ты думаешь о современном искусстве?
— Думаю, что его легкое потребление невозможно, — после короткого раздумья ответил тот. — Художник не должен стремиться к тому, чтобы все его понимали. Ему следует создавать что-то новое, двигать искусство вперед. Формировать вкусы, а не подстраиваться под них.
Эдвард скептически усмехнулся. По его мнению, из тех, кто был в комнате, только его дочь имела право рассуждать на такую сложную тему. К его удивлению, Изабель восприняла слова Алекса совершенно серьезно.
— Согласна, — сказала она. — Надо создавать новое. А что делать с классическим искусством? По-твоему, оно должно умереть?
Вопрос привел Алекса в замешательство.
— Ну… нет, я этого не говорил…
— И все-таки, что станет с классикой, если все будут искать новые формы? — В голосе Изабель звучал вызов. — Учиться рисунку и живописи больше не надо?
— Кому-то надо, кому-то нет, — быстро пришел в себя Алекс. — Всегда остаются художники, которым близка классическая манера. Может быть, их задача в том, чтобы хранить традиции и совершенствовать мастерство. Я неделю назад вернулся с практики по рисунку. Мне нравится рисовать, но это не значит, что современное искусство для меня под запретом.
И тут терпение Эдварда лопнуло.
— Пора садиться за стол! — заявил он не допускающим возражений тоном. — Давайте-ка, молодые люди, помогите мне принести с кухни еду. Продолжим беседу за ужином, хотя я уверен, что в ближайшее время вы забудете о разговорах!
Замахиваться на французскую гастрономию перед лицом двух француженок было слишком рискованно, поэтому Дед отдал предпочтение британской кухне. Английские блюда не давали большого простора для творчества, зато не создавали у гостей несбыточных ожиданий. Уверенный в успехе, Эдвард с воодушевлением расхваливал предстоящий ужин.
— Сейчас вы узнаете, что такое воскресное жаркое! — приговаривал он, выкладывая запеченную картошку, морковь и букетики цветной капусты вокруг куска запеченного мяса. — Сегодня, конечно, суббота, а не воскресенье. Но завтра мы уезжаем, а гости у нас сегодня, поэтому обед праздничный, как в воскресенье. Думаю, вы поняли, что я имею в виду! Возьми, пожалуйста, это блюдо, Алекс, оно тяжелое. Тебе, юная леди, йоркширский пудинг, он тоже идет к мясу. Я заберу подливку, а ты, Изабель понесешь корнуэльский пирог.
Как официанты на важном приеме, они вереницей потянулись к обеденному столу. Первым шел Эдвард с фарфоровым соусником, за ним остальные, у каждого в руках блюдо с едой. Изабель подстроила шаг, чтобы идти в ногу с отцом. Алекс подхватил эстафету и подмигнул надутой Шарлотте, чтобы она сделала то же самое.
Эдвард не заметил комичности ситуации. Он сразу начал раскладывать еду по тарелкам, отмахиваясь от предостерегающих возгласов Изабель и Шарлотты:
— Ладно, ладно, всего понемногу, чтобы вы просто попробовали! Куда катится мир, люди сходят с ума из-за каждого кусочка еды! Хорошо, что мы с тобой не на диете, Алекс!
Он щедро плеснул подливки на кусок йоркширского пудинга.
— Не понимаю, как можно отказаться от такой вкусноты! Раньше пудинг подавали первым, чтобы все наелись, и больше мяса и овощей осталось на следующий день. С вами, юные леди, уловки не требуются, как я погляжу! Вы и так ничего не едите!
Воскресное жаркое
