Круг Александра - Уильям Форсчен

— Около дюжины затемнений, но его брат живет всего лишь в одном затемнении отсюда.

Затемнение? Этот Зергх забыл ему объяснить. Ему оставалось только надеяться, что он подразумевает не слишком большой промежуток времени.

— Поезжай к нему и объяви, что Кубар Таг пересек время для того, чтобы снова вас возглавить. Гонец недоверчиво посмотрел на Пагу.

— Поезжай, или тебе придется испробовать на себе остроту моего клинка.

— Я уже был сегодня свидетелем странного события на территории безволосых, так что еще одна необычная новость в донесении не изменит его характер, — сказал гонец и приподнял забинтованную руку, словно она являлась доказательством его слов. — Я передам твое послание.

Пришпорив животное, он объехал тело своего недавнего спутника и поскакал дальше.

Пага почувствовал легкое прикосновение к своему плечу и, вздрогнув, прервал медитацию.

— Мне кажется, я понимаю, что означает термин затемнение, — задумчиво произнес Кубар.

Пага заметил, что у его господина проснулось любопытство, и, поднявшись с земли, встал рядом с Кубаром.

— Обрати внимание, стало темнее, хотя на небе нет ни одного облака. Еще некоторое время назад я почувствовал, что воздух стал немного прохладнее. Ты заметил?

— Стало темнее, — с готовностью согласился Пага и снова посмотрел на странное белое светило, по-прежнему висевшее прямо над их головами, в том же самом месте.

— Оно умирает? — воскликнул Пага, пораженный внезапной догадкой, и перевел взгляд на землю, чтобы побороть свой страх.

Кубар тихо усмехнулся:

— Астрономия никогда не вызывала у тебя особого интереса, мой отважный телохранитель, Я помню, наши ученые, наблюдавшие за ночным небом, говорили мне, что некоторые звезды светят то ярче, то тусклее. Этот мир, Колбард, как его назвал Зергх, не отворачивает своей поверхности от светила, но тем не менее здесь наступает некоторое подобие ночи, когда солнце на время меркнет.

Кубар посмотрел на дорогу в том направлении, куда скрылся всадник.

— Гонец сказал, менее одного затемнения, таким образом, они здесь скоро появятся. Надеюсь, не потребуется еще одной жертвы.

Кубар посмотрел на окоченевшее тело у своих ног.

— Надеюсь, что нет. Мне кажется, те, кого мы ждем, уже приближаются, — произнес Пага ровным голосом и показал в направлении, которое выбрал всадник. В глубине души он боялся, что воины этого мира сочтут их сумасшедшими и будут вызывать на смертельный поединок до тех пор, пока они оба не окажутся мертвы.

Их по-прежнему немного смущало, что горизонт ведет себя здесь не так, как положено, но благодаря этой необычной особенности Кубар смог увидеть на загнутой кверху ленте дороги приближающуюся к ним кавалькаду всадников, на которую показывал Пага.

— Перед этой важной встречей я должен предаться самосозерцанию, — тихо произнес Кубар и вернулся в сидячее положение.

— Ну вот, теперь уже двое мертвы, — бесстрастно произнес Пага, глядя на еще один обезглавленный труп, упавший поперек первого, и свежая кровь, пролившись на гравий, смешалась с темным, высохшим пятном, оставшимся от предыдущего убийства.

По рядам окруживших их воинов пронесся удивленный шепот.

Кубар убрал в ножны меч и посмотрел в лицо лидера группы.

— Я Кубар Таг. И я унижаю свое достоинство, говоря по принуждению, но мне необходимо объясниться. Я не сумасшедший. Только сумасшедший станет лгать тем, кому он намерен служить. По крайней мере, так было в мои дни. Или гаварниане с тех пор начали вырождаться?

Он уже знал ответ на свой вопрос, поскольку Зергх рассказал ему, что пришедший из отдаленного прошлого старый обычай говорить только правду членам своего клана до сих пор действовал на Колбарде. Даже несмотря на совершенно незаметную работу речевого импланта, он чувствовал, что некоторые слова сохранили свои древние корни, а фонетические конструкции, означающие правду и ложь, совершенно не изменились. В то же время в речи присутствовало значительное количество слов, совершенно ему незнакомых, и он мог только предположить, что они заимствованы из других языков.

Все пятьдесят всадников были облачены в одинаковые лакированные кожаные доспехи, и единственной цветной деталью их костюма являлась красная лента, которой были завязаны заплетенные в косу гривы. Он знал, что среди них должен находиться истинный лидер, и его задача заключалась в том, чтобы догадаться, кто это. Оставаясь на месте, он начал внимательно осматривать каждого из них. Большинство воинов сразу же отворачивалось, некоторые пытались выдержать его взгляд, другие поспешно отводили глаза в сторону. Боковым зрением Кубар заметил, что все бросают взгляды на одного из членов группы.

Этот воин не походил на командира, по крайней мере по своему внешнему облику. Его авторитет, подумал Кубар, скорее был основан на умственных способностях, чем физической силе, и ему требовалась крепкая рука опытного воина, способного быть надежным защитником.

— Я обращаюсь к лидеру, присутствие которого нельзя не заметить, — произнес Кубар, глядя поверх головы вождя, чтобы его взгляд не сочли за вызов, — Руководствуясь своей мудростью, он должен решить, требуется ли еще одна смерть для того, чтобы доказать справедливость моих слов.

Вождь издал слабое рычание и подъехал поближе.

— Я все видел и не могу сказать, что твои слова безосновательны, но все же такое заявление… — Его голос постепенно затих.

Кубар, так же как и Пага, державший перед собой серебряный жезл, сохраняли полную неподвижность.

— Я понимаю твои сомнения и не могу тебя за это винить, поскольку для того, чтобы командовать, необходимо обладать мудростью и рассудительностью.

Он почувствовал, как вождь в душе с облегчением вздохнул. Кубар не стал для подтверждения своих слов вызывать его на смертельный поединок. По крайней мере, пока.

— Давай поговорим за едой, пока продолжается затемнение, а затем, возможно, мы вместе найдем путь к свету.

После третьей чаши мусы, когда слабый наркотический напиток начал оказывать свое воздействие, напряжение между двумя лидерами начало ослабевать.

Вождь местных гаварниан сидел на ковре, покрытом замысловатым узором, и всю группу окружал защищающий от ветра тент из бледно-зеленой ткани с повторяющимся рисунком в виде одинокого голубого цветка.

До сих пор они не проронили ни слова, поскольку тот, кто первый заговорит, потеряет лицо, и каждый продолжал смотреть в землю прямо перед собой, избегая прямого взгляда в глаза, который мог быть расценен как вызов.

Кубар находил создавшуюся ситуацию достаточно любопытной, так как ритуал с его времен сохранился почти без изменений — вплоть до того, что они оба должны были следить за тем, чтобы шерсть на их телах торчала в стороны, демонстрируя спокойную настороженность, но при этом не стояла дыбом, что могли счесть за признак враждебности, и в то же время не лежала слишком гладко, как бы выражая преклонение перед старшим по рангу.

В конце концов оруженосец, занимавший место рядом с вождем, заговорил первым, нарушив тишину:

— У того, кто называет себя Кубаром, нет младших братьев, которые могли бы говорить за него?

— Если мое имя пережило время, то ты должен знать, что мой первый брат погиб у Мутачи, второй в битве при Воллане, а третий… — Он на мгновение запнулся. — О Клиарне тебе тоже все известно. Значит, твой вопрос ко мне скрывал в себе ловушку, но на этот раз я не буду воспринимать его как оскорбление. А твой господин, сидящий здесь, не последний в роду?

Он бросил взгляд на своего оппонента, и тот ответил ему легким кивком.

— Я говорю от имени Хины, — ответил оруженосец, — второго в роду, после старшего брата Калина, чей брат, Сваника, погиб, упав с лошади, а другой брат, Ута, был убит безволосым всего лишь затемнение назад.

Кубар заметил в голосе оруженосца смущение, и его последние слова были встречены тихим рычанием собравшихся воинов. Кубар понял, что смерть от руки человека считалась здесь бесславной.

Кубар кивнул в сторону Хины, который, как единственный младший брат, оставшийся в роду, был оруженосцем тага. После того как обе стороны закончили формальное представление, обменявшись именами и историями смерти братьев, они больше не могли убивать друг друга без всякой причины. Зергх сказал ему, что этот обычай тоже сохранился, и, значит, ему удалось совершить первый шаг.

Хина отстегнул от пояса меч и положил его слева от себя. Не уверенный до конца в символике этого жеста, Кубар тем не менее повторил его, чувствуя, что он выражает доверие.

— Я не имею оснований называть тебя лжецом, — начал Хина, — но клянусь душами моих ушедших братьев, ты сам должен понимать, что хочешь, чтобы я поверил в невозможное.