Торговец счастьем - Аджи Диас

– Как-то нелепо.

– Подождите. Ваш час еще настанет.

Стром показал приглашение портье, и стражники-конструкты, скрытые под тяжелыми накидками, расступились. Пройдя по большому залу, где по обе стороны стен возвышались статуи прежних чемпионов, гости оказались на развилке, ведущей к трибунам.

– Нам на балкон, – сообщил Стром, как бы невзначай.

Туда вела винтовая лестница, которую стерегли еще двое конструктов. Те посмотрели на конверт и отступили. И тут Коул услышала первый приглушенный гул толпы. Бои начались. На зрительские трибуны мог попасть любой желающий, купи билет и взирай на зрелище. Но вот, чтобы посетить верхние уровни, нужен был особый статус или приглашение.

– Так здесь проходят гладиаторские бои? – спросила Коул.

– Не только. Есть также Гонки доблести, Игры доблести и Испытания доблести.

– Доблесть-доблесть-доблесть, – фыркнула Коул. – Странное место. Оно отличается от других зданий.

– Чем же?

– Никаких лиц, труб и проводов. Только камень, мрамор, статуи и колонны. И черт подери… мне оно нравится.

– Оно многим нравится, – мягко улыбнулся Стром. – Прекрасное место для отдыха.

Винтовая лестница с красной дорожкой вскоре кончилась, и они вошли в длинный коридор с приглушенным светом и древними фресками на стенах.

– Пришли, – сказал Стром, остановившись перед дверью №131. – Желаю приятного времяпровождения.

– Кровь и кишки. Это всегда приятно! – мрачно съязвила Коул.

Она постучала в дверь, и вскоре ей открыли. Стром остался в коридоре, а Коул вступила в полумрак персональной ложи заместителя наместника Арраса. Юноша открывший дверь, утонченным жестом указал вглубь зала и остался стеречь дверь. Почему-то крики толпы здесь не были слышны. Вместо них, из приземистого конструкта-граммофона звучала спокойная оркестровая музыка. В полутьме Коул не сразу заметила роскошный интерьер ложи: дорогие ковры на полу, картины на стенах, буфет в углу, с выпивкой в хрустальных бутылках, кожаные диваны и кресла. Как раз в одном из них прямо перед самым окном сидел господин Крит. Коул молча подошла, ожидая, когда тот заговорит.

– Как думаешь, кто победит? – спросил старик, глядя вниз на арену.

Коул подошла поближе и только сейчас увидела, что балкон огражден толстым стеклом. Зрители внизу сходили с ума! Сотни, а возможно и тысячи людей, скрытых в темноте, вскакивали с мест, махали кулаками и хлопали в ладоши, всячески высказывая свое возмущение или восхищение. Услышать их ругательства или увидеть лица было невозможно, но Коул хорошо представляла, что там творится. Окинув взглядом трибуны, Коул глянула на соседние балконы, установленные почти у самого потолка и так же защищенные от шума.

Под светом больших прожекторов на покрытой песком арене дрался маг и воин-иглоликий. Долгожданный бой непобедимых фаворитов этого года.

– Один с Телоса, другой родом из Аварры, но всю жизнь прожил в столице, – любезно пояснил Крит. – Бой только начался.

Маг в рунных перчатках и длинной мантии всячески избегал близкого боя, метал в соперника пурпурные молнии и сферы из синего огня. Иглоликий тоже был не прост. Вооруженный длинным мечом, светящимся призрачно-зеленым огнем, он совершал почти невозможное: отбивался от магических зарядов, словно от стрел, уходил от них, исчезая на несколько секунд в яркой вспышке и подходил все ближе.

– Он рассеивает магию врага, – пояснил Крит, внимательно следивший за боем. – Ты знаешь, что изначально преторианцы были созданы не для защиты императора, а для убийства различных монстров и магов? – он бросил на гостью короткий взгляд. – Каждый из них делал то же самое, что делает сейчас этот иглоликий.

Бойцам на вид было около тридцати, достаточно опытные и сильные, чтобы не терять голову в пылу схватки и показать достойное представление толпе. Для них самым главным сейчас являлась тактика, понять слабости противника и спрятать свои.

– Они только разминаются, – наконец решила заговорить Коул. – Сейчас трудно сказать, кто победит. Я бы поставила на мага.

– Хм. Зря. Я думаю, победит Полумесяц. Это прозвище того воина.

Крит жестом предложил сесть в соседнее кресло, и гостья не заставила себя ждать.

– Будешь чего-нибудь? Алкоголь или еды?

– Нет, спасибо.

– Извини, что откладывал наш разговор, но мне нужно было уладить дела, – сказал Крит и задумчиво потеребил странную брошь у шеи.

– Ничего страшного.

– Я сожалею, что так получилось с домом и твоим наследством.

– Нет.

– Что? – Крит отвлекся от боя и посмотрел на гостью.

– Не сожалеете. – Коул было сложно сдерживать свою злость, и она чувствовала, как сейчас наговорит чего-то лишнего. То странное ощущение, когда падаешь и ничего сделать не можешь. Ее постоянно так заносило. Логика предупреждала о неприятностях, но к сожалению, оставалась проигнорированной. – Вы специально это подстроили, чтобы отобрать у меня дом. Вы забрали деньги моих родителей. А теперь повесили долг. Заставляете носить одежду, которая вам нравится. Вы ни о чем не жалеете. Все идет по вашему плану, так что не надо делать из меня дурака.

Крит ничего не ответил и отвернулся, посмотрел, как воин подступает все ближе к магу. Тот слабел под яростным натиском клинка иглоликого. Казалось, молнии, исходящие из рунных перчаток, вот-вот иссякнут. Между противниками оставались считанные метры.

– Подумать только, – задумчиво произнес Крит. – ведь всего несколько столетий назад при рассвете Империи здесь казнили язычников и рабов на радость горожан. Ты знаешь, что публичные казни до сих пор не отменили?

– Это угроза?

Крит улыбнулся.

– Нет. Твои суждения обо мне ошибочны. Мне нет дела до инсулома и твоих долгов. Я искал тебя, чтобы предложить работу, особую миссию. Я очень сожалею, что со мной нет твоего отца, при нынешних обстоятельствах он был бы очень кстати.

– Какая миссия? – спросила Коул. – Какие обстоятельства?

– Я хочу восстановить Орден.

– И?

– И для этого мне нужна ты. Серре необходимы преторианцы.

– Меня это не касается! – буркнула Коул.

– О, еще как касается. Ты дочь одного из самых доблестных и благородных рыцарей, которых знала Империя. Ты последняя из Марсов. Таково твое предназначение.

– Нет. Мне плевать на политику и ваши интриги.

– Тогда… – протянул Крит. – Будет тяжело уладить вопрос с твоим долгом.

– Это шантаж.

– Я предлагаю тебе возможность прожить осмысленную и насыщенную жизнь. Деньги, влияние, известность. У тебя будет все, чего ты пожелаешь. И главное, – Крит снова повернулся к ней и посмотрел прямо в глаза. – рядом будут твои близкие. Люсьен.

Стоявший у двери юный прислужник кивнул и вышел.

– Что вы задумали? – настороженно спросила Коул, хмуря брови.

– Ничего, – пожал плечами старик и снова улыбнулся.

– Как бы вы меня не запугивали, чем бы не угрожали, вам меня не сломить! Я не буду вашей собачкой!

Крит засмеялся, глядя на нее каким-то странным взглядом, полным снисхождения. Так обычно смотрят родители на своих маленьких детей, несущих какую-нибудь глупость.

– Ты знаешь, что такое кадуцей? – спросил Крит и продолжил, не дожидаясь ответа. – Во времена Адама, кадуцей являлся символом примирения и переговоров. Позже философы древности стали придавать ему иное значение. – Крит указал на свою брошь. – Змея с двумя головами символизировала ключ между светом и тьмой, добром и злом. Без одного – нет другого. Преторианцы следовали этой философии и изображали кадуцей на своих знаменах и доспехах. Они были не просто воинами или охотниками на монстров, а являлись и судьями, послами, учеными. Теми, кто стоял выше таких абстрактных понятий, как «добро» или «зло». Не каждое доброе дело влечет за собой благо, не каждое злодеяние приносит горе. Истина слишком тонка и всегда скрыта где-то по середине. И порой преторианцам приходилось жертвовать самым дорогим. Я хочу, чтобы ты был выше добра или зла в том их значении, как привыкли думать люди. Я хочу, чтобы ты стал носителем идеи кадуцея.

– Змееносцем? – криво ухмыльнулась Коул, глядя на брошь собеседника. На короткое мгновение ей показалось, что тянущиеся друг к другу змеиные головы вот-вот сомкнут незаконченное кольцо.

Люсьен вернулся, но уже не один. Коул хотела что-то сказать, но, увидев спутницу юноши, вскочила из кресла.

– Мерил?! – выдохнула она.

– Коул!

Девушка в длинном синем платье с аккуратной шляпкой, из-под которой выглядывали золотые волосы, пулей пересекла комнату и заключила Коул в объятия. Та чуть не упала, с трудом удержав равновесие. Тут же последовали громкие, бесстыжие поцелуи. От счастья голубки даже забыли о присутствии достопочтенного господина Крита.

– Что… что ты здесь делаешь? – наконец спросила Коул, с трудом дыша.