Железнодорожница 2 - Вера Лондоковская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да тоже глушили, но не так сильно. Кое-что удалось разобрать. Видишь, как они делают? Сами обо всем умалчивают и другим не дают рассказать!
— Честно говоря, очень хотелось послушать, — протянула я обиженно, — у нас-то дома даже радиолы такой нет!
Интересно, а до расставания Альбина слушала с Димой такие передачи? Почему-то мне кажется, нет.
— А помнишь, как мы слушали и «Голос Америки», и радио «Свобода» у меня дома?
— Конечно, помню, — тепло улыбнулась я, стараясь, чтобы волосы на голове не поднялись дыбом. Значит, все же слушали. Поэтому он так свободно и разговаривает со мной на такие темы.
— Все-таки гласность — великое дело. Ну нельзя замалчивать такие вещи! Например, про «Обухов» — полная тишина! Люди догадки строят, сколько человек на самом деле там погибло. У матери знакомая в Управлении портом работает, так с нее подписку взяли, чтоб никому ничего не рассказывала!
— Серьезно?
— Серьезнее некуда, — подтвердил Дима, — как судно перевернулось в начале мая прямо у причальной стенки, да как слухи по городу поползли, мама сразу у этой знакомой спросила. А та ей, мол, извини, но я подписку давала не разглашать подробности. Могу лишь сказать, что официально погибли девять человек. Мама говорит, а на самом деле сколько? В ответ — тишина. Но там не может быть всего девять человек. Ты, кстати, видела этот ужас?
— Я? Нет, как-то не ездила в сторону порта.
Да и попала я в это время не в начале мая, а в конце, так что…
— Ладно, как домой вернемся, я тебя туда свожу, посмотришь. Такая громадина — и лежит до сих пор на боку у пирса.
— Кошмар! — я живо представила себе эту картину.
— Ну, это же плавбаза, — продолжал кипятиться Дима, — представляешь, какой там был экипаж, не меньше тысячи человек! И как раз на следующий день должны были в море выходить. Соответственно, почти все на борту были. А еще провожающие, а еще девицы легкого поведения.
— О, про девиц этих мне как-то дед рассказывал, — встрепенулась я, — у нас одна такая живет во втором подъезде. Каждое судно встречает и провожает. Деньги зарабатывает несусветные! Но и пьет много, наверно, скоро сопьется. Кстати, был разговор о каком-то судне, которое начало крениться и потом затонуло. И вроде как эта девица вместе с другими в воду прыгнула, чтобы спастись. И еще много людей бежали по правому борту.
— Так это, наверно, про «Обухов» и был разговор! И, главное, тишина во всех газетах, тишина в новостях, как будто и не было ничего. Зато кордон милицейский поставили, чтоб людей разгонять. Чтобы не стояли и не рассматривали место трагедии. А «Голос Америки» сразу передал!
— И что они сказали, какие подробности?
— Да особых подробностей они не знают, наши же все засекретили. Но хотя бы сообщили об этом! А у нас молчок. Разве ж можно скрывать от народа такие вещи? Да что говорить, в этом они все! — с досадой сказал Дима.
— Да, — вздохнула я, — уж причины аварии могли бы людям рассказать. Хотя бы для того, чтобы больше такого не было. Я вообще не понимаю, как судно могло затонуть у причальной стенки? Значит, загрузили неправильно, остойчивость не рассчитали?
— Да ничего туда не грузили, это же плавбаза, а не торговое судно! Они в море рыбу добывают и обрабатывают. Туда привезли к рейсу продукты, воду, топливо.
— Так, может, воду в левые танки закачали, а в правые нет? Или наоборот? Но как так можно было?
— Русский «авось», — развел руками Дима, — а может пьяные все были. Все-таки завтра в рейс, полно провожающих на борту. Все же как думают? А, никогда ничего не случалось и сейчас не случится. А оно вон как! Ой, Альбина, слушай, а я до сих пор поверить не могу, что это ты, именно ты сидишь сейчас рядом со мной! Поверить не могу! Я ж даже мечтать о таком не мог. Еще совсем недавно даже не думал!
— Но ты рад, что мы вместе?
— Спрашиваешь! — глаза его заблестели притворным упреком.
— Я тоже очень рада. И тоже подумать не могла, что мы будем вместе. Я же все думала — семья, все такое. А потом вдруг поняла — Вадим ведь меня не любит. Ни меня, ни Ритку. И не любил никогда. Может, лучше дать ему свободу, и пусть найдет себе другую женщину, с которой ему будет хорошо?
— Я так понял, у него другие интересы в жизни, — усмехнулся Дима, а во взгляде засквозила ревность, — напиться и валяться. Так что ему не до любви, не его это тема. И ведь так много народу пьет! А почему люди пьют? Да потому что просвета не видят. Ради чего вкалывать, к чему стремиться?
— Ну как это? — не согласилась я. — Вадим ушел из своего гаража, устроился в море на торговое судно. Знаешь, сколько он зарабатывать будет, и в чеках в том числе? Мир повидает, сейчас вот рейс в Бразилию. А еще заходы по пути в другие иностранные порты.
— Ну, повезло ему, что скажешь. А сколько людей на берегу работают и не имеют таких возможностей? И вроде денег достаточно, а в магазинах дефицит! Все доставать надо!
— Зато, когда достанешь, это такое удовольствие! И когда хоть кусочек блата где-то имеешь, так приятно!
— А так не должно быть! — продолжал спорить Дима. — Должно быть, как в других странах — в любой магазин зашел, и купил спокойно, что тебе надо!
— Слушай, Дима, а тебе для службы не опасно «Голос Америки» слушать? И такие разговоры вести?
— Господи, Альбина! Ну ты что, меня не знаешь? Я же не дурак. Зачем бы я на службе такие разговоры вел? О чем мы с тобой беседуем, дальше нас не идет, ведь всегда так было.
Ну точно, Альбина не только любимая женщина, но и единомышленница.
И Дима явно недоволен тем, что власти замалчивают информацию о всяких происшествиях. Гласность ему подавай! Интересно, а если бы он увидел заголовки новостных лент из двадцать первого века? Где пишут все подряд — что надо и не надо. «Мужчина из одного
