Чудесная чайная Эрлы (СИ) - Корсарова Варвара

– Тогда пришлю прислугу, чтобы навела там порядок.

– Я сама справлюсь!

– Как знаешь, – сухо произнес Петер – обиделся.

Он надел шляпу и ушел, даже не попробовав печенья – сослался на то, что ему нужно быть в конторе.

Я потерла лицо руками, стараясь прогнать неприятное чувство.

Петер – отличный малый и хороший друг. Но права Алекса: порой он бывает ослом. Благородным, честным, но ослом! Уж если что вобьет себе в голову, то это не выбьешь и скалкой.

И как мне теперь с ним помириться?

Не прошло и двух минут, как дверь отворилась, впустив Алексу.

– Встретила Петера, – объявила она. – Какая муха его укусила? Шел надутый, несчастный. Как в тот раз, когда я подложила ему в карман петарду, и та прожгла его любимый сюртук.

– Я его обидела, – призналась я со вздохом. – Отказалась от помощи.

– Надо же, какой неженка, а еще фабрикант, – фыркнула Алекса, но ее щеки порозовели, как всегда, когда мы говорили о Петере.

Я усадила Алексу за стол, налила ей кофе, выдала печенье и рассказала о приключениях в библиотеке – взяв с подруги клятву, что ни одна живая душа в городе о них не узнает.

Алекса выслушала до конца и лишь потом разразилась проклятиями.

– И что нам теперь делать? – задала она вопрос, который мучил и меня саму.

– Будем искать с призраком общий язык. Или способ выдворить его из дома.

– Хочешь начать прямо сейчас? – Алекса зябко повела плечами. – Я конечно, готова, но вся эта черномагическая дрянь мне шибко не по душе. Привидения – это чертовски плохо, Алекса. Когда я жила с отцом в Мерстаде, к нам заходили в лавку моряки. Они рассказывали истории о морских призраках. Эти байки до сих пор снятся мне в кошмарах. Знаешь, что давным-давно капитаны платили некромагам, чтобы те зачаровывали носовые фигуры? Для устрашения пиратов. Некромаги подселяли в фигуры частичку души матроса, которого вешали на рее за преступления. Поговаривают, некоторые фигуры до сих пор торчат на кораблях. Порой по ночам они оживают и прокрадываются в кубрик. А утром один из матросов не просыпается. У него все горло...

– Стоп! Хватит! Ты меня уже достаточно ободрила, – заметила я с сарказмом.

– Я многое повидала в жизни, – мрачно сказала Алекса. – Была знакома с настоящей портовой ведьмой. Да-да, не смейся! Она ходила к причалу в полночь и спрашивала совета у утопленников. Дельные вещи советовали, между прочим... Ведьма рассказывала об анаман-либри – книгах, в которых живут души людей. Они редко довольны своей участью и рады выместить злость на живых. Надо хорошенько подготовиться, прежде чем лезть на чердак.

– С этим я согласна. Чест дал книгу, написанную магистром из Афара. Попробую ее прочесть и поискать что-нибудь о привидениях.

– Если боишься оставаться в доме с призраком, можешь переселиться ко мне.

– Призрак не так страшен, как твои железяки и мусор. У меня есть защитница... Занта! Иди сюда. Вот тебе сухарик...

Занта схватила сухарик обеими лапками и с аппетитом в него вгрызлась. Альфина выглядела спокойной и веселой, что значило, что призрак и не думал спускаться в дом.

Остаток дня мы провели с Алексой очень приятно. Испекли вишневый пирог для Честа, сделали карамельную помадку с морской солью и бисквит, который пропитали сладким молочным кремом. Завтра отошлю лакомства в лавки, где взяла товаров в долг – нужно отблагодарить всех, кто отнесся ко мне по-доброму.

За окнами начало темнеть, когда в заднюю дверь, выходившую в глухой тупик, кто-то едва слышно поскребся, а потом два раза стукнул.

Знак был зловещий. Мы с Алексой мигом стихли и переглянулись. Через эту дверь никто и никогда не ходил, и открывала я ее редко. И кто же явился теперь, ближе к ночи, да еще дает знать о себе так странно?

Алекса взяла кочергу и заняла позицию у косяка. Я на цыпочках подкралась к двери и приложила к ней ухо.

Занта муркнула, подошла к двери, навострила уши и насмешливо хихикнула, закрывая морду лапкой.

– Эрла, открой! Это мы, – послышался шепот фонарщицы Лиллы.

Я с облегчением откинула засов, и Лилла скользнула в щель. Она была закутана в шаль до бровей, как будто не желала, чтобы ее узнали. Но учитывая, что в руках у нее были ее рабочие инструменты, тайну ее личности разгадал бы и ребенок.

Лилла явилась не одна. За ней в кухню просочился книготорговец Чест, одетый в теплый меховой жилет и вязаную шапку с кисточкой, без которых не выходил на улицу даже летом. Следом вошел тюремный комендант Олд.

В кухне сразу стало тесно.

– Думаю, нас никто не видел, – деловито сообщила Лилла. – Мы шли переулками. Правда, встретили точильщика Тиля, эту крысу гнилозубую. Но мы сказали ему, что идем на свалку поискать медных обрезков на продажу.

– Зачем?! Почему бы вам не войти обычным способом? – изумилась я. – К чему эта конспирация?

– Как к чему? – всплеснула руками Лилла. – Тебе запрещено торговать. Если комиссар увидит, что к тебе идут покупатели, тебя вернут в каталажку. А нам-то где тогда хорошего чаю выпить, скажи на милость?

– Так вы пришли выпить чаю?!

– И съесть ванильных сухариков, – добавил Олд. – Есть свеженькие?

– Я бы не отказался от вишневого пирога со взбитыми сливками и чашечки Электри Фруктус, вашего осеннего чая для укрепления веселого духа, – скромно попросил книготорговец Чест. – Вот, возьмите!

Он протянул корзину, полную фруктов.

– Давай, девочка, шевелись! – прикрикнула Лилла, пока я хлопала глазами и разевала рот. – Скоро и другие подвалят. У тебя даже чайник не поставлен! Смотрю, ты совсем обленилась на тюремных харчах. А ну, руки в ноги!

И я помчалась ставить чайник.

Алекса проводила гостей в зал, а я торопливо нарезала и выкладывала на блюдо бисквит, пирог и печенье, выдавливала сок из апельсинов, доставала гвоздику и корицу.

Чай Электри Фруктус – лучшее, что можно придумать для холодных осенних вечеров.

Вылила сок полдюжины апельсинов в кастрюлю, добавила равное количество воды, палочки корицы, зерна гвоздики и поставила смесь на средний огонь. Цитрусовый аромат мигом наполнил кухню, отзываясь на губах горьковатой сладостью.

Как только смесь деликатно забулькала, добавила в кастрюлю две чайных ложки своего лучшего рассыпного черного чая, который хранился для особых случаев. Он давал напитку рубиновый оттенок и имел терпкий привкус чернослива и роз.

Сняла кастрюлю с огня, укутала ее шалью и оставила на пять минут. И только после этого добавила мед. Выбрала темный, гречишный, необыкновенно душистый, цвета застывшей смолы.

Перелила чай в прозрачный стеклянный чайник, чтобы все могли насладиться янтарным цветом напитка, вобравшего в себя спелое летнее солнце.

Увы, ни одной магической формулы для укрепления свойств чая я произнести не решилась, не зная, как откликнется печать запрета на использование витамагии. Но исходивший от чая аромат уже был подлинным волшебством.

Разве это не чудо – принести позднее жаркое лето в холодный осенний вечер?

За хлопотами едва успевала открывать заднюю дверь – гости продолжали прибывать. Пришли вдова Кордула, астролог Аркандор, художник Вермиль, сапожник Пульц и торговка Гейла со своей заклятой подругой и соперницей Соной – верные завсегдатаи моей чайной.

Гости прокрадывались тайком, говорили шепотом и наслаждались ситуацией. Все пришли не с пустыми руками – кто принес муки, кто яиц, кто меда, сыра или сухофруктов.

Из зала неслись смех и оживленные голоса.

Наконец, я вышла к гостям с полным чайником. И растерялась, не узнавая комнаты.

Гости сдвинули столы в центр и уселись по кругу. Кто-то плотно занавесил все шторы, в углах стояла темень, но камин ярко пылал, заливая центр комнаты желтым светом, и повсюду – на прилавке, на шкафах, на полу – стояли свечи. Их пламя отразилось в чайнике, и внутри напитка загорелась россыпь волшебных огней.

За окнами посвистывал ветер да торопливо стучал дождь, но в комнате было тепло, сухо и празднично. Потрескивали фитили, звенели чашки, и мурлыкала Занта.