Банджо - Джек Кертис

- Ну, Гэс, ты показал высший класс.

- Ты ранен, Джим? - спросил Гэс.

- Просто царапина. Нам надо быстренько добраться до моей сестры. Она живет совсем рядом отсюда, за углом.

Гэс поднял раненого на руки, и продолжая крепко держать в руке сумку, понес его по улице. Завернув за угол и пройдя несколько шагов, он увидел металлическую лестницу, зигзагами взбирающуюся по фасаду здания.

- Это здесь. Квартира двадцать один, - сказал Джим.

Быстро поднимаясь по ступенькам, Гэс проговорил:

- Я вызову "скорую помощь".

- Нет, нет, не надо, Гэс, не надо! Послушай меня. Теперь придется еще объясняться с полицейскими. А пока нужно отдышаться и все обмозговать.

- Не волнуйся, я в полном порядке, - сказал Гэс, заходя в коридор и останавливаясь у деревянной лакированной двери с выпуклыми цифрами "21". Не постучав, он повернул ручку и толчком ноги открыл дверь.

Из ванной выходила обнаженная женщина, держа в руках полотенце. Гэс успел увидеть, что она высокого роста, ему под стать, но при этом грациозна и пропорционально сложена; мелькнули соски, ямка пупка, еще влажные курчавые волосы в низу живота - и в следующее мгновение она исчезла. Да так быстро, что, учитывая его состояние, он вообще не был уверен, что кого-то видел. Дверь комнаты, куда она юркнула, плотно закрылась. Оглядевшись вокруг и увидев у стены диван, Гэс положил на него Джима.

- Джим, - сказал он тихо, - вот мы и дома. А теперь я вызову врача, ладно?

- Лучший врач для меня - мой доктор Банджо. - Джим улыбнулся.

Гэс стянул с Джима залитый кровью пиджак, потом рубашку и майку, обнажив худой торс с выпирающими ребрами; еще совсем недавно гладкая, блестящая черная кожа на груди Джима была разворочена, все забрызгано кровью; рана была огромной, раскрытой, обнажившей кости и мясо. В Джима попал заряд крупной дроби.

- Братец Джим, - сказал Гэс, - знаешь, похоже на то, что ты принял в себя немножко свинца.

- Да? А вот боли не чувствую. Только все какое-то онемелое.

- Джим, я хочу для тебя что-нибудь сделать, - сказал Гэс медленно, но вот не знаю, что.

- Не беспокойся обо мне, мистер фермер. - Голос Джима слабел. - Но знаешь что? Не мог бы ты как-нибудь позаботиться о Бесси? Я когда-то, когда ей так нужна была моя помощь, ее сильно подвел, а теперь мне хотелось бы...

- Джим, тебе не надо много говорить. Я сделаю все, что нужно. Обещаю.

- Темно тут как-то... - с трудом проговорил Джим. - Пока, пахарь, пока, старое банджо...

- Джим, Джим, - воскликнул Гэс в отчаянии, - Джим, не уходи! Держись!

Но держаться было не за что, кроме десятка кусков свинца в груди и в животе. А свинец был глух, слеп, равнодушен, холоден и тянул в вечную ночь.

Входная дверь с грохотом открылась; из боковой комнаты выскочила та высокая женщина, которую, войдя, мельком видел Гэс.

В комнату ввалился большой, тяжелый Мориарти; лицо у него, как всегда, было красным; костюм плотно облегал его телеса; в руках он держал короткоствольный пистолет. Он чуть не столкнулся с женщиной.

- Что здесь происходит, Бесси? - заорал Мориарти, ухватив ее свободной рукой за плечо. - Я пришел сюда по следам крови.

Женщина не попыталась высвободиться. Мориарти еще крепче ухватил ее ему явно нравилось причинять ей боль.

- Раскалывайся, сука!

- Если ты перестанешь мне делать больно, я тебе тут же все скажу. Она придвинулась ближе к полицейскому. - Мой брат ранен.

Мориарти отстранился от нее; выставив вперед челюсть, он пристально всматривался в нее, пытаясь определить, говорит ли она правду. Но вместо этого увидел в выражении ее лица нечто, что заставило его спросить:

- Ты что, опять эту пакость нюхаешь, а? Тьфу, мерзость! Между прочим, я еще не получил того, что мне причитается.

- Иди сюда, Мориарти, - сказал Гэс, вставая с колен у дивана, на котором лежал Джим. - Деньги у меня.

Мориарти поднял повыше свой пистолет и двинулся к Гэсу, всматриваясь в полумрак.

- А, я, кажется, тебя знаю, мистер.

- Убери свою пукалку, а то я тебе ее в нос засуну.

Мориарти, пораженный уверенным тоном Гэса, опустил пистолет.

- Я тебя арестую за убийство, - сказал он не очень уверенно.

- И кого же я убил?

- Тони Керчански лежит там, на улице, в голове у него дырка.

- А кого ты будешь арестовывать за смерть моего друга? - спросил Гэс.

Мориарти подошел еще ближе и пригляделся. Рассмотрев Джима, он сказал:

- Дело дрянь.

- Чистая прибыль тебе, - сказал Гэс, беря в руки пиджак Джима.

Он пошарил по карманам, нашел конверт и вручил его Мориарти.

- Это тебе. Ведь ты живешь только для этого, а? Пойди, устрой себе на эти деньги обед в свою честь.

Мориарти, ничего не сказав, взял конверт и пошел звонить по телефону. Гэс повернулся к женщине, которая стояла в самой темной части комнаты, высокая и загадочная. Она любила темноту, бархатную, плотную темноту, в которой можно спрятаться.

- Мисс Криспус, - сказал Гэс, - Джим был моим лучшим другом.

Гэсу показалось, что она неуверенно стоит на ногах, но в следующее мгновение она, покачнувшись, уже шла к нему. Ее движения были удивительно грациозны, текучи. Когда она вошла в полосу пятнистого света, пробивавшегося сквозь зашторенное окно, Гэс смог получше рассмотреть ее: изогнутые брови, прямой нос, светло-коричневая кожа.

У Гэса перехватило дыхание. Все происходило слишком быстро. Ему показалось, что он знает ее уже очень давно. Что она ему являлась в мечтах и снах, эта потерянная и вновь обретенная нубийская красавица. Это все уже было, давно, тысячи лет назад. Она была Нефертити, царица Египта, а он Хирам из славного города Тира; на пути из Финикии он встретил ее в Фивах, и сердце его оказалось в плену египетской красавицы; эта любовь принесла ему высочайший восторг и величайшую боль. Эта любовь пережила века. И в этот момент, в полутемной, жаркой комнате воплотилась снова. Трагедия и экстаз древней любви в мгновение ока возродились, соединили его и ее в восторге мгновенного узнавания, мгновенного взаимного влечения, в мгновенно вспыхнувшей и связавшей их прочнейшими узами любви.

- А ты, наверное, Гэс. Мне Джим говорил о тебе. А я Бесси.

Еще до того, как она начала говорить, Гэс знал, как будет звучать ее голос. В ее огромных, расширенных глазах было нечто неестественное; зрачки казались бездонными колодцами, голос звучал тихо, словно она была в полусне. Гэс вспомнил слова Мориарти и догадался, что она находится под воздействием кокаина. Хотя Гэс прожил в Канзас-Сити всего несколько месяцев, он уже научился распознавать признаки кокаинового кайфа.

Она догадалась, о чем он думает.

- Да, Гэс, ты прав, я сижу на белом порошке. Но это ничего не значит. Что мне оставалось делать? Ведь тебя рядом не было.

- Ладно, Бесси, - сказал Гэс, - но теперь-то я здесь, рядом с тобой. И с этой пакостью для тебя покончено. Извини, что я так круто беру, но ничего уж с этим не поделаешь. Я должен был это сказать. Нам надо сразу обо всем договориться, знаешь, чтоб потом не было обид.

- Да, я понимаю, мистер Красавец, - кивнула она. - Понимаю, понимаю.

В комнату после переговоров по телефону вернулся Мориарти. На лбу у него застыли капельки пота, но глаза, обрамленные жировыми складками, смотрели все так же остро и проницательно; пистолет был у него уже не в руке, а в кобуре. Он подошел к Бесси и попытался положить ей руку на бедро, но она отодвинулась от него своим текучим, грациозным движением, и рука нашла только пустоту.

- Мистер, - сказал Гэс, - с сегодняшнего дня держись от Бесси подальше.

- Дай ей доллар и можешь держаться к ней очень близко, и с какой угодно стороны. Чтоб тебе было известно, деревенщина, она просто черномазая проститутка. На кой она тебе нужна? У нас есть дела поважнее. Нам нужно подумать, как объяснить всю эту стрельбу и эти трупы. В конце концов, есть же в этом городе закон!

- Ну конечно, есть, - согласился Гэс. - Один закон для одних, другой закон для других.

- Ладно, ладно, сейчас о другом разговор. Значит, так. Запомни, как дело было. Тони напал на Джима. Они стали палить друг в друга. Один умер тут же, а другой чуть позже. Но никто больше не стрелял. А по убитым тосковать никто не будет.

- Может быть, по Тони и не будут. Жалко только, что за Смерть Джима заплатил один Тони, - сказал Гэс.

- Ну, не только Тони.

- А на кого они работали?

- А ты догадайся.

- Мики Зирп?

- Я ничего не говорил, ты сам сказал это. Моя забота сейчас - уладить это дело так, чтоб поменьше было всякой писанины.

- Ну тогда топай, делай, что положено.

- Я пришлю сюда коронера1. Он заберет останки, - сказал Мориарти после краткого обдумывания. - Ну, я думаю, с этим все. Сумка у тебя?

- Можешь не сомневаться. И я сам доставлю ее.

- Ладно. Но помни, будешь наступать мне на мозоли - наживешь себе головную боль. Но такую, которую не лечат, - сказал Мориарти. - Я просто выполняю то, что мне поручают. Старый Фитцджеральд беспокоился насчет сумки.