Убийство в Балларатском поезде - Керри Гринвуд

Апатичная девица, одетая лишь в заляпанную шелковую сорочку, покосилась на хозяйку.

– Джентльмен в четвертом номере отдал Богу душу, – сообщила она равнодушно. – Нужно позвать парней да выволочь его. Мне сразу его дыхание не понравилось: весь посинел и отдувался как кит. Привет, Клара! Что ты делаешь в этой обители порока?

– Привет, Сильвия! Вот, одну девчонку разыскиваю.

Сильвия смахнула с лица обесцвеченные курчавые волосы и покосилась на Фрину.

– Не больно ты похожа на спасительницу заблудших душ, – заметила она. – Зачем тебе эта девчонка?

– Хочу отвезти ее домой, – сказала Фрина. – Отец без нее совсем извелся.

– Бог мой, хотела бы я иметь такого отца!

– Так ты знаешь ее, Сил?

– А плата будет?

– Возможно. – Клара переглянулась с Фриной.

– Ага, что ж, эта новенькая у Чикагского Пита. Но будь поосторожнее, Клара. Это крутая публика. Я видела девчонку сегодня днем. Вроде как она была не в себе. Сразу видно, что здесь недавно. У Чикагского Пита все девчонки такие.

– На наркотиках?

Сил пожала роскошными плечами.

– Может, и так.

Фрина сложила пятифунтовую банкноту и сунула ее в руку Сильвии. Они с Кларой вышли на улицу.

– Чикагский Пит?

– Янки. Говорят, был гангстером, но здесь чего только не наслушаешься. Пойдем, вон вход.

Фрина и Клара из укрытия рассматривали двухэтажный дом с крыльцом из темного кирпича.

– Как мы туда пройдем? Можем мы ее как-нибудь выманить?

Клара усмехнулась распухшими губами, обнажив на удивление белые зубы. Она порылась в карманах и достала нож.

– Даже Чикагскому Питу негоже со мной шутки шутить, – прошипела она.

Фрина подумала о том, какую стихийную силу она выпустила на эту улицу, но потом решила, что Гертруд-стрит может и сама о себе позаботиться.

– С какой стороны войдем? – спросила мисс Фишер.

– Через парадную дверь, – решила Клара и направилась по внушительной каменной лестнице к массивной закрытой двери.

Она постучала особым способом – видимо, это был секретный код, и дверь приоткрылась. Какой-то тип с простоватым лицом молча уставился на уличную девицу и Фрину в мехах.

– Чего надо? – спросил он с неприятным американским акцентом.

– Ты, что ли, новичок? – насмешливо поинтересовалась Клара. Ростом она доходила ему лишь до второй пуговицы на жилете.

– Ага, только недавно сошел на берег, а в чем дело?

– Я Клара, позови-ка мне Чикагского Пита, смекнул?

– С чего это я должен его звать?

– Потому что если ты меня не знаешь, то уж Пит знает отлично, и он тебе башку свернет, если со мной не повидается; мы кореша, Пит и я.

Привратник впустил их внутрь, в прибранный холл и, тяжело ступая, поплелся вверх по лестнице.

– Кореша? – переспросила Фрина, заметив решетки на окнах, выходивших на улицу.

– Ну да, кореша. Он утверждает, что я напоминаю его младшую сестренку. Он чудной, как девятидолларовая купюра, Пит этот. Да вот он идет. Дай-ка мне фотографию, я с ним сама потолкую.

Чикагский Пит оказался дохляком – здоровенный, но слабак. Возможно, когда-то он был привлекательным, но теперь его лицо было изуродовано до неузнаваемости: будто рассерженный ребенок мял мокрую глину нетерпеливыми пальцами. Глаза у него были темные, пустые и холодные, словно могильные камни.

– Клара! Где ты пропадала целую неделю, малышка? – Голос оказался приятным, мягким, с ярким южным акцентом.

– Дела были, – объяснила Клара. – У меня тут к тебе предложение, Пит, хочу, чтобы ты оказал мне одну любезность.

– Проходите. Хозяин провел их в комнату, которая была украшена складками и сборками пастельных тонов, словно викторианский будуар. – Знаю, что ты не пьешь, малышка, но у меня есть лимонад. А может, найдется еще и хороший кентуккский бурбон для твоей подружки, что скажешь?

Фрина взяла бокал. Клара присела на край стола, демонстрируя свои тощие, заляпанные грязью ноги. Они произвели странное впечатление на Чикагского Пита.

– Почему ты не носишь те красивые шмотки, что я купил тебе, мисси? Ты меня огорчаешь, когда расхаживаешь почти босиком.

– Работа такая, – отрезала Клара. – Слушай. Мы хотим выкупить одну из твоих девчонок. Это моя подруга Фрина; она представляет другого человека, и нам не нужны проблемы.

– Какую вы хотите?

Клара протянула фотографию. Глаза Чикагского Пита сузились.

– Эту? Эту забирайте. Повар утверждает, что она вроде как заговоренная.

– Что? Это черное чудовище снова у тебя на кухне? Да что он понимает!

– Попридержи язычок, мисс. Он и доктор, и джазист из Нового Орлеана, и священник вуду. Он сразу может распознать заклятие. Она такая ничегошеньки не стоит, эта куколка. А я выложил за нее…

Он запнулся, прикидывая, какую сумму разумно назвать для торгов. Фрина усмехнулась. Цена ей была безразлична. Господин Харт готов был выложить любые денежки. Но ее интересовало заклятие.

– Может, ее накачали наркотиками? – спросила она.

Чикагский Пит покачал своей обезображенной головой.

– Нет. А если и так, это не похоже ни на один из известных мне порошков. Я распоряжусь привести ее. Подождите.

Он подошел к двери и отдал распоряжение привратнику, а затем сказал Фрине:

– Ею еще не воспользовались толком. Так что она почти не пострадала. Почти. Сколько вы можете предложить?

– А во сколько она обошлась вам?

– Сто фунтов.

– Сто двадцать.

– Двести.

– Сто пятьдесят.

– Сто девяносто. Вот она. Поздоровайся с этими милыми дамами, куколка.

Девушка казалась безвольной, взгляд ее ничего не выражал. На ней была большая, не по размеру ночная рубашка, а ноги – босые. Фрина заметила, что все тело у нее было в синяках.

– На ней ведь была какая-то одежда? – заметила мисс Фишер. – Пусть кто-нибудь ее принесет. Оденьте ее, а я хочу поговорить с вашим джазистом.

– Если хочешь с ним переговорить, он на кухне. Но не думаю… – Клара указала, куда идти, Фрина вышла и направилась мимо привратника в заднюю часть дома, откуда доносились запахи пищи.

– Креветки с рисом и горошком, – сказал худой черный мужчина, указывая на кастрюлю. – Очень вкусные. Что вам угодно, мисс?

– Я бы хотела снять заклятие с Габриэлы Харт, – объяснила Фрина и повторила то же самое по-французски. Старик усмехнулся, снял передник, потом нашел полотняный мешок и горсть перьев.

– У нас на ужин курица по-орлеански. Он взял небольшую тарелочку, которая, казалось, была до краев наполнена кровью. – Вы знаете вуду?

– Немного. Я бывала на Гаити. Вы можете сделать то, о чем я вас прошу?

– Да, – буркнул он. – Заплатите мне десять серебряных флоринов, и я это сделаю. Маленькая куколка все вспомнит.

– А кто наложил заклятие? Другой колдун вуду?

Старик покачал головой.

– Это не похоже на мое колдовство. Это сильное заклятие. Сильное, – повторил он, поднял нагруженный поднос и пошел вслед за Фриной в розово-голубую гостиную.

Габриэлу снова одели в ее уличную одежду. Клара причесала ей волосы и заплела косы. Теперь девочка снова стала похожа на школьницу, какой была до тех пор, пока кто-то не щелкнул пальцами и не велел ей следовать за собой. Но глаза Габриэлы все еще были как стеклянные. Клара устроилась на коленях Чикагского Пита, и тот очень осторожно обнимал ее, словно боялся, что девушка сломается.

– Не нравится мне это, – проворчал Пит с тревогой, и Клара похлопала его по щеке.

– Это стоит сто девяносто фунтов, Пит, – увещевала она.

Колдун поставил поднос и устремил взгляд на девушку, затем взял ее за запястье, приподнял ее руку и снова уронил ее.

– Сильное колдовство, – пояснил он, доставая кровь и перья и расстилая белую скатерть на китайском ковре. Он снял рубашку и принялся натирать себя кровью, бормоча что-то себе под нос. Габриэла следила за ним. Впервые ее что-то заинтересовало.

На шее старика болталась блестящая золотая монетка. Глаза девушки следили за ней, а колдун меж тем начал пританцовывать.

Он три раза обошел вокруг девушки, потом поджег пучок перьев и выкрикнул:

– Эрзули! Ты завладела этой душой! Ты обладаешь этой девушкой! Эрзули! Ты взяла ее! Когда в третий раз я прокричу твое имя – ты отпустишь ее! Ты вернешь ее в мир, Эрзули!

Ни Чикагский Пит, ни Клара не шевелились. Дым от сожженных куриных перьев наполнил комнату запахами птичьего двора. Фрина с любопытством следила, как колдовская стихия движется и вскрикивает в дыму; она встряхнулась и ущипнула себя за ладонь.

Габриэла Харт вздрогнула как от удара грома и заплакала. Клара подбежала к ней и прижала потрясенное лицо девочки к своей тощей груди. Старик весь блестел от пота. Он выпрямился и протянул Фрине перепачканную кровью руку.

Она отсчитала в нее монеты из своего кошелька и добавила еще сверх договоренного.

– Приходите в воскресенье, – пригласил он Фрину, наклоняясь, чтобы собрать орудия своего колдовства. – У нас будет джаз. Лучший в городе.