Стальная рапсодия - Вацлав Подзимек

— Это будет свадьба ССМ, — сказал я. — Тех, кто не состоит в ССМ, не приглашаем.

Они, очевидно, были готовы к такому повороту дела, так как без колебаний в один голос заявили:

— Мы хотим подать заявления!

— Я командую ротой и приемом в Союз социалистической молодежи не занимаюсь, — заметил я. — Бланки заявлений можете взять у председателя нашей организации.

Шроубек и Ширучек попросили у поручика Влчека разрешения уйти. По их тону было видно, что они не намерены разговаривать с некомпетентными лицами. Уже уходя, они добавили:

— Эта свадьба, товарищ поручик, доказательство хорошего отношения к людям.

Солдаты исчезли за дверью, и Влчек вдруг передумал уходить. Он опять сел.

— Это лучшие наводчики твоей роты? — спросил он.

Я подтвердил.

— И последние из тех, кто еще не вступил в члены ССМ? — продолжал выспрашивать он.

И на этот раз я ответил утвердительно.

— Следовательно, ваша рота единственная в полку будет на сто процентов состоять из членов ССМ, — задумчиво произнес он. — И эти двое заявили о желании вступить в ССМ совершенно добровольно…

— Только ради свадьбы Малечека, — осмелился добавить я.

— А что? — задумчиво проговорил Влчек. — Эта свадьба, наверное, действительно хорошее дело…

— Спасибо, товарищ поручик! — Это было единственное, что я оказался в состоянии из себя выдавить.

В том, что Влчек нас поддержал, я убедился уже на следующий день, когда меня вызвал командир батальона.

— Надеюсь, вы сделаете все необходимое, чтобы свадьба прошла без всяких осложнений, — сказал он без какого-либо вступления, довольно безуспешно стараясь сохранить казенный тон. — Не думайте, что, если ваша рота на прошлой неделе отстрелялась на «отлично»… Я ничего вам не прощу! — Потом добавил, что послезавтра зайдет проверить строевую подготовку, и отпустил меня.

Свадебная комиссия собиралась несколько раз, одно из последних заседаний состоялось, когда до события, вызвавшего столько волнений, осталось десять дней. Едва я открыл заседание, как поднялось пять рук. Все вносили предложения по улучшению свадьбы. Когда десятник Пилначек предложил, чтобы в тот момент, когда жених скажет «да», был дан залп, я сделал вывод, что так мы ни до чего не договоримся, и взял инициативу в свои руки.

— Итак, товарищи, прошу по порядку! — Мне надо было прервать поток их излишней активности. — Прежде всего я хотел бы услышать финансовый отчет.

Отчет был весьма кратким. Деньги внесли все.

— И сколько же мы имеем? — спросил я.

— Столько, что могли бы сыграть свадьбу не в «Зависте», а в «Интерконтинентале», — сообщил казначей, однако конкретную сумму не назвал.

— Так скажите точно, сколько мы имеем, — настаивал я.

— Я уже сказал, — ответил кассир. — Хватит на «Интерконтиненталь».

И тут я понял, почему он избегает ответа.

— Извините, товарищи, я еще не внес свои три сотни, у меня получка послезавтра.

— Можно и послезавтра, — констатировали они хором.

Потом мы договорились о том, что в интересах соблюдения боевой готовности в свадьбе примут участие примерно пятнадцать человек, причем пить они не будут. Шроубек и Ширучек, как новые члены ССМ, в любом случае будут приглашены.

Мы обсудили меню, программу вечера, а также вопрос, каким образом из ратуши попадем в кафе. Кто-то предложил прибыть на свадебный пир строем и с песней. Мы могли себе это позволить, так как наша рота заняла второе место за исполнение строевой песни. После того как мы сообразили, что тетя жениха вряд ли сможет маршировать с нами, мы отказались от этого предложения. Доберемся до кафе группами.

Я вынес на обсуждение совещания вопрос о подарках. Мне ответили, что этот вопрос давно решен. Каждый, без учета того, будет он присутствовать на свадьбе или нет, уже приготовил какой-нибудь подарок. Я хотел знать подробности, но они отказались их сообщить. Это, по их словам, личный секрет каждого. Потом они заявили, что помимо этого молодожены получат еще коллективный подарок от роты. И тотчас принесли показать его. Это были часы с боем. Ценой, надо полагать, не менее трехсот крон.

— Где вы взяли деньги на часы? — поинтересовался я.

Они неохотно сознались, что их дал Пецка.

— Позовите сюда Пецку, — приказал я.

Прошло некоторое время, прежде чем Пецку нашли.

— Где вы взяли деньги на свадебный подарок? — спросил я, едва он вошел в комнату.

— Костюм, который я приобрел для гражданки, оказался дешевле, чем я рассчитывал. Поэтому я купил еще и часы. Они им понадобятся, — объяснил он.

Я успокоился, но ненадолго, потому что мне тут же пришло в голову, что и я должен купить свадебный подарок. А то они могут подумать, что самым прекрасным подарком для молодоженов я считаю свое присутствие на свадьбе.

Ребята словно прочитали мои мысли. Один из членов свадебной комиссии сунул руку за стекло стенда с ротными трофеями и вытащил довольно красивую хрустальную вазу. Я ее сразу же узнал. Ротный хор выиграл ее на конкурсе ССМ.

— Это, товарищ поручик, вы должны вручить новобрачным от своего имени. Им она понравится, — сунул он мне вазу в руки.

— Но я не могу этого сделать, — сказал я, совершенно смущенный.

— Можете, хор согласен. Вы даете три сотни, а этого вполне достаточно, — заявил он мне и добавил, что ваза не имеет инвентарного номера.

— Малечек ее знает, — протестовал я.

— Ну и что из этого? — удивился он. — Все равно она им понравится.

После недолгого размышления я категорически отказался.

Мы закончили заседание свадебной комиссии с приятным чувством, что ничего не упустили.

В коридоре я встретил техника своей роты свободника Прохазку. Он шел с большой сумкой. К тому же она была очень тяжелой, я заметил это, когда он перекладывал ее из правой руки в левую, чтобы поприветствовать меня. Очевидно, он спешил в мастерскую, которую некоторое время назад создал кружок технического творчества. Мне пришло в голову зайти туда на минуту.

Там меня ждала страшная картина. Длинный рабочий стол был завален настольными лампами из удивительной смеси дерева и проволоки. Прежде всего я попытался сосчитать их, но, насчитав два десятка, оставил это занятие.

— Так, опять лампы. Прохазка? — спросил я с упреком.

После того как я приступил к выполнению функций командира роты, у меня был с ним на эту тему не один разговор. Как только у Прохазки выдавалась свободная минута, он мастерил настольные лампы. Меня увлечение свободника страшно нервировало, и я старался убедить его бросить это никчемное занятие.

Все мои убеждения оказались напрасными. Тогда у меня возникла идея создать технический кружок для изготовления макетов танков. По причинам весьма прозаическим нам в любую минуту мог понадобиться какой-нибудь подарок или для пионеров, или для делегаций, которые нас посещали…

Я незаметно устроил так, чтобы ребята избрала руководителем кружка-именно Прохазку. Он с удовольствием руководил кружком, и из-за большого объема работы, который в связи с этим ему приходилось выполнять, на лампы у него не оставалось времени.

Теперь он снова занялся ими. Но почему?

Прохазка прочитал этот вопрос в моих глазах.

— Подарки, — проговорил он с безразличным видом. — На свадьбу.

— Может быть, на свадьбы? — попытался я поправить его.

— Нет, на одну — свадьбу Малечека. — Он был непоколебим. — Индивидуальные подарки от ребят.

— Что супруги будут делать с таким количеством ламп? К тому же они все одинаковые.

— Они вовсе не одинаковые, — обиделся Прохазка. — Каждая представляет собой оригинальное произведение искусства. — С этими словами он сунул мне в руки две лампы. Они отличались друг от друга как шарики для игры в пинг-понг.

— А что молодые с ними будут делать?

— Освещать. В квартире и на даче.

— У них нет квартиры. И дачи нет.

— Но будут же. — Его невозможно было вывести из равновесия. — Часть могут продать.

— За сколько? — спросил я.

— За сколько захотят.

Я уже устал от этого разговора и потому махнул на все рукой:

— Ладно! Но потом вы опять будете делать макеты танков. — Я сказал это, чтобы за мной осталось последнее слово.

— Макетов мы уже наделали целую кучу! Теперь перейдем на кое-что более интересное, — ответил он и подал мне чертеж, за который не было бы стыдно даже инженеру-механику.

Под проектом подписались авторы — Малечек и Прохазка. Это действительно было что-то гораздо более интересное, и я уже представлял себе, как это усовершенствование поможет нам на учениях.

Глава 19

Наш командир батальона не любит долгих совещаний, высокопарных слов и глубокомысленных рассуждений о том, что можно было бы сделать, если бы было больше времени или людей. Наверное, в нем это заложено с рождения, хотя кое-кто и говорит, что собрания и совещания он стремится закончить побыстрее прежде всего потому, что ему не терпится закурить.