Из истории старообрядцев на польских землях: XVII—ХХ вв. - Эугениуш Иванец
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В новой моленной был собран великолепный иконостас, в котором рядом со старыми иконами помещены были новые, написанные на деньги Пимонова местным старообрядцем Федором Романовым. Царские власти создавали препятствия виленским старообрядцам, например, по заявлению православного архиепископа Иувеналия старообрядцы были вынуждены снять кресты с храма [Киселев 1930: 12–13]. Только манифест 17 апреля 1905 г. (и указ 17 октября 1905 г.) уравнял старообрядцев в правах с другими гражданами России и способствовал принятию постановлений об унификации религиозной доктрины в среде беспоповцев, как проживавших в странах, находившихся под властью России, так и в самой России. Несмотря на это, старообрядцам по-прежнему трудно было, например, получить офицерское звание, диплом о высшем образовании или должность в государственных учреждениях [Труды первого съезда 1925: 33].
Вскоре после издания царского манифеста виленские старообрядцы построили при храме новую колокольню, а в 1906 г. повесили колокола [Киселев 1930: 14–15]. О том, какую роль в то время играла Виленская старообрядческая община, может свидетельствовать факт созыва именно здесь 25–27 января 1906 г. съезда представителей старообрядцев-беспоповцев Российской империи. На съезде были приняты многочисленные руководящие документы, был также согласован текст благодарственного письма царю [Труды о съезде 1906: 113–114, ср.: 65–66] за издание манифеста. Вопреки замыслу организаторов, многие из делегатов съезда не одобрили благодарственного письма. 15 марта 1907 г. Виленская община старообрядцев была зарегистрирована властями и специальным указом Виленского губернского управления № 2878 была утверждена как самостоятельный приход с правом ведения метрических книг и приходских записей [Киселев 1930: 17].
Деятельность виленских старообрядцев прервалась во время Первой мировой войны. Сначала они лишились своего главного лидера Аристарха Моисеевича Пимонова, который скончался 5 марта 1915 г. после тяжелой болезни, а затем большинство из них было эвакуировано в Оренбург, где было имение братьев Лимоновых. После того как 15 сентября 1915 г. немецкие войска заняли Вильну, Виленская старообрядческая община фактически перестала существовать, имущество общины было разграблено, а многие здания почти полностью разрушены. Многие старообрядцы вернулись в город только весной 1918 г. Общиной предводительствовал Арсений Моисеевич Лимонов. В 1919 г., вскоре после передачи Вильны в руки польских властей, старообрядцы принялись активно восстанавливать свой центр [Киселев 1930: 24–31].
Со своими проблемами беспоповцы массово обращались в Виленскую общину, и это заставило ее власти приступить к организации центрального представительства старообрядцев в Польше с целью объединения всех беспоповцев в единую церковную организацию. С этой целью 18 января 1925 г. был избран организационный комитет, который возглавил Арсений Пимонов. Оргкомитет от имени Виленской общины разослал воззвание и программу съезда во все беспоповские общины в Польше с уведомлением о предполагаемой дате проведения съезда [Труды первого съезда 1925: 70–74; Киселев 1930: 32]. С согласия польских властей, в соответствии с Польской («мартовской») конституцией 1921 г. в присутствии представителей правительства и делегатов от общин, или приходов, 1 октября 1925 г. торжественно открылся 1-й Всепольский съезд старообрядцев-беспоповцев в городе Вильне. На съезде были приняты многие существенные соглашения, касающиеся организации старообрядческой церкви, в том числе положение об официальном названии конфессии: «Восточная старообрядческая церковь, не имеющая духовной иерархии»; был также принят устав, регламентирующий религиозную жизнь [Труды первого съезда 1925: 9—10, 67–69, 75]. Виленский съезд проводился как провинциальный церковный собор. Его задачей было избрание Верховного совета старообрядцев, который взял бы на себя обязанность управления делами церкви в период между соборами, которые должны были созываться каждые 5 лет. До момента утверждения совета правительством действовал Временный исполнительный комитет, состоявший из 14 членов. 22 марта 1928 г. распоряжением президента Речи Посполитой «Восточная старообрядческая церковь, не имеющая духовной иерархии» была признана государством (Dz. U. Nr 38, poz. 363)[25], a 29 августа 1928 г. был утвержден его внутренний устав (Monitor Polski nr 210, poz. 482)[26].
В 1929 г. В. Пиотрович заметил, что если царский манифест, «давший некую свободу вероисповедания, рассматривал старообрядцев как секту отступников, не признав за ними никаких прав, закрепленных за конфессиями, утвержденных правительством» [Piotrowicz 1929: 129], то регламентация закона и довольно быстрое признание старообрядцев как отдельной конфессии польским правительством способствовало тому, что старообрядцы, сохранив «свою идентичность как русской народности, сохранили свою русскую культуру, и это не препятствовало тому, что они были и являются лояльными гражданами своей второй родины» [там же: 132].
Окончательное урегулирование правового положения старообрядцев как второй конфессии в Польше наступило после заключения конкордата польского правительства с Ватиканом, в связи с ведущей позицией Римско-католической церкви. Дело старообрядцев имело также определенную политическую окраску. Об этом прямо высказался профессор Винценты Лютославский в письме, адресованном старообрядцам в Вильне. По его мнению, старообрядцы «подвергались преследованиям враждебного Польше царского правительства, а поэтому они являются естественными союзниками Польши и имеют право рассчитывать на поддержку со стороны польского правительства». Лютославский счел полезным «развитие этой конфессии среди русских, проживающих в Польше», с учетом будущих отношений с Россией, так как полагал, что «легче добиться соглашения со старообрядческой Россией, чем с православной Россией, даже в политическом аспекте» [Труды первого съезда 1925: 79; перевод письма на русский язык – 81].
Отношение польского правительства к старообрядцам проявилось в визите президента РП Игнация Мосцицкого 20 июня 1930 г. в Вильну и посещении им старообрядческой моленной, где он оставил запись в книге почетных гостей. Посещение храма президентом РП широко комментировалось в старообрядческой среде. Староверы заявили, что в течение ста лет существования их общины храм впервые удостоился чести принимать главу государства [ВВССП 1930: 1–4; Киселев 1930: 46–48].
Признание польским правительством Восточной старообрядческой церкви имело огромное значение для ее прихожан, поскольку она получила статус официальной религиозной организации. Верховный совет церкви мог участвовать и принимать решения в спорах религиозного характера между старообрядцами и локальной властью, чего не в состоянии были делать высшие духовные лица, если они не принадлежали к римско-католической конфессии [Przemówienia i interpelacje posłów 1938; Железнякович 1966;
Gastpary 1965; Adamus-Darczewska 1967]. Старообрядцы получили также право преподавания основ своей религии в школе.
Тем не менее не следует делать слишком далекоидущих обобщений в отношении ситуации старообрядцев в Польше вообще, так
