Собор под звездами - Дмитрий Леонтьев

— Не найдете, — сказал священник.

— Это еще почему?!

— А Он — не хочет…

— Ну, знаете ли… это — не аргумент…

— Аргумент, — возразил священник. — Если вы Его уж здесь найти не можете, то и дальше не сумеете… Он — везде. Но человек по своему «хотению», найти Его, разумеется, не может. Бог сам приходит и Сам призывает. К тому же, боюсь, что человек, совершенствуя технику, не к звездам ее направит, а на обслуживание личных потребностей… и далеко не духовных. А полеты к звездам отложит на далекое-далекое «потом» …

— То есть вы — противник прогресса?

— Я?! Да я очень даже «сторонник» Чем быстрее человек поймет, как устроен этот мир, тем быстрее сообразит, что все это не могло возникнуть «само по себе».

— Да леший с ними, с этими звездами и прогрессом, скажите мне лучше вот что… Я тут, краем уха слышал одну байку… Говорят, как-то во время службы к вам в церковь снаряд залетел, так вы его перекрестили и службу продолжили. А после вынесли и в речке утопили… Врут?

— Ах, если бы… Такую дыру в шатре проделал… Мы с Александром Ивановичем штопали-штопали, да куда там. Если списал, спасибо настоятелю — помог… Иначе бы вовек не расплатиться… Пол тыщи рублей — откуда такие деньжищи?!

— И не страшно было?

— Конечно страшно… Я же не военный человек… Они наверное, не боятся, а я боюсь… Но — надо…

— А то, что к награде вас представили, за какое-то дело, где вы раненых вытаскивали с поля боя, а вы от награды отказались — это уж точно вранье?

— Да вы что, голубчик?! — всплеснул руками священник. — Зачем мне эта награда?! Это ж расходы какие! За орден отдай от 15 до 40 рублей, а если, не приведи Господь, кому-то, по милосердию своему, вздумается к наградному кресту представить — это ж 107 рублей, да еще 80 копеек в кассу внеси! У меня дочери на выдание, пацанята сопливые, а я такими деньжищами разбрасываться буду?! Да и зачем мне еще один крест? У меня свой есть… Награда, конечно, лестно, но…

— Понятно, — вздохнул подпоручик. — С военным делом у вас и впрямь… не того… Как вас вообще на фронт занесло?

— Бог сподобил… Я пошел, — вздохнул священник. — Людям здесь священник очень нужен… Значит надо идти…

Подпоручик покосился на священника. Тот семенил рядом с нагруженной телегой, придерживаясь рукой за борт… Явно прикладывал усилия, стараясь не отставать, но было видно, что эти переходы даются ему с трудом. Юноше даже стало жалко этого умного и начитанного человека, попавшего в столь неестественное для него состояние как война.

— Ладно, — сказал он. — Не беспокойтесь ни о чем, батюшка. Доставлю я вас по месту назначения. Можете не сомневаться.

— Спасибо, — искренне сказал священник. — Я знаете, что думаю…

Договорить он не успел: преграждая путь, из леса на дорогу шагнули четверо солдат.

— Австрийцы! — ахнул подпоручик, срывая винтовку с плеча.

Но в спину ему уже уткнулся штык, а из-за деревьев все выходили и выходили вражеские солдаты.

Красного от злой беспомощности подпоручика обезоружили, лошадей взяли под уздцы. Семирядов насчитал не менее двух дюжин окружавших их человек.

И тут священник распрямился, словно став выше на голову и прихлопнул по повозке ладонью, то ли гневаясь, то ли привлекая внимание. Не менее десятка ружей тут же вскинулись в его сторону, лязгнули затворы…

Не обращая на них внимания, отец Константин извлек из глубин повозки икону «Спаса Нерукотворного», поднял над головой, и, перейдя на немецкий, заговорил…

…На эту «колонну» выбежал смотреть весь полк. Впереди шел Александр Иванович, ведя в поводу лошадей. Рядом с повозкой, держась за нее рукой, едва поспевая, шел священник, смущенно улыбаясь приветственным крикам. А за ним, в колонну по двое чеканили шаг сложившие в церковную телегу оружие австрийцы, возглавляемые двумя офицерами. И замыкал это шествие растерянный Семирядов.

Когда пленные были сданы полковым офицерам, а церковник повел обоз к отведенному для полковой церкви месту, подпоручик не выдержал:

— Слушайте, отец Кирилл… Что это сейчас было?!

— Слово, — пожал плечами священник. — Маленькое, человеческое, но все же слово… Только, голубчик, у меня к Вам огромная просьба… Вы уж возьмите на себя труд, скажите, что это вы их… ну это… пленили, а? Очень неловко мне будет если меня опять попытаются… Ну, вы поняли… Мне сейчас денежные расходы ну никак не ко времени… Я у вас в долгу буду…

— Ну уж нет! — возмутился подпоручик. — Я, может, конечно… но все-таки… И вот что, отец Кирилл… Вы же сейчас опять будете дерн для своего шатра рвать… Позвольте я вам помогу. Я все же помоложе… И, уж простите, поздоровей…

— Значит, с австрийцами не выручите? — грустно вздохнул священник.

— И не подумаю! — заверил Семирядов. Что б такой анекдот в тайне оставить? Да за это не сто… Триста рублей не жалко! Идемте, батюшка, а то за разговорами до вечера не управимся. Слово, оно конечно, хорошо, но дело делать тоже надо…

…Отца Кирилла все же представили к награде: золотому наперстному кресту на Георгиевской ленте. Деньги на его покупку собрал среди полковых офицеров поручик (!) Семирядов…

Г Л А В А 5.

… О, Боже мой, благодарю

За то, что дал моим очам

Ты видеть мир, Твой вечный храм,

И ночь, и волны и зарю…

Пускай мученья мне грозят, -

Благодарю за этот миг,

За все, что сердцем я постиг

О чем мне звезды говорят…

Не говори, что нет спасенья,

Что ты в печалях изнемог;

Чем ночь темней, тем ярче звезды,

Чем глубже скорбь, тем ближе Бог.

23 августа 2006 года, С.-Петербург.

Онисин обходил закрывающийся собор, выключая свет и запирая двери. В небольшой пристройке у «черного» хода, где хранился нехитрый дворницкий инвентарь, сидели два славных человека.

Протодиакон Сергий — колоритнейший, даже несколько эпатажный, явственно выделяющийся хоть в стенах храма, хоть за его пределами. Роста среднего, но из-за мохнатой, «разбойничьей» бороды и густого баса производящий впечатление монументальное, наподобие Хагрида из знаменитой саги о Гарри Поттере. Голос его, от которого во время служб дрожали даже крепкие соборные стены, вызывал восхищение, а доброта, тесно переплетенная с детской наивностью — симпатия. Выходя из собора, он надевал черную каску, садился на велосипед или мопед и вводил останавливавших его гаишников в ступор. До прихода в Церковь он был физиком и даже возглавлял какой-то секретный отдел. Ко всем своим достоинствам, он еще писал удивительные по образности рассказы (их можно было бы сравнить с рассказами Шукшина, если б они не были так индивидуальны).

Вторым был столяр собора Василий Иванович, сибиряк, своими руками создавший практически все киоты и деревянные детали пределов собора. Был он столь же бородат, как и отец Сергий и столь же добр.

Как известно, добрые люди воспринимают несправедливость, творящуюся в мире куда острее людей «терпеливых», а уж если они еще и эмоциональны…

Василий Иванович только что вернулся из поездки на свою «малую родину», постепенно уничтожаемую дующим из Москвы «ветром перемен», а отец Сергий — из Грузии, бурлящей страстями, а потому от «эмоций» в подсобке подпрыгивали метла и лопаты и жалобно позвякивали мелко вибрирующие ведра… После каждой тур поездки отца Сергия две, а то и три недели громыхали восторженные рассказы о том, какие замечательные люди эти «тибетцы-грузины-греки-осетины-китайцы» и только прищуренный глаз настоятеля удерживал эмоционального добряка от балансирования на грани экуменизма. Сейчас же он до краев был переполнен эмоциями по поводу происходящих в Грузии событий… Седлавшего свой «байк» протодиакона догнал покидающий собор с нерастраченными эмоциями Василий Иванович и взрыв впечатлений состоялся…

— Предательство! — стучал кулаком отец Сергий по лежащей на скамье каске. — Вот худшее из плодов человеческих! Треть Ангелов отпали, предав… Адам с Евой, ради тщеславия предали Создателя… Иуда нашел причины предать Спасителя…Все грехи ведут к одному итогу — предательству! Себя, друзей, Бога, страну… Столько причин предавать… А не предавать лишь одна… Просто не предавать и все! Ты посмотри, Василий Иванович, что творится: люди сходят с ума, словно в эпидемию! Такие прекрасные отношения были! Такие люди замечательные! Жили одной семьей: грузины, украинцы, белорусы, татары, русские… А теперь?! Украина сходит с ума, пытаясь доказать, что Адам был хохлом, а обезьяну, от которой произошел человек, звали «Маруся». Прибалты, всю жизнь находившиеся под игом то немцев, то шведов, переполнены ненавистью не к ним, а к России… Грузины творят что-то абсурдное… Мало нам русофобии Запада, так те, кто столетиями бок о бок преодолевал горе и войны, теперь готовы в глотку друг другу вцепиться…А ведь люди, по сути свей — замечательные. И грузины! И украинцы! И белорусы!.. Что твориться? Откуда взялась эта «арийская» гордыня?! Почему хорошее забылось, словно не было, а любая мелочная дрянь словно на скрижалях выбивается? Что происходит? Почему братья грызут друг друга хуже врагов?!