ПЕНРОД-СЫЩИК - Бус Таркинтон

– Это просто нелепо, Роберт, – продолжала она, – ты только три дня назад получил бакалавра. Осенью ты начнешь изучать право и будешь еще три года учиться, а потом проходить практику в чьей-нибудь адвокатской конторе и ждать, пока получишь разрешение открыть свою. Вот почему я и слушать не желаю о подобных глупостях. Во всяком случае, сейчас об этом просто рано говорить.

– Но почему? – хрипло воззвал Роберт Уильямс.

– Боже! – воскликнула Маргарет. – Да я же только что все объяснила. Просто нелепо было бы считать сейчас, что мы уже помолвлены. Ты должен быть совершенно свободен.

– Я? – удивился он. – Я должен? Но мне не нужно быть совершенно свободным!

– Но потом может стать нужно, – мягко возразила она. – Может случиться, что ты там кого-нибудь встретишь и захочешь жениться. Вот тогда тебе и понадобится свобода. Во всяком случае, до тех пор, пока ты не станешь адвокатом.

– Но если я кого-нибудь встречу и захочу жениться…

– Вот видишь, – тут же перебила его Маргарет, – ты и сам допускаешь, что такое может случиться!

– Ничего я не допускаю! Я просто так сказал. Я просто это для того говорю, чтобы ты поняла. Ведь если я захочу, к примеру, жениться на ком-то другом, значит я все равно свяжу себя обещанием. Понимаешь, все равно, значит, я не буду свободен до того, как стану адвокатом.

– Ну, ты меня совсем запутал! – объявила она.

– Это ты все запутываешь, – горестно возразил Роберт. – А я, наоборот, хотел внести ясность. Ты говоришь, что мне нужно быть свободным…

– Конечно, тебе нужно! В твоем возрасте человек только начинает жить. Пока ты не проложил себе дорогу к самостоятельной жизни, ты не должен обременять себя никакими обеща…

– Но разве стал бы я тебя просить о помолвке, если бы считал, что это меня обременяет?

– Хватит, Роберт, – твердо сказала она, – если бы я позволила тебе эту помолвку, я не смогла бы смотреть в глаза твоим родителям, а я вижу их по три раза на дню. Как бы я могла встречаться с ними, если бы знала, что позволила их единственному сыну…

– Что ты несешь, Маргарет! – возмутился он. – Какому единственному сыну? Тебя с Рождества как подменили. Ведь когда я приезжал на каникулы, мы с тобой обо всем условились. Зачем же ты теперь говоришь всю эту чушь?

– Ну, конечно, насчет единственного сына я не права, – покорно признала Маргарет, – это я просто так сказала. Но вообще-то Сэм настолько моложе тебя, что не идет в расчет. Во всяком случае, есть у тебя брат или нет, я все равно не смогу смотреть в глаза твоей матери и твоему отцу, если позволю тебе взвалить на себя…

– Маргарет! – прервал он ее с такой страстью, что она была вынуждена замолчать и прислушаться. – Маргарет, я все понял! Ты просто ищешь предлога, чтобы отказать мне! Тогда уж лучше признайся честно, что у тебя на душе!

Маргарет села очень прямо.

– Мне кажется, – холодно произнесла она, – ты меня в чем-то обвиняешь. В таком случае, потрудись объяснить, чем я вызвала твое недовольство?

– Да я же тебе все только что объяснил! – ответил вконец опечаленный Роберт. – Я хотел сказать, что прошлым летом ты хорошо ко мне относилась, и во время зимних каникул – тоже, и ты была так… так…

– Что «так»? – резко спросила она. – Какой я «была»?

– Ты ко мне так хорошо относилась и была так любезна со мной, что я думал, у нас уже все решено. А потом, три недели назад ты перестала мне писать…

– Я узнала, что у тебя все время уходит на занятия. Я не хотела тебе мешать…

– Но не целых же три недели подряд я был занят, – ответил Роберт, – я вот тебе успел за это время послать семь или восемь длинных писем!

– Тебе надо было заняться не письмами, а конспектами и докладом, или еще чем-нибудь важным, – с упорством произнесла она, – ты не должен был отвлекаться на…

Тут Роберт взорвался:

– Отвлекаться! – воскликнул он. – Как ты можешь так холодно говорить об этом!

– Вот! – крикнула она. – Теперь ты упрекаешь меня в холодности! Значит, это и вызвало твое недовольство?

– Ты сама знаешь! Ты очень изменилась по отношению ко мне. Вот в этом все и дело. Ты стала относиться ко мне хуже, чем раньше. А вместо того, чтобы честно признаться, выдумываешь какие-то фальшивые предлоги. Вот потому-то ты и твердишь все время о моем будущем. Вместо того, чтобы изображать самопожертвование, лучше скажи уж сразу, что у тебя появился кто-то другой!

– Что?

– А я что не вижу? Тебе просто хочется получить свободу, потому что теперь тебе нравится кто-то другой. Вот этого-то я и боялся. Но все-таки, даже когда мне говорили, я не верил, что п о так!

– Говорили? – возмущенно переспросила она. – Кто же тебе говорил?

– Неважно, кто. Но это ведь правда? Мне сказали, что как раз последние четыре или пять недель ты всюду ходишь с человеком, который недавно приехал в наш город. Его, кажется, зовут Дэйд?

– Мистер Дэйд? – сердито отозвалась Маргарет. – Да он не имеет ко мне никакого отношения. Я бы просила тебя не вмешивать мистера Герберта Гамильтона Дэйда в наши с тобой дела! Кроме того, советую тебе немного сдерживать свои чувства, если ты, конечно, не хочешь, чтобы папа с мамой услышали все, что ты говоришь. Ты поднял такой шум и панику, что лучше бы они тебя не слышали.

Роберт от волнения резко вскочил, и гитара полетела на пол.

– Значит, это правда! Правда! – и он, схватившись за голову, принялся сновать взад-вперед по веранде. – Никогда в жизни ты еще не разговаривала со мной так ужасно! Значит, это все из-за Дэйда! И после этого ты могла спокойно сидеть со мной и притворяться, что думаешь только о моем будущем! Говорила, что я не должен «взваливать на себя такую ношу»! Неужели тебе не стыдно?

– Ты!.. Как ты несправедлив! Никогда бы не поверила…

В это время Роберт находился в противоположном конце веранды. Однако услышав, что голос Маргарет задрожал, он повернулся и быстро подошел к ней. Он увидел, что она опустила голову и обеими руками прижимает платок к глазам. Сомнений не было: она плакала. Плакала навзрыд.

Бедный Роберт был потрясен. Он бросился перед Маргарет на колени.

– Маргарет! – умолял он. – Прошу тебя, не плачь. Я беру свои слова обратно. Я не хотел тебя обидеть! Перестань! Не надо! О, милая моя, родная, пожалуйста, не надо!

– Ты… Ты так жесток! – ответила она сквозь слезы. – Ты не имел права в этом обвинять! Ты ничего не понял! И как ты можешь называть меня «милой» после всего, что ты мне сказал! С каждой девушкой, наверное, случается, что она перестает сама себя понимать. Мистера Дэйда не было у нас с самого начала недели. Он был здесь вообще всего один раз. И я не скрою…

Роберт вскочил на ноги.

– Ты признаешь! – свирепо произнес он. – Ну, так я и думал! – и он горестно засмеялся. -

– Какой же я идиот! – воскликнул он. – Идиот! Сидел себе там, в колледже, и верил, что ты меня любишь и ждешь!

– Я никогда тебе этого не говорила! – Сказала она. – Уж тут ты меня не можешь ни в чем упрекнуть!

– Да, ты не говорила! Слов таких не произносила! Ты поступала как все кокетки! Ты мне дала надежду, а сама ничем себя не связывала!

От избытка чувств он сжал правую руку в кулак и что было силы двинул себя по левой ладони.

– Да, эта история стара как мир! – продолжал он. – Кокетки всегда держали возле себя влюбленных шутов, которых потом обманывали!

Маргарет горестно застонала и с мольбой простерла к нему руки.

– Не говори так, Роберт! – увещевала она. – Я не вынесу этого! Ты не имеешь права упрекать меня в том, что я играю твоими чувствами! Ты не представляешь себе, как мне плохо!

И он увидел в лунном свете, как она посмотрела на него своими прекрасными глазами, в которых сейчас стояли слезы.

– Я хочу сказать тебе, Роберт, что мистер Дэйд был тут во вторник…

В этот момент произошло событие, которое повергло двух молодых людей в состояние шока. Из-за большого кресла, стоявшего всего в четырех шагах от них, раздался голос:

– Нет, он приходил не во вторник, – горячо возразили из-за кресла. – Это была среда.

Маргарет вскочила на ноги.

– Пенрод! – крикнула она.

– Ты что? – спокойно спросил Пенрод, покидая свое убежище.

– Давно ты здесь?

– Ну, с тех пор, как вы с Робертом начали разговаривать, – честно ответил он и, без перехода, продолжил заинтересовавшую его тему: – Я прекрасно помню. Он был тут именно в среду, потому что во вторник мы с папой ходили в кино, и я…

Но Маргарет не дослушала его свидетельских показаний. Издав негодующий крик, она убежала в дом.

– Наверное, она разозлилась, – невозмутимо сказал Пенрод мистеру Уильямсу. – Но я-то точно знаю, что прав, – продолжал он, устраиваясь поудобнее в кресле, где только что сидела Маргарет, – я знаю, потому что мы с папой…

Тут он замолчал. Он увидел, что мистер Уиль ямс, который в это время поднимал с полу свою гитару и шляпу, был расположен к беседе не больше, чем Маргарет.

– Вы что, уже домой уходите? – несколько удивленно осведомился Пенрод.