ПЕНРОД-СЫЩИК - Бус Таркинтон

– Что же вы послушали? – свирепо спросил Пенрод.

– Тебя слушали, – сказал Герман, – Ну и здорово же ты разговаривал один в конюшне. И мы думали: что это он там твердит сам себе? А потом мы забрались сюда и засели в чулане. И когда ты стал с таким важным видом говорить с какой-то мисс и с Биллом о Дэйде, Верман не выдержал и начал ржать. У тебя и впрямь очень смешная получилась игра.

– Игра! – презрительно отозвался Пенрод. – Думаю, я сумею вам доказать, что это не игра! Думаю, когда я расскажу вам, что знаю, ваши глупые глаза на лоб вылезут! Да, да!

Он говорил это с таким мрачным видом, что любой бы испугался. Любой, но не Верман, у которого нахмуренное лицо Пенрода вызвало новый взрыв хохота.

– Эй! – крикнул он. – Хрипятьте вес.

Пенрод безошибочно понял, что Верман хотел сказать: «Присядьте, мисс!». Пенрода это очень оскорбило. Верман не только издевался над его словами, но и принялся кривляться. Он выпятил живот и похлопал себя по нему.

– Хрипятьте вес! – давясь от смеха, повторил он.

Он снова принялся нарочито важно расхаживать по конюшне, но кончилось это для него плохо. Разъяренный Пенрод больше не мог терпеть издевательств. Он размахнулся подпоркой для белья, и та, описав в воздухе дугу, вплотную соприкоснулась с мягким местом Вермана. Удар пришелся как раз по той области, где на штанах шутника красовалась заплата.

– Те хехань! – завопил он.

– Хорошо, – согласился Пенрод. – А ты перестань смеяться над тем, в чем ничего не смыслишь. Да будет тебе известно, я занимаюсь опасным делом. Ты бы сам с удовольствием этим занялся, если бы я тебе позволил. Но я тебе не позволю!

– В чем бы он принял участие? – спросил Герман. – О чем ты все время говоришь?

– А это ты видел? – спросил Пенрод, показывая на дверь чулана, и Герман с Верманом не без интереса прочли о профессии и местопребывании Джорджа Б. Джашбера.

– А кто такой этот Джашбер? – спросил Герман. – И что значит «детектив»? А где он, этот мистер Джорж Б. Джашбер?

– Это я, – скромно ответил Пенрод.

– Кто?

– Я.

– О чем ты говоришь, белый мальчик? Какой же ты Джордж Б. Джашбер, когда ты – Пенрод.

– Сейчас я вам покажу, кто я! – страстно воскликнул Пенрод. – Взгляните сюда! Думаю, после этого вам все станет ясно!

И, подняв полу курточки, он продемонстрировал приколотый к подкладке у самой подмышки значок, который приобрел у Деллиного Джарджа.

На этот раз он одержал полную и безоговорочную победу. Значок произвел на Германа и Вермана сильное и неизгладимое впечатление. Оно угадывалось и по тому, как они тут же присмирели, и по их широко раскрывшимся от удивления глазам. По причине своей материальности, значок оказался для них наиболее веским доказательством, ибо они не могли игнорировать его существование. Несоответствие облика Пенрода с их представлением о том, какими бывают сыщики, теперь для них не имело никакого значения. Этот белый мальчик был всегда для них в некотором роде загадкой. И вот теперь они узнали, что он агент номер сто три. Сомнений не было: ведь у него был значок, красноречиво подтверждающий это.

– Ну как, теперь до вас дошло, кто я такой? – гордо спросил Пенрод.

– А как это получилось? – спросил Герман. – Как ты умудрился?

– Ха! – тихо пропищал Верман.

У Пенрода в это время было такое выражение лица, что окажись тут миссис Скофилд, она наверняка бы потребовала, чтобы он «прекратил немедленно».

– Слушайте, – не торопясь начал он, – я выслеживаю банду этого негодяя Дэйда.

– А как это «выслеживаю»? – спросил Герман.

– Выслеживать, – нетерпеливо объяснил Пенрод, – значит все время ходить за преступником, куда бы тот ни направлялся. Да ты что, Герман, ни разу в кино не был?

– Был. Много раз.

– Так вот, у этого Дэйда самая опасная банда в стране. И я их всех преследую. Ты, Герман, будешь Биллом, а ты, Верман, можешь быть Джимом. Я разрешу вам работать вместе со мной. Я вам объясню, что надо делать, и вы станете моими людьми. Теперь вы должны называть меня Джорджем и номером сто три. Ну, Билл и Джим, пошли! Мы идем в центр города, потому что…

– В центр города? – разочарованно протянул Герман. – А чего мы там забыли?

– Да вы что, совсем глупые? Не можем же мы выслеживать преступника, сидя тут, верно? По пути я объясню вам, что надо делать. Мы туда пойдем закоулками. Я не хочу, чтобы моих людей или меня узнали. Ведь тогда они сразу поймут, что я номер сто три. Пошли, Билл, пошли, Джим! Сдается мне, что нам на этот раз выдалось опасное дельце!

Герман и Верман отправились вместе с ним. Они еще не знали, что будут делать, но значок Пенрода сразил их, и они готовы были исполнять любую его команду. И несколько секунд спустя две небольшие фигурки, и еще одна, совсем маленькая и оборванная, пошли вниз по улице. По пути Пенрод не умолкая говорил, а Герман и Верман ловили каждое его слово.

Глава XIII

ЧЕЛОВЕК С НАКЛАДНОЙ БОРОДОЙ

Всего несколько дней спустя мистер Дэйд посетовал на странное явление, которое он подметил в жизни этого города. Они как раз сидели с Маргарет на веранде и наслаждались вечерней тишиной, когда из кустов, росших у забора, донеслось уханье, которое чем-то напоминало крик совы. Ответом был печальный, но явно не собачий лай, бравший начало в каких-то более отдаленных от веранды зарослях.

Мистера Дэйда передернуло.

– Это еще что такое? – спросил он.

Маргарет засмеялась.

– Это Пенрод играет с приятелями.

– Ом софи на фулеськах! – раздался вдруг крик. – Ма фефанде!

– А это что? – нервно спросил мистер Дэйд.

– Это всего лишь Верман, – объяснила Маргарет и снова засмеялась.

– Кто?

Маргарет объяснила, что так зовут мальчика.

– Это маленький чернокожий мальчик, – сказала она, – он живет на нашей улице. Он косноязычный.

– Странно, – задумчиво произнес мистер Дэйд, – мне кажется, последние несколько дней я только и делаю, что натыкаюсь в центре города на маленьких чернокожих мальчиков. Я уже видел их, по крайней мере, сотню. У меня такое впечатление, что в вашем городе маленькие черные мальчики только и делают, что крутятся под ногами у взрослых. Но самое удивительное, что из той сотни, с которой я столкнулся, пятьдесят, по крайней мере, были косноязычными.

Из этого замечания мистера Дэйда можно сделать вывод, что Верман, а иначе Джим или «номер сто пять» оказался подлинной находкой дня Джорджа Б. Джашбера. Он оказался даже ценнее, чем Герман. Дело в том, что сообразительность и ловкость старшего брата он с лихвой восполнял косноязычием, которое в деле сыска оказалось незаменимым средством. Ведь недостаток речи (впрочем, Верман никогда не считал его недостатком и даже гордился им, как талантом) позволял ему передавать тайную информацию во всеуслышанье и в самых людных местах.

Вот и сейчас Верман громко огласил сумерки сообщением, что:

– Ом софи на фулеськах! Ма фефанде!

Пенрод и Герман, надежно укрывшись от взоров преследуемого, были достаточно знакомы с произношением Вермана, чтобы тут же расшифровать: «Он сидит на ступеньках! На веранде!»

А когда мистер Дэйд, выходя из дверей Общества, чуть не наступил на Вермана, тот бодро и громко вопил:

– Ом випил! Випил ом!

Из чего Герман тут же заключил:

– Он вышел! Вышел он!

И передавал эту информацию мистеру Джорджу Б. Джашберу, который скрывался за углом.

Безошибочно понимал Вермана один только Герман. Правда, и Пенрод за время общения с братьями научился хорошо понимать младшего из них и ошибался очень редко. Единственно, когда Джордж Б. Джашбер проявлял нетерпение по отношению к своему одаренному помощнику, была запись в журнал. Этот ритуал наш сыщик вынес из множества прочитанных детективов и свято соблюдал его каждое утро. Усевшись в своей «конторе», Дж. Б. Джашбер тщательно заносил результаты деятельности помощников в специальный журнал. Вот такие-то моменты «доклада» Вермана порой и утомляли его. Герман «докладывал» четко и быстро. Верман же любил поговорить и считал «запись в журнал» хорошим поводом для обстоятельной беседы. Вытаращив глаза, он принимался жестикулировать и нес что-то непонятное, чем обычно выводил из себя Джорджа Б. Джашбера. Красноречие Вермана невозможно было прервать чем-нибудь вроде: «Достаточно!» или: «Замолчи! Ты что не можешь помолчать?» Такие слова на Вермана не производили никакого впечатления, и он продолжал вещать все громче, визгливее и самодовольнее. Только после того, как Джордж Б. Джашбер топал ногой и грубо кричал: «Да заткнись ты, наконец!» – Верман с хохотом умолкал.

Воцарялась тишина.

– О чем он говорил, Герман? – спрашивал Пенрод.

– Ни о чем. Он все время повторял то, что сказал в самом начале.

И все же Пенроду удавалось написать что-то вроде отчета, в котором накапливалось все больше данных о передвижениях мистера Герберта Гамильтона Дэйда. Этот документ, обычно хранящийся в ящике для опилок, мог бы вполне удовлетворить типичного детектива из любого спектакля, фильма или романа. Ведь именно подобных сыщиков и брал Пенрод за образец своей деятельности.